Сними с меня ошейник (2/2)

Слава оглядел его и вздохнул. Опрятного вида не было даже близко. Куртка-пуховик не по сезону, слишком тёплая, к тому же большая. И где-то видно, что долго ношенная. Серый безликий цвет, а под ним кофта, полинявшая, неприятного сиреневого оттенка. Щетины на лице уже не было, по крайней мере на видных местах, обошлось, к счастью, без порезов, хотя Слава заметил торчащие из рукавов дрожащие руки. А ещё он заметил, что враждебно настроенные глаза стали менее опухшими, но остались такими же красными и разбитыми. Синяки под ними были насыщенного цвета, словно кто-то действительно поставил фингал, а синяк от удара на брови выделялся желтоватым неприятным оттенком.

— Чудесно. Ты ел? Можем сходить в кафешку или в магазин, — попробовал подойти издалека Слава, толком ни на что не надеясь, лишь немного на то, чтобы не растерять свой воодушевлённый задумчивый настрой.

— Не играй доброго, бога ради, — простонал Мирон на это добродушное предложение. — Мне этого не надо. Просто сними с моей шеи эту хуйню и всё, твоё дело сделано. И за двушку спасибо. Отдать пока не смогу. На мели.

— Вот, во-первых, тебе нужно устроиться на работу. Во-вторых, бросить пить, и тогда я только подумаю о том, чтобы снимать с тебя, мгм, поводок.

— Не мели чепухи, — зашипел Мирон, и глаза его блеснули зло, но не испугали, лишь насторожили. — Я со своей жизнью как-нибудь сам разберусь.

— Ну, вот и с ошейником тогда сам разберись, — улыбнулся Слава.

— Не могу, — прорычал Мирон. — Я пытался его спилить ножом и поджечь, ничего не работает! — эмоционально сказал он, дёргая спрятанными в куртку руками. — Мне нужна твоя помощь, — совершенно недовольно, даже с упрёком сказал он. Словно не помощи просил, а проклятье насылал. И всё же это смысл слов не меняло.

— Рад, что ты это признаёшь. Я уже сказал, что тебе нужно сделать.

— Ну, прекрати это, а! — застонал Мирон и схватился за голову. — Вот зачем тебе это? — глянул одним красным глазом он на Славу. — Помучить меня хочешь или что? — спросил он, резко повернув голову к нему. В глаза бросилось чрезмерное дрожание рук. — Я же по-хорошему прошу. Ну, не знаю, давай заплачу тебе за это, раз ты такой. Не сейчас правда, но заплачу. Хочешь? — А сами его глаза, если не учитывать сказанную ранее красноту, блуждали по Славе слева-направо, и это было особенно неприятно из-за медленного моргания, которое на секунду скрывало серо-синюю затуманенную радужку.

— Неа, — легко ответил Слава. — Я же тебе сказал, устройся на работу и брось пить. Это первое условие.

— А какое второе? — взвился Мирон. — Это шантаж! И вообще, я и так планировал устраиваться на работу, так что иди лесом.

— Вот и чудесно! Значит, выполнить это условие тебе особого труда не составит. Мой телефон у тебя есть, позвони, когда найдёшь работу. Или мне тебе помочь?

Мирон пыхтел, как закипающий чайник, гневно зыркнул исподлобья и вдруг схватил Славу за шиворот, грубо дёрнув на себя.

— Не играй со мной, — прошипел он ему в лицо.

Слава заметил, как сжалась в кулак его правая рука. Это было натурально страшно. Он интуитивно дёрнул вниз будто бы воздух, но в ладони моментально появился поводок — он чудным образом прошёл через скрывающую его одежду. Мирон резко согнулся от этого резкого грубого жеста и зашипел.

— Всё же, это ты не играй со мной, — собравшись, сказал Слава и быстро поднялся со скамейки. В грудной клетке скакало сердце. Он только раз обернулся и увидел провожающий его злобный взгляд Мирона, который, впрочем, был ещё и растерянным. Он совсем не ожидал такого исхода.

Встреча прошла совсем плохо, но из-за чего-то Слава чувствовал себя даже более энергичным, чем утром и вчера, назначая встречу. Его длинные шаги вскоре становились короче, он уходил в свои мысли.

Будет ли иметь это всё смысл? Вся возня с Мироном? И как долго это может продлиться? Судьба дала в руки поводок, значит нужно его направлять, но как? Собака рычит, не даётся, смотрит в вино-водочный отдел и совсем не хочет учиться ладить с другими, в первую очередь со своим хозяином.

Ваня на этот пересказ только пожелал удачи и ещё раз наставил, что в дом его лучше пока что не пускать. Слава после этой встречи стал думать иначе. Если что пойдёт не так, то ведь его просто спасёт поводок или ошейник. Это он осознал в парке. При чрезмерной агрессии ошейник начинает душить. По крайней мере что-то подобное говорили в школе, а так было бы неплохо прогуглить информацию самому, для уверенности. Но, на удивление, не хотелось.

Через пятнадцать минут, как они расстались, Слава прекратил блуждать по парку и пошёл в метро. И тут ему в спину прилетел несильный тычок. Он обернулся и с удивлением обнаружил Мирона.

— Где здесь остановка? — недовольно пробубнил тот.

Слава прыснул от лёгкого смешка и покачал головой.

— Пойдём, как раз в метро иду. Тебе куда?

— У меня нет денег на метро, — пробурчал Мирон. — На N-ую улицу.

— Не так уж далеко отсюда, всего в полчаса на трамвае где-то. У меня в том районе друг живёт. А мне на метро почти сорок минут до дома. Я тут работаю недалеко. А на трамвай у тебя деньги значит есть? — прищурившись, поинтересовался Слава.

— Я зайцем, — сквозь зубы сказал Мирон. — Деньги мне некуда тратить.

— Были бы они. Ты действительно всё пропиваешь?

— Не твоё дело.

— Такой злюка. Скажи лучше, ел сегодня? Могу в гости на чай пригласить, если хочешь. И за метро заплачу.

— А обратно мне от тебя как пиздохать? — нахмурился Мирон.

— Выдам денег на… на такси, — пожал плечами Слава. Этот разговор ему нравился, нравилось общаться с этим грубым человеком, которого подкинула ему судьба. Это было весело, что уж там. К тому же это действительно походило на заботу об уличном котёнке. Только котёнок вместо молочка лакал водочку и матерился, как сапожник, а не мяукал. И всё же, это теперь его зверёныш, значится, он за него в ответе, думал Слава. — Дам на общественный транспорт — потратишь на не то, что надо. Пошли, мне в магазин надо как раз. Возьму тебе заодно колбаски что ли. Только никакого алкоголя.

— Я полностью бросать не собираюсь, — сразу же буркнул тот. — Даже и не проси.

— Ну хотя бы сделай так, чтобы руки не дрожали. И вообще, если не хочешь проходить с ошейником всю жизнь, советую найти со мной хоть какой-то общий язык. А не кулаками размахивать. И обзывательствами. Пошли.

Мирону было что сказать, но он шёл рядом, соблюдая траурное молчание. Вид у него был осунувшийся. Слава бы с радостью сам его умыл, переодел и откормил, но он понимал, что Мирон опять может пойти пить и тогда весь этот эффект смоется. Это было лишь временное решение, которое сути дела не поменяет. Но в то же время он ещё понимал, что пьянство не самая сложная проблема, которая здесь есть. Помимо этого Мирон сам по себе какой-то нелюдимый, вечно хочет огрызаться, матерится через слово и у него как-то сами собой сжимаются в кулаки руки, это было даже позавчера. Он лез в драку. И по всей видимости это его нормальное состояние. Поистине паршивый характер. И с ним надо что-то делать.

Они сели в метро, и первое, что сделал Мирон, так это нахохлился. Он сел так, чтобы скрыть ошейник на своей шее, прикрывшись воротником пуховика. Поводок был заранее убран под кофту. Тут Слава и заметил, что дело даже не в том, что Мирону жарко, поэтому он ходит раскрытым, просто эта серая куртка сломана. У неё вообще нет молнии, если приглядеться. Точнее собачки. А сама молния в некоторых местах сбоит, это видно весьма отчётливо.

— Работу начинаешь искать сегодня же, — вздохнул Слава, обдумывая свои наблюдения. Ведь получалось, что у того нет даже нормальной одежды. Хотя был риск, что новую хорошую он сдаст в ломбард и пойдёт в магазин за водкой. Тогда хождение в подобном продолжится. Как решить эту задачку он не знал. — У тебя какая-либо профессия есть? Оканчивал что-то?

— Давно и неправда, — буркнул Мирон без особого энтузиазма. — С той бумажкой никуда не устроишься. Я всегда работал не по профессии.

— Так что за профессия? Колледж, техникум, ВУЗ?

— Блять, ну что ты пристал? Литературовед я. Не в России учился. Отъебись. А ты вообще кто? Умный тут самый…

— У тебя гуманитарное образование, так ещё и не российское? Воу, я удивлён, — и это было чистой правдой. Слава сильно удивился, услышав подобное. Человек перед ним никак не походил на хотя бы образованного. — Я системным администратором в одном ТЦ работаю. Учился на что-то похожее, названия уже не помню и не хочу вспоминать. А что ты в России забыл?

— Хата у меня здесь, — недовольно ответил Мирон. — За рубежом снимать дорого, хотя предки там чалятся. Заебал пиздеть, я и так с тобой еду хуй пойми куда, это что, допрос?

— Хоть немного приветливее будь, я тебя тут задаром кормить собрался, а ты ещё и нос воротишь.

— Ты, блять, хочешь навязать мне, как жить надо. И без тебя разберусь. Уёбок, блин. Неужели сложно было отстегнуть и всё, а? И те не надо было бы за меня платить, вообще ничего не надо было бы. Продолжал бы там дальше, чё ты там делаешь? Сисадминистрировать, а я своей жизнью жил бы. Чё ты вот в голову вбил хуйню всякую, булщит ебаный?

— Не матерись так громко в общественном транспорте, — вздохнул Слава. Он уже не раз заметил взгляды окружающих, несмотря на то, что свою гневную тираду Мирон произносил негромко, не сдерживаясь только на нецензурных словах. Берёг своё мнимое достоинство перед окружающими?

— Да мне похуй, блять. Где хочу, там и матерюсь.

Слава сделал глубокий вдох, выдох и как раз тогда, когда поезд остановился и никакие лишние шумы не помешали бы ему, он внятно проговорил, чтобы по крайней мере ближайшие пассажиры его услышали:

— Тогда я не сниму с тебя даже поводка, не то, что ошейник.

Мирон встрепенулся и гневно на него глянул. Было видно, как он весь сжался и насупился, опустил взгляд вниз, чтобы ни с кем им не пересекаться, и плотнее привалился к поручню, он сидел как раз рядом с входной дверью.

Эффект получился правильный. Мирон ожидаемо замолк и больше громко материться был не намерен, хотя и весь разговор не продолжил. У всего были свои минусы. Слава краем уха услышал, как зашептались про Мирона рядом. Что именно говорили так и не разобрал, но то, что именно про него, понял.

Людям хочется о таком поболтать, уличить другого в чём-то плохом. На соулов большинство смотрит как на приставную гляделку к непутёвому сыну или хозяина с провинившимся рабом. В большинстве своём к тем, на ком ошейник, люди относятся крайне отрицательно и осудительно. Они знают, что этот человек скотина, обыкновенный мудак. Помотала его жизнь или нет, всё равно — он плохой. И к нему приставляет судьба смотрелку, которой придётся его как-то наставлять на путь истинный. Поэтому на тех, кто держит поводок, смотрят с жалостью и сожалением, мол, не повезло тебе с каким-то гадом возиться. Сил тебе и терпения.

Общественное мнение очень сильная штука. И даже если продавщица, которая каждый день до этого продавала тебе алкоголь, видя твоё нетрезвое состояние и ужасный внешний вид, вдруг увидит на тебе ошейник, её отношение к тебе, вероятно, за раз ухудшится. Просто потому что она будет точно знать, что выше и чище, моральнее. Таким людям редко дают шанс. Их либо презирают, либо смеются над ними.

Мирона стало из-за этого даже жалко. Хотя Слава всё ещё был убеждён, что дело не в том, как окружающие воспринимают тебя, а в том, как воспринимаешь себя ты. Тебе дан шанс стать лучше, изменить свою жизнь, начать встречаться с человеком, который точно тебя в итоге поймёт и полюбит. От этого надо не отмахиваться, за это надо хвататься. И надо учиться гордо поднимать голову, показывая на шее ошейник и торчащее начало поводка. Нужно, чтобы люди вокруг говорили не «фу, очередная козлина», а «удачи ему». Тогда жить станет проще и лучше. Но начинать надо с себя. С переосмысления того, что для тебя значит поводок и ошейник. Позор или изменения к лучшему. Слава толком не думал об этом раньше, и всё выше написанное осознал только после того, как почувствовал в руках гладкую кожу поводка своего соулмейта.

Когда они вышли на нужной станции, Мирон поравнялся с ним, смотря в пол.

— Зачем? — тихо спросил он. — Там же столько народа было.

— Какая разница? Ты их больше не увидишь, а своими матами ты им мешал. Научись правильно вести себя в обществе, тогда ошейник не станет для тебя проблемой.

— Он всегда проблема. Он клеймо. Клеймо, от которого не избавишься. Точнее я бы избавился, если бы кто-то не был таким упёртым.

— Мирон, закрыли тему, — сказал устало Слава и грузно на него посмотрел. Под этим взглядом Мирон ссутулился и продолжил шкандебать уже молча, хотя недовольство, идущее от него, всё же чувствовалось.

Рядом с домом располагалось три продуктовых магазина. Дикси, Пятёрочка и Билла. Слава пошёл в Дикси, потому что в нём обычно меньше людей, чем в Пятёрочке, — Мирон и так в метро натерпелся, если ему легче там, где менее людно, Славе не сложно пойти на уступок, — а Билла пока что была слишком дорогой для него. Зарплата будет ещё нескоро, а сейчас могут возникнуть незапланированные траты. Деньги лучше экономить. Это не значит, что он будет тратить всё на Мирона, но сто рублей на телефон, столько же за проезд, продукты, такси — уже скатывается вместе в красивенький ценник. По хорошему, он сам хочет устроить его на работу, но разрывается с тем, что хочет дать ему больше самостоятельности, свободы выбора, чтобы не казалось, будто за Мирона уже всё решено. Ведь это одно из самых ужасных чувств, которое может быть у человека. Знать, что ты ничего не можешь изменить, сделать сам.

Слава бродил по рядам с продуктами, стараясь не набирать слишком много, хотя скидки так и манили к себе. Он уже придумал, что будет готовить. В его планах было сделать лёгкий суп на курином бульоне и гречку с тушёным мясом. Это будет и Мирону, и ему самому хватит на пару дней. Главное только — не набрать лишнего.

— Ты же будешь хорошим мальчиком и поможешь дотащить пакеты до дома, да? Там и твоя доля есть.

Мирон лениво замычал в ответ, он уже несколько раз сбегал то к колбасе, то к заморозкам, то к чипсам, то ещё куда-то, но так ничего и не нёс. Слава думал, что он стесняется что-то класть в корзину за чужой счёт. И в то же время надеялся на это, потому что другой сценарий так и не лез к нему в голову, а если и лез, то очень его не устраивал.

— Столько мяса… Слушай, а можно у тебя немного денег одолжить?

— Никакого алкоголя, пока у тебя не перестанут дрожать руки. И тогда только не больше пары рюмок.

Слава удостоверился, что правильно понял его мысль по тому, как недовольно поджал губы Мирон. И по тому, как по-ребячески он выставил перед собой руки, показывая, что они вовсе не дрожат. Хотя они дрожали. Слава никак на это не ответил, только разве что грустной улыбкой.

Но Мирон не сдавался, он начал говорить про то, что не пил целый день, может и ещё не пить, но ему нужно отметить момент, когда он завязывается.

— Перед смертью не надышишься, — сказал флегматично Слава на это.

— Но нажраться можно, — булькнул Мирон.

— Хорошо, давай я куплю тебе водочки и отвезу тебя с ней в бесплатный центр для наркозависимых. Это всего на две недели. Тебя там откачают, и тогда мы с тобой уже нормально поговорим, идёт? Буду продукты тебе туда таска…

— Не поеду я не в какой центр! — воспротивился Мирон. — И нет у меня никакой зависимости. Я просто хочу ещё немного выпить и всё.

Слава посмотрел на него как на дебила, но оставил эти слова без комментариев. Про центр он и шутил и нет. Там действительно могли откачать от алкоголя и делалось это абсолютно бесплатно. Там было посещение, а при желании можно было договориться с врачом и выйти пораньше. Но всё равно там было много людей и нужно будет лежать две недели с ошейником и поводком, прятать их постоянно. Был, конечно шанс, что за это время Мирон сможет привыкнуть к удавке на шее и к тому, что её видят окружающие. Но Слава здраво рассудил, что это может сильно похерить между ними отношения. Он молча покатил тележку на кассу. Мирон понуро следовал рядом, немного подрагивая всем телом. Пока Слава вытаскивал на кассу продукты, к ним подошёл охранник и попросил Мирона показать карманы. В карманах ничего не оказалось, однако подмышкой была чакушка водки, которую вскоре изъял охранник. К ним подошёл управляющий. Точнее к Мирону, но Слава отреагировал быстрее. Он взбесился. Дёрнул опять воздух на себя, к руке сразу же притянулся из-под одежды поводок, который уже так удобно и привычно лежал в руке. Мирон резко нагнулся к нему, чуть не потеряв равновесие.

— Ты чё, скотина, в магазинах воруешь? Я тебе, блять, выпью, — прорычал ему в лобешник Слава.

И дёрнул за поводок ещё раз, формально швыряя Мирона вперёд, а после этого подошёл к управляющему и попросил прощения за этот инцидент. Тот немного ошеломлённо смотрел первое время, а потом рассеянно покивал и сказал: «следите за ним, что ли, получше». Случай замяли, Слава расплачивался, пока Мирон, не поднимая головы, складывал покупки в пакеты.

Чтобы мало ли что, Слава забрал сумки из его рук и понёс их сам. На языке вертелось много матерных слов, которые он так и не произнёс, хотя очень чесалось. Но он боялся всё же переборщить. Не важно как, главное соблюдать спокойствие, потому что у Мирона его нет. Точнее у него нет совести. Поэтому если на него накричать, то ничего путёвого не выйдет. Он просто уйдёт домой со словами «ну и нахуй, и с ошейником жить можно», а через время опять будет звонить, вероятно, что пьяным. И всё начнётся заново. Поэтому нужно было запастись просто железным терпением.

Смешило то, что в квартире Мирон продолжал прятать ошейник. Старался натянуть кофту как можно выше. Слава покопался в шкафу и отрыл толстовку, которую практически не носил из-за того, что она ему немного поджимала. Он отдал её Мирону и выкинул ту кофту, которая больше походила на половую тряпку в мусорку, прямо на его глазах. Мирон и обрадовался, и нет. Новая толстовка не скрывала ошейника. Совсем. И начало поводка тоже отлично виделось. Он целый скандал из-за этого устроил.

— Не заслужил с длинным воротом, — перекрыл Слава его стройный мат, невозмутимо помешивая бульон. — Для начала создай себе портфолио. Если там не получится найти работу, я посмотрю в своём ТЦ, там часто требуются продавцы. А так шарфик тебе выделю. И чего ты от меня поводок прячешь? Будто бы я его достать не могу или не знаю о его существовании.

— Он мешает, — рыкнул Мирон. — Я грузчиком где-нибудь устроюсь.

Пока он переодевался, Слава увидел на его теле татуировки и какие-никакие мышцы. Они были даже более выражены, чем у самого Славы, живот поджарый, руки с небольшим рельефиком. Не слишком видно, но даже на ощупь понять можно, что там не жир. Мирон хоть и худой, но не дрыщ, поэтому работу грузчика вполне может потянуть. Как думается Славе, на этом он и выживал. Разгрузил — пошёл в магазин. Беспроигрышная цепочка.

— Не пойдёт. Постоянная работа. Менеджер хотя бы, какой-нибудь низкий, потом могут повысить. Или продавец. Кассир. Что-нибудь такое. Можно и полы мыть, если хочешь. Или дворником. Но продавцом работать полегче и там зачастую больше платят. Главное, хоть что-то найти, чтобы ты был занят. Давай, давай, создавай портфолио. Ну или я создам, а ты морковь потрёшь.

— Не буду я тебе помогать готовить, — недовольно воскликнул Мирон, у него приподнялась верхняя губа. — И портфолио это твоё глупое делать не буду.

— Как я понимаю, тебе понравилось с ошейником ходить. Я не против, твоё дело. Красиво на тебе смотрится.

— Это шантаж, — прорычал Мирон.

— Я твой соул, — просто ответил Слава. — Имею право.

— Нет, не имеешь! Это всё бредятина! Тебе просто нравится издеваться, вот поэтому на мне теперь этот чёртов ошейник! Природа просто любит садистов!

— Ну, как знаешь, но имей в виду, что ошейник я с тебя снимать не буду. Это надо заслужить. Прими то, что ты мой соул и успокойся уже. Хотя понимаю, что рано, два дня только прошло, но всё равно. Смирись и прими это.

— Иди вот на хуй со своим смирись долбанным.

На этом разговор закончился. Мирон грузно сидел на столом, сложив на груди руки и сильно вытянув вперёд ноги. Со стула он немного съехал, так что ошейник даже немного скрывался. Хотя, судя по всему, не сокрытие ошейника было его основной целью. Он просто так злился. По-детски немножко. Это выглядело очень мило, Слава бросал на него короткие взгляды, продолжая делать суп. Он рассудил, что лучшим решением было устроить Мирона в свой ТЦ. Так он точно будет всегда под присмотром и не сможет юлить. И если он будет себя плохо вести, то на него могут Славе нажаловаться его коллеги. Хотя с ошейником устроиться было труднее.

Покормив Мирона и посадив его на такси, Слава наказал ему не пить совсем, когда его нет рядом, и предупредил, что поищет ему работу там же, где сам работает. От этой информации Мирон побелел от злости, но пасти не открыл, только бросил прискорбный взгляд в зеркало и сжал руки в кулаки.

В Славе проснулись какие-то материнские инстинкты, по другому он назвать их не мог. Мирона хотелось переодеть, накормить, помыть, организовать ему рядом с собой удобное спальное место, помочь устроиться на работу — встать на ноги. Руки чесались, насколько его хотелось перевоспитать и приласкать. Мирон ведь явно был недолюбленным, слишком резкий у него характер, рычит на всё, что ему не нравится, как самый натуральный пёс. И ворует — уличная привычка. Значит в своё время жил в относительных условиях. С родителями явно не общается, иначе бы те ему деньги переводили. За границей хорошо должны получать. Хотя тут опять же — смотря где. Киргизия тоже заграница, но тут уж в России в Москве намного выгоднее будет работать. Слава сразу почему-то зацепился за то, что образование нероссийское, но даже не спросил какое.

Пересказав всё случившееся и творившееся в душе Ване, Слава стал чувствовать себя ещё увереннее и правильнее. Будто бы он всё делает верно. Даже сообщение Мирону отправил: «Добрался домой? Всё в порядке?», в ответ получил короткое «да.» с точкой на конце. Явно недовольное. Почему-то это порадовало.

— Я не верю, — нахмурился Ваня. — Чтобы он — и каким-то гуманитарием был. Он пиздит тебе. И явно сидел. Хотя бы по малолетке, но сидел. Вор однажды — вор навсегда.

— Тебе он слишком не нравится, — лукаво сказал Слава, присаживаясь к нему за стол и ставя две чашки супа. — Но в целом он будет хорошим, я постараюсь, по крайней мере, его таким сделать. Знаешь, он порой такое очарование, когда дуется и руки на груди складывает.

— О, в тебе просыпается любовь к незнакомому человеку, который ведёт себя как скотина. Поражаюсь я всем этим соул-штучкам. Мгм, вкусный суп.

— Спасибо, а он не похвалил, — с мечтательной улыбкой сказал Слава.

— Вот уж повод для гордости, — закатил глаза Ваня. — То есть ты хочешь его в своём ТЦ устроить? Там зачастую зарплаты никакие, и редко берут с петлёй на шее.

— Да, понимаю. Но не знаю, куда ещё его можно устроить. А так, поработает с людьми, может, присмиреет. Если всех не распугает, конечно. Уборщиком его делать не хочу, это ещё хуже грузчика. Как-никак, а если он по правде литературовед, то подобная работа его априори должна раздражать. Зачем учился, как говорится.

— Ты поспрашивай его всё-таки. И пусть диплом тебе покажет.

Слава согласился. На следующий день он пришёл на работу пораньше и прошёл все интересные магазинчики, спрашивая, нет ли у них вакансии, куда могут взять человека с ошейником. Вместо ответа Слава получал слова сочувствия или поддержки, что не совсем помогало делу.