[20] l0vel0vel0ve (1/2)

зимние дни летели один за другим, и мона только успевала зачеркивать дни в календаре. близился февраль, и мысль об этом грела — за ним придёт долгожданная весна.

быть может, она растопит лёд между ней и скарамуччей.

после того разговора у общежития они действительно вели себя, как прежде: без скандалов и упрёков. скар любезно согласился помочь ей наконец с некоторыми дисциплинами, и делал это методично: выстроил график, ругал, если она пыталась отлынивать, собрал много интересной литературы и наглядных примеров в кино и журналистике. правда, их отношения скатились до статуса «учитель — ученик», и мегистус расстраивалась каждый раз, когда на прощание он лишь с улыбкой гладил её макушку, как делал каждый раз, когда она успешно выполняла задание или усваивала материал, и уходил. а она так и стояла на лестничной площадке, глядя на место, где он стоял секундами ранее. и стояла, пока не гремела входная дверь на первом этаже — ушёл.

время от времени он делился новостями из своей жизни: поладил с прорабом, вместе с дилюком получил огромный штраф из-за разбитых гостем бутылки и посуды, всё ещё выплачивает, начал заниматься репетиторством, как ему когда-то посоветовал альбедо. не сказать, что мона так сильно интересовалась всем этим, как показывала: больше всего ей нравилось наблюдать за тем, как парень вылазил из своего образа учителя-мучителя и оживал. посмеивался, когда рассказывал о чём-то для него приятным, либо наоборот — хмурился, или как смешно пародировал марко, изображая его манерность. в такие моменты хотелось остановить весь мир и смотреть. просто слушать и смотреть.

до очередных пробников оставалось всего пара дней, и, хоть дисциплины, по которым её дрючил скарамучча, не входили в список нужных для поступления экзаменов, он всё равно ответил согласием на её приглашение зайти к ней домой.

здесь, в квартире семьи мегистус, он уже чувствовал себя максимально комфортно: знал, куда девать обувь, какие продукты нужно купить к ним домой, когда уходит и возвращается отец с суток. правда, с самим отцом мона его знакомить не спешила, и когда тот удивлялся, откуда в их холодильнике еда, уклончиво отвечала, что мама дала деньги, зная, что он не проверит факты.

— погода отличная, даже не морозит. — подметил скар, снимая ботинки у порога.

мона стояла, прижавшись спиной к стене и наблюдала за тем, как он раздевается. сейчас ей остаётся только верить рапортам окружающих об обстановке за окном: ей сейчас совсем не до улицы и милых вечерних прогулочек под фонарями. да и в окно почти не смотрит — кто бы мог подумать, что так сложно навёрстывать кучу халатно просранного материала!

— вчера классуха похвалила, — девушка приняла из его рук поясную сумку и, закинув себе на плечо, пошла на кухню, — сказала, во мне умирает великий депутат. я, конечно, не сказала… — она хихикнула, после чего обернулась к скарамучче, идущему следом за ней, — я тут пожарила нам картошку с мясом по рецепту бабушки, вообще закачаешься.

— умничка, — он поставил уже заранее заполненный водой чайник кипятиться и достал кружки, — просто талант.

мегистус вскинула брови и скривила губы, не сводя с него пристального взгляда. и это всё? всё, что он скажет?

— спасибо. — процедила она, швырнув порцию картошки на тарелку. часть выскользнула и посыпалась на пол, и девушка, выругавшись, села собирать её, но остановилась, когда мужские руки осторожно взяли её в свои.

— ты чего нервничаешь? — он аккуратно погладил сжатые в кулаки пальцы и поймал её взгляд. выглядел обеспокоенным.

— можно задать тебе один вопрос? — сейчас или никогда.

— можно.

— ты больше не любишь меня?

— что? — скарамучча усмехнулся и отпустил её руку. всё его внимание сосредоточилось на несчастной картошке, — с чего ты это взяла вообще?

— ну… — мона наблюдала за тем, как он осторожно собирает еду в ладонь и выбрасывает в мусорку. пока она думала над аргументами, скар уже всё убрал и вновь присел перед ней на корточки, — ты больше не говоришь, что любишь меня, не целуешь и всё такое… — она сжала губы, пытаясь придумать ещё что-то такое, что звучало бы не так глупо, — в общем, я не уверена, что у тебя действительно есть чувства ко мне.

— мона, — парень двинулся к ней ближе и взял её лицо в свои ладони, — перед нами стояла конкретная цель, и мы не должны были отвлекаться.

— но…

— давай ещё раз. у нас была общая цель, и нужно было достичь её в кратчайшие сроки, — он приподнял уголки губ и погладил большим пальцем её щеку, — а ты любишь отвлекаться, поэтому я решил сконцентрировать твоё внимание на приоритетных вещах.

— то есть, всё нормально?

— ты глупая, — он чмокнул её в нос, — не забивай голову ерундой, а то болеть будет.

мона заметно приободрилась. улыбнувшись, она поморщилась от его поцелуя и где-то в глубине души выдохнула с облегчением. наконец-то он заговорил так, как раньше. минус одна причина накручивать и загонять себя в свободное от навалившейся учёбы время.

— наверное, стоит поесть. — пробормотала она, кладя руки на его ладони на своих щеках. ей нравилось, что он чувствует, как горят её щеки от его касаний. это скажет больше, чем пустая болтовня.

— да, ты права. — он расцепил их руки, поднялся с пола и подал руку моне. вместе они сели за стол. благо, картошка ещё не успела остыть.

* * *</p>

из колонок тихо играла музыка, а фиолетовый свет от светодиодной ленты падал на лицо моны, удобно расположившийся на груди дремлющего скарамуччи. она слушала, как медленно бьется его сердце, пока одна его рука обнимала её талию, а вторая лежала на животе.

этот миг был для мегистус бесценным — впервые за полтора месяца они проводят столько времени в постоянном физическом контакте без проблем и недопониманий. просто лежат вместе и отдыхают от тяжелых будней. учитывая тот факт, что скар упарывается уже на трёх работах вместо двух, ей было страшно дышать лишний раз, лишь бы не нарушить его дрёму. как оказалось, зря она переживала, потому что он заговорил первым.

— в тот день мы толком не поговорили.

блять.

— да… — выдавила мона, предчувствуя очередной пиздец между ними. всё, належались, наотдыхались, сейчас будет тройная расплата за всё хорошее.

— один вопрос мы закрыли, но ещё ты спрашивала, что между нами.

блять. ещё хуже.

— э-это… не так уж и важно… — хорошо, что он не видит её лица в этот момент. сочетание тихого, сонного голоса скара и все эти слова вызывали какой-то диссонанс, перетекающий в ужас. что он задумал?

— почему же? очень даже важно. как ты думаешь, что между нами?

это какая-то ловушка? где ждать подвох?

— подобное я называю… — она нервно сглотнула, собираясь с силами, — дружбой с привилегиями.

— очень интересно, — парень усмехнулся и коснулся губами её макушки, — хочешь так дружить, — выдохнул он едва слышно, — или будем встречаться?

если бы девушка не лежала, она бы точно упала, потому что почувствовала, как по телу прошелся ток, и теперь её опалило жаром. он только что предложил ей встречаться? спустя полтора месяца они будут… встречаться? изменит ли это что-то в их отношениях, если они вели себя, как влюбленные, примерно с самой первой встречи? знали о чувствах друг друга, но никогда не обсуждали это всерьез…

— да! — выпалила она, жмурясь и ковыряя заусенцы вокруг ногтей. жуть какая. это всё реально?

— так дружить или встречаться? — этот юноша точно издевался.

— встре-чать-ся хо-чу с то-бой. — по слогам и как можно четче выговорила она, переворачиваясь на живот. их взгляды наконец встретились, и мона, к своей радости, заметила, что скарамучча тоже растерян. как малолетки. хотя, мало что из их взаимоотношений можно назвать чем-то большим, чем ребячество — у взрослых, наверное, всё по другому. по взрослому как-нибудь.

— вот и решили. — он притянул её к себе и поцеловал. нежно, без капли похоти. оба знали, что в этом поцелуе куда больше смысла, чем казалось — так они закрепили факт своих отношений.

когда они оторвались друг от друга, школьница подползла на его высоту и легла на бок, подперев голову рукой. она не могла перестать любоваться скарамуччей, гордиться, что именно ей так повезло в этой жизни: встретить сына правителя чужой страны и вызвать в нём чувства, которые побудили его на действия, благодаря которым они валяются в одной кровати и время их совсем не ограничено. только он, она, и никто больше.

интимность остановки натолкнула на идею довести тот разговор до самого конца.

— скар, — она дождалась, когда он переведет взгляд от потолка на неё и вопросительно вскинет брови, — почему ты не говоришь о том, что было в инадзуме?

возможно, было лишним задавать этот вопрос, потому что время ожидания ответа затянулось. мона разглядывала его лицо, пыталась понять его взгляд, но никак не могла найти эмоционального отклика.

— знаешь, — его голос изменился. стал в разы холоднее, — в жизни каждого человека бывают моменты, периоды, которые хочется забыть и никогда не вспоминать. вычеркнуть из памяти и из прошлого. то же самое и с тем месяцем. я не хочу это помнить, не хочу ворошить это вновь и вновь.

мегистус не знала, что сейчас нужно сказать, чтобы это звучало уместно. она надеялась, что он расскажет хоть толику воспоминаний того месяца. всё, что ей сейчас известно — это свадьба и абдикация, но это рассказал ей не он, а сми. а ещё она не знала, как реагировать. обижаться глупо, злиться ещё глупее. сочувствовать? она даже не в курсе, что там вообще происходило. тем не менее, она придумала, что выдать.

— я тебя понимаю.

конечно, она его понимает.

ей бы хотелось, чтобы всей последней недели не существовало. чужие руки на её теле, тошнотворные поцелуи, пустые слова и вечное головокружение. эти воспоминания дают ответ на вопрос «кто же из нас двоих предатель». она, конечно же. поэтому и хочется забыть, чтобы не чувствовать вину от его взгляда, уколы совести от поцелуев или отвращение к отражению в зеркале. и самое дерьмовое здесь то, что никому об этом она рассказать не сможет. остаётся только жить с этой мыслью, а лучше попытаться об этом забыть.

— да уж, — он усмехнулся, когда мона, не зная, куда себя деть, снова прижалась к нему и прислонилась губами к изгибу его шеи, — девятнадцать лет на планете, вроде не маленький, а всё бегу от чего-то.

— это нормаль… подожди, почему девятнадцать? тебе же…

— ай, — парень махнул рукой, — я сам про него забыл. случайно вспомнил.

— а когда он был…?

— третьего января.

девушка рукой нащупала телефон в кровати и глянула в календарь. охнув, она перевернулась и нависла над ним, опираясь руками об кровать.

— козерог, значит. — пробормотала она, глядя ему в глаза.

— кто? — скарамучча моргнул и поднял одну бровь. конечно, откуда ему знать, что такое «козерог», «дева» и прочие термины великой астрологии. а вот она знала, и даже не спросила, какого числа у него день рождения, балда.

— просто мысли вслух.

— мысли вслух, ага. обзываешься ведь. — он улыбнулся, но мона лишь закатила глаза и поцеловала его. руки у неё оказались слабоватыми, поэтому спустя несколько минут стойки она всем телом навалилась на скара.

— ага, — выдохнула она ему в губы, — прям матом крою, черт тебя подери.

— сейчас заплачу. — парень опустил руку на её спину и медленно провёл вниз. девушка знала: он любил так делать.

вдохнув побольше воздуха, она в поцелуе слегка прикусила его нижнюю губу в надежде, что он возбудится и остановится, но вместо этого получила лишь усмешку.

— и что ты мне пыталась этим показать?

— не знаю.

— вот и я не знаю.

рука скара замерла на линии её футболки. «можно?», — выдохнул он. она лишь слабо кивнула, понимая, что не в силах ему отказать. не отказала бы и тогда, в ту ночь перед его отъездом.

он неуверенно исследовал её тело. пальцы рисовали узоры на талии, медленно поднимаясь всё выше и выше. мона, которая всё это время неотрывно следила за его лицом, не знала, куда себя деть. каждое его касание было самым приятным, лучшим, чем все ранее ей ощущаемые, и ей хотелось, чтобы он никогда не останавливался. пусть и вся их жизнь пройдет в кровати, она всё равно будет самой счастливой.

между ними было слишком мало места, и скарамучча вспомнил об этом первым: бережно держа мегистус за спину, он резко сел в кровати, и, усадив на свои колени, продолжил начатое.

грудь была одной из главных эрогенных зон моны, и она не скрывала этого: едва ли его ладони коснулись мягкой кожи, она уже не смогла сдержать тихий стон.

— ты такая красивая. — прошептал скар, и девушка улыбнулась. то, как он смотрит на неё, говорило больше слов. она чувствовала себя не просто глуповатой школьницей с окраины столицы, а творением искусного художника, предназначенным только для его глаз.

она немного наклонилась, чтобы поцеловать, и нечаянно шевельнула бедром в районе его паха.

— так, — он зашипел и осторожно сдвинул мегистус подальше от себя, — полегче.

— а что такое? — она хихикнула и нарочно подвинулась обратно, — любишь доминировать? жаль, — она провела пальцем по его челюсти и, остановившись на подбородке, резко дернула вверх на себя, — что я тоже.

её бедра медленно двигались по паху скарамуччи, пока тот, тяжело выдохнув, откинул голову назад, и девушка, наблюдая за этим, готова была взвыть от неудержимого желания.

жажды.

той жажды, когда хочется порвать одежду, царапать спину, кричать, что есть силы, и полностью, полностью отдаться ему и только ему. мысль, что стояк, упирающийся в неё, вызвала именно она, вызывала новые волны возбуждения.

едва ли мона впилась губами в губы скара, как за дверью послышался шум.

— блять. — он тут же скинул с себя девушку, и она, сев рядом, моментально поправила неприлично задравшуюся футболку. они растерянно переглянулись, и мегистус, ещё не до конца осознавая, что происходит, прислушалась.

— мона, ты дома? — тяжелые шаги отца становились все отчетливее.

— выйди к нему, — скарамучча потряс её за плечо, — мне надо… — он показал на откровенно заметный стояк, — успокоиться.

— да-да-да. — школьница кивнула и подпрыгнула с кровати, раздосадованная очередным обломом.

перед тем, как открыть дверь, она оглянулась на парня — тот уже стоял у окна. он распахнул его и высунулся оттуда чуть ли не всем корпусом. на миг девушка даже испугалась, что он вывалится прямиком с пятого этажа, но всё же вышла из комнаты, где тут уже врезалась в папу.

— ой… привет. — аккуратно прикрыв за своей спиной дверь, она прижалась к ней спиной и приторно улыбнулась.

— всё к экзаменам готовишься? — он потрепал её по волосам и усмехнулся, — мне тут звонили из школы, — очко сжалось, — хвалили твою успеваемость. — расслабилось.

— да, я очень стараюсь, — девушка сжала губы и, подхватив отца под локоть, потащила на кухню, — ты сегодня рано.

— я и не работал. зарплату забирал, так что тебе поручаю разобрать пакеты с продуктами.

— без… проблем. — она поплелась на кухню, думая, что делать со скарамуччей. знакомить его с отцом она даже не планировала, а сейчас между этими двумя всего две комнаты, и как разрешить этот пиздец?

по пути на кухню она только успевала морщиться: чувство влаги в трусах было отвратительным и вызывало только дискомфорт. как теперь отцу в глаза смотреть? перед ним, почему-то, было особенно стрёмно, будто он ведал, что происходило за дверью с табличкой “get out”.

поставив чайник, она обернулась на стол и чуть не упала: посуда! кружки! закинув всё в раковину, она быстро поелозила по ним губкой и закинула в сушилку, после чего побежала копаться в пакетах с продуктами, и тут-то её вновь озарило.

ботинки. куртка.