Специальный выпуск. Доверие и страх. (1/2)

Искусанные губы. Пальцы, медленно застегивающие пуговицы, что вскоре вновь будут несчадно расстегнуты, может даже разорваны. От одного лишь представления этой картины мужчина жмурит глаза, чувствуя, как по щекам разгорается румянец. Короткий вдох и выдох. Немного рваный, но все же. Нужно собраться, а не стоять тут, как истукан. Капитан закрепляет дьявольские рога на своих уложенных волосах, заканчивая образ, и, к его огромному сожалению не чувствуя себя большим дьяволом искусителем, чем было до этого. Волнение неприятными мурашками проходит по телу, вызывая трепет перед чем-то большим, чем обычный поцелуй. Пересилив трусливость, Кэйа сжимает ручку от двери и, наконец выходит из ванной комнаты.

Слыша, как закрывается дверь в их общую комнату, нить внутри обрывается, болезненно задевая стенки грудной клетки. Вампир, позабыв о клыках, бережно прикрепленных им же самим, прикусывает свои бледные губы и тут же шипит от покалывающей боли. Зажмурившись, винодел совершает, возможно, свою самую величайшую ошибку, подпуская к себе проворного и чересчур внимательного до момента Кэйу, наверняка невероятно довольного собой.

Аристократ уже чувствует на своей спине столь знакомое и ритмичное дыхание. Смело можно было ставить все свои владения на то, что обернувшись, он абсолютно точно увидит похотливую ухмылочку на смуглом лице. Глаза Рагнвиндра, словно нехотя, открываются, не спеша подтверждать свои догадки.

Мужчина, облаченный в свой соблазнительно-облегающий костюм уже вовсю бессовестно оглядывал вампира, словно новую игрушку. Дилюк хмыкает и отворачивается от нахала. Что дать - не взять, безразличие у белоснежного джентльмена получается превосходно.

Где-то про себя Дилюк победно улыбается, замечая за самоуверенным дьяволом мимолетные сомнения. Этого он и добивался. Неприступный и непоколебимый. На ранги ниже самого искусителя. И именно на нем сошелся прицел избалованного дитя преисподни, не привыкшего слышать слово ”нет”. Какая честь.

По руке, сжимавшей в своей изящной ладони ароматную свечу, пробегают мурашки. Вампир ставит ее рядом со своеобразной композицией, завершая ее одним лишь щелчком пальца, поджигая фитиль. Аристократ, беспечно игнорируя Альбериха, ненароком все же позволяет тому коснуться его руки. Не поведя даже бровью, Рагнвиндр, как ни в чем ни бывало продолжает украшение их общей спальни, с каждой деталью все больше погружая своеобразных актеров в антураж праздника.

-Неужели не рад меня видеть, уважаемый Дилюк Рагнвиндр? - Мелодично лепечет Кэйа, нахально перекидывая голову через широкое плече. Весь его спесивый видок был недоволен недостатком внимания к своей величественной персоне.

Не дождавшись ответа, дьявол крепко, словно испытывая, сжимает в своей руке более горячую. Взгляд разных очей сверлит дыру в лице более слабой нечисти, выжидая хоть какого-либо колебания на лице оппонента. И все же - какая это дерзость так нагло игнорировать его!

Наконец, вампир фыркает, подтверждая сказанное вышестоящим. Ухмылка на секунду заменяется сдвинутыми бровями и задетым самолюбием.

-Да ну? Ваши покои выглядят так, будто Вы только и ждёте, как бы я трахнул Вас в каждом углу. - Красные щеки капитана, подсвеченные фиолетовыми лампами, могли бы смело спорить со столь осмелевшим и борзым образом, но никто их так и не увидел.

Не ожидавший от Кэйи таких слов, Дилюк пораженно отворачивается, скрывая свое залитое краской лицо. Бездна дери этого смутьяна! Вампир еле касается зубами нижней губы, проводит клыками вниз и плавным движением вперед сглаживает слегка неприятное соприкосновение контактом с мягкой нетронутой верхней губой. В голову, сломленную горячей паникой, приходит искристая и, вероятно, глупейшая идея, от которой аристократ не может избавиться, словно от назойливой мухи. Помявшись еще пару милисекунд, Рагнвиндр резко оборачивается с готовностью огнестрельного оружия выплюнуть язвительную пулю.

-Так и есть, - заявляет он и, не успев даже полюбоваться замешательством дьяволенка, повинуется диким желаниям и набрасывается на холодные томные губы, безжалостно сминая их своими зубами.

Кэйа взвывает под влиянием клыков, впивающихся ему прямо в нежную плоть, однако пленяясь новыми ощущениями не может оторваться, пока металлический привкус на время не разлучает их. Сердце бешено бьётся о грудь, тщетно вырываясь наружу. Искуситель прислушивается к ритмичному звуку в ушах, не спеша сглатывать кровь, позволяя ей своевольно растекаться по ротовой полости. Капитан влюбленно смотрит, как винодел в его руках стирает следы собственной шалости с губ большим пальцем, недовольно сдвигая пышные брови к периносице. Можно было и оттолкнуть, когда стало больно, а не доводить до крайности.

И все же вернув внимание бестолковому чертенку, Дилюк цокает и, несмотря на свое наигранное недовольство, осторожно слизывает алые пятна с искусаных им же губ, с надобностью углубляя действо в поцелуй. Кэйа с радостью подставлялся под требовательные движения, ”развязывая” возлюбленному руки. Вампира пленила и развращала податливость самого дьявола, доступность такой крови высших чинов будоражила разум. Нонсенс в виде главенствующей над вышкой бездновского мира сошкой возбуждало больше всякой виагры. Недостигаемое, которое стало уж очень соблазнительно близко. Грехом бы стало не откусить столь пленяющее яблоко, несмотря на весь абсурд данной мысли. Идея вгрызалась в мозг, оживая и внедряя корни. Безумие.

Дилюк растворяется во влажном плену фантазий, пока их не прерывает прикосновение к чувствительной ключице холодными пальцами. Недовольный стон в израненные губы спускает дьявола с тормозов, позволяя ему бессовестно оторваться от увлеченного винодела к его чуткому месту на теле. Альберих осыпает выступы на белоснежном туловище градом легких поцелуев, осторожно раздвигая края воздушной рубашки, более не связанных лентами, ловкими пальцами. Винодела так и тянет прикусить язык от изводящих ощущений и довольных причмокиваний Кэйи, ублажающего его грудь. Чувствуя тряску тела, находящегося, к преогромному сожалению, еще не в его власти, дьявол на мгновение отодвигается, и Рагнвиндр опускает взгляд, тут же поймав его в ответ.

Глаза, смотревшие с вызовом заставляли покрыться мурашками. Заведенный Альберих выглядел страшнее зверя, способного разорвать в пылу интимных страстей. Его резко поднимающаяся и падающая от рваного дыхания грудная клетка, пальцы, своевольно бродившие под одеждой и дикий взгляд. Лишь звездные зрачки, расширившиеся при взгляде на возлюбленного давали возможность отдаться на растерзание.

Тихие вздохи, изредка срывавшиеся на нечто гортанное и нетерпеливое, срывающее голову. С каждым таким отпущенным звуком обуздать свое желание о владении чем-то недоступным и гордым становилось все тяжелее.

Скованность в движениях, контроль дыхания становились более заметны, но ведь он еще не сорвался. Все-таки дьявол отличался выдержкой, с этим нельзя было спорить, но так хотелось испытать - когда же горделивый бес отбросит свою напыщенную спесть, умоляя прекратить. Скулы болезненно стягивает ухмылка, вызванная представлением действа. Исчадье Бездны, горячий искуситель, вымаливающий пощаду по его приказу. Черт, это возбуждало.

Как бы не были соблазнительны заветные представления, вел сейчас Альберих. Не стоило об этом забывать. Да как же? Тут забудешь. Смуглый мужчина, ловко раздевая партнера, умудрялся напоминать о себе, ненароком проводя костяшками по бокам вампира, и так до тех пор, пока объемная и легкая одежда, наконец, не оказывается на полу.

Дыхание сбивалось. Капитан медленно таял перед глазами Дилюка. Испепеляющая жара, возникающая между этими двумя, раскаляла атмосферу, сгибая пополам обладателя крио глаза бога. Слишком горячо. Альберих умоляюще смотрит на предмет своего обожания, безмолвно запрошая его раздеть. Что ж, от такого было тяжело отказаться.

-До чего же ты наивный, раз действительно считаешь, что я собираюсь взять тебя. На этом все, - Томно выплевывает исчадье Бездны, наблюдая за вампиром, жадно расстегивающим его брюки.

Одежда падает на пол, заставляя его отвлечься. В один момент лицо Рагнвиндра меняется на что-то животное, дикое и... страшное. Это что-то будоражило лучше всякого риска и опасности. Кажется, стоило бы напрячься и обострить внимательность в этой бездушной игре, но любопытство брало верх над Кэйей.

Противореча всяким ожиданиям, вампир, не задумавшись о комфорте партнера, валит того на кровать, неизбежно садясь сверху. Отступления не было, хотя не шибко то и хотелось. Альберих опирается руками назад, сжимая покрывало. Винодел осматривал его так любопытно и странно, будто впервые видит подбитого монстра. Его руки беспощадно ходят по смуглому телу, беря его хозяина на слабо. В конце концов Дилюк находит точку, и Кэйа томно выдыхает. Кажется, аристократу только этого и не хватало. Его губы соприкасаются с губами искусителя, неожиданно обнажая клыки. Офицер от неожиданности вцепляется в партнера, по привычке считая, что тот остановится, почувствовав впивающиеся в его кожу ногти, но этого не произошло.

Вампир целовался жадно, игнорируя взвизги и болезненные стоны дьявола, сидящего под ним. Лишь почувствовав слезы на языке он отстраняется от задыхавшегося Альбериха, сжимающего крепкую спину винодела. Капитан недовольно морщится и, борясь с временным испугом, истерзанный, не смеет вновь взглянуть на разгневанное существо. Страшно и больно.

Наблюдая, как поджимаются обгорелые когда-то от огня плечи, Дилюк снисходительно поглаживает Кэйу по щеке, призывая простить за содеянное. Черт млеет под теплой ладонью, пока возлюбленный, казалось бы, достает медикаменты из прикроватного ящика, но стоит тому протянуть свою смуглую ладонь к белоснежной руке винодела, как обожженные руки заламывают назад и беспощадно стягивают ремнем. Капитан вздрагивает и удивлённо вскидывает брови. Кровь вскипала, пара людей задыхались в собственном доверии и безумстве.

-Что ты себе позволяешь?!- Гортанно рычит дьявол, огрызаясь действиям вампира.

-Что ты себе позволяешь? - Спокойно возражает аристократ, самоупоенно ухмыляясь.

Звон цепей разрезает ошарашенную тишину, заставляя Альбериха поддаваться страху. Дилюк, опираясь рукой на пресс бедолаги, перекидывает голову через его плече. Ловким движением рук Рагнвиндр оплетает цепь вокруг пояса, что скреплял офицерские руки. Рыцарь дергается, за что тут же получает пощечину. Жар. Кипяток чувствовался несвободными конечностями. Казалось, будто на цепях опоясался огонь.

-Это... глаз порчи? - Голос дьявола передавал все отчаяние и испуг, переживаемый им, но это не вызвало ни жалости, ни понимания.

В ответ дьявола награждают лишь опаляющим взглядом, отвечающим на все вопросы, и капитан тысячу раз сожалеет о своей безобидной шутке.

-Ты, чертенок, совсем разошёлся. Думаешь, никто не поставит тебя на место? Думаешь, если влюбился, то взаимно? - Вампир совсем по-злодейски смеется, содрагая оппонента. - Наивный бесёнок. Я церемониться с тобой не стану. Помолчи лишний раз, не беси меня.

В руках этого бездновского отродья дьявол впервые чувствует себя совсем беззащитным за столь долгое время. Противореча всем своим устоям, искуситель позволяет совсем не бережливыми и не аккуратными действиями связать себя самой колкой верёвкой. У него не было выбора. Дилюк был не похож на себя. Жестокий и невменяемый. Но страшнее всего - это возбуждало.

-Я думал, мы ее выбросили, - шипит Альберих, неизбежно дергаясь в добровольной ловушке от неприятных ощущений.

И зря. Острозубая бестия сжимает его подбородок,пододвигая к себе.

-Еще одно слово из твоего гнилого рта и вместо веревок будут цепи. - Рагнвиндр еще минуту любуется озадаченной мордой, прежде чем безжалостно подцепить пепельные оковы с потолка к заклятым на алхимическом станке веревкам.