Заметка третья: Радомир Вандер-Ваальс. (2/2)
— Ничего страшного. У вас довольно крупная библиотека… — Подметил этот факт Хакурю, что порадовало главу.
— Рад, что вы оценили. Здесь я собрал практически все книги, что смог только выкупить!
— Вы их собираете не только для себя, я полагаю?
— Заметили по пособию для рисования? — Хакурю положительно кивнул. — Спешу вас порадовать, так оно и есть. Временами, я собираю развивательные книжки для своего сына. Ему в скором времени исполнится пять лет!
— Поздравляю вас! — С искренней улыбкой, ответил Холлоу. — Но можем мы приступить к делу?
— Ах да, прошу меня простить. — Присев на кресло, Радомир почесал свой подбородок. — Я могу о книгах вечность говорить.
— Я тоже, но… Я хотел бы задать вам несколько вопросов, по поводу пропажи Нины Доррингхейм и некоторые личные вопросы.
— Я расскажу вам всё, что знаю, детектив. — Радомир выпрямился на своем сидалище, готовясь к разговору. — Но я бы хотел заключить бартер.
— Какие ваши условия?
— Я хочу узнать немного больше о вас, взамен на свои показания. Вас такое устроит?
— Вполне устраивает, мне нечего таить. — С полной серьезностью заявил Хакурю.
— Вы же… Не простой детектив, как я полагаю? — Спросил Вандер-Ваальс, надеясь на положительный ответ.
— Правда за вами, господин Радомир. Я — носитель воли Фемиды, жаждущей правосудия и справедливости.
— Так вот почему он такой! На божьем суде нет людей лучше или хуже. А уж тем более, перед божественным судьёй.
— Теперь я задаю вопрос. Скажите, пожалуйста, вы можете подтвердить тот факт, что во время полицейского обыска, никто больше не входил в комнату Нины?
— Охрана была выставлена по всему периметру особняка. Туда мог войти только главный дворецкий, владелица дома и правоохранительные органы.
— Хорошо, так и запишем… — Хакурю заносил показания в блокнот, но в какой-то момент, ручка перестала писать. — Простите, у вас не будет ручки?
— А? Д-Да, конечно. — Достав предмет из нагрудного кармана пиджака, лев передал его детективу. — Вот, прошу.
— Спасибо, я вам верну, как закончу записи… — В дверь постучали три раза.
— Господин Вандер-Ваальс, это Мэйпл. Я принесла напитки и сладости.
— Точно же, совсем забыл! — Вскочив с кресла, Радомир крайне медленно открывал дверь, чтобы не задеть девушку.
— Ваш чай. И кофе с молоком, как вы просили! — Как только девушка перешла порог, Мэйпл по случайности оступилась.
— Только не это…
Именно в этот момент, время словно замедлилось для зверолюда. И он прекрасно понимал, почему так произошло.
— Снова и снова… — Поправив чайный сервиз в воздухе, Радомир взял его в руки. —
Почему именно мне дана такая сила? Я о ней даже не просил!
Постепенно, время вновь возвращалась в прежнее русло, но несколько капель горячего напитка все же упали на пол.
— И… Что это было? — Хакурю на момент растерялся, так как прекрасно помнил момент, в котором Мэйпл оступилась и чуть не уронила весь сервиз. — Словно время замерло!
— Хронос. — Коротко ответил Вандер-Ваальс. — Я — наследник воли Хроноса, чьи способности неподконтрольны моему уму.
— Н-Но как такое возможно? — Мэйпл впервые слышала об этом, хоть она является приближенной господина Радомира. — И почему вы скрывали это от нас?!
— Чтобы обезопасить от ненужной информации. — Глава гильдии глубоко вдохнул и абсолютно также выдохнул, словно на его горбу находится гора. — Все наёмники гильдии являются простыми зверолюдьми, не из богатых семей. Они неустанно трудятся изо дня в день, чтобы им хватало денег на собственную жизнь и жизни родных. — Сжав кулаки как можно сильнее, казалось что непосильная ноша давит на всю грудную клетку.
— Вы скрывали свой потенциал, потому что боялись. — Хакурю сделал именно такой вывод, на что Мэйпл крайне негативно отреагировала, непроизвольно зашипев. — Боялись потерять всё, что так неустанно лелеяли.
— Как ты-
— Мэйпл! — Радомир встал прямо перед девушкой, чтобы та немного успокоилась. — Дай ему договорить.
— Но-
— Я поражен вашей самоотверженностью, господин Вандер-Ваальс. — Встав со своего места, Хакурю разминал свои пальцы рук. — Если вы не против, то могу ли я помочь вам?
— Чем вы хотите мне помочь?
— Снять бремя с ваших плеч. — Холлоу перестал улыбаться, что показывало его искренние намерения. — Вы хотите избавиться от него?
— Очень бы хотелось, но… Что нужно делать? — Немного взволнованно спросил Радомир, оглядываясь на Мэйпл.
— Садитесь за свой стол, мне нужно немного подготовиться. — Глава гильдии последовал совету парня, усевшись за своё рабочее место. — Мэйпл, я попрошу вас выйти с кабинета. Не спрашивайте почему, просто выйдите.
— Х-Хорошо… — Девушка медленно покидала кабинет, попутно с этим закрыв за собой дверь. Она никуда не собиралась уходить, но в этот момент, Мэйпл чувствовала страх. Сковывающее чувство, что не даёт сделать последующего шага.
— Радомир Вандер-Ваальс. — В крайне уважительном тоне, словно судья, обращался детектив. — Я хочу заранее предупредить вас о том, что за время действия моего «Навыка», вы можете почувствовать боль. Местами слабую, местами ужасающе адскую, временами душевную. Вы готовы к тому, что сейчас будет происходить?
— Если это избавит меня от тяжести, то… Я готов.
— Я вас услышал. Пожалуйста, закройте свои глаза. — Лев закрыл свои глаза, как попросил Хакурю.
— Что дальше?
— Ни в коем случае, их не открывайте. Итак, я начинаю… О, всевидящий судья! На божий суд взываю душу Радомира Вандер-Ваальса! Прими своё решение. Возненавидеть, либо же помиловать. «Femida's Judgement».
***</p>
— Где я? — Радомир осматривался вокруг, но ничего кроме белых стен и бескрайней комнаты не выглядывалось. — Что это за место?
— Радомир Вандер-Ваальс. — Послышался женский голос ото всех углов комнаты, эхом ударяясь об кости и органы. — Вы находитесь на божественном суде. — Предвидя дальнейшие вопросы, неизвестная решила ответить на них. — Эта комната — ваш внутренний мир. Абсолютно белый, без изъянов. Крайне пустой, но одновременно излучающий тепло.
— Мне казалось, что внутренний мир человека выглядит… Куда иначе.
— Бесспорно, вы правы. Но наполнение вашего мира, поможет выявить личность, что скрывается за этими стенами. Вы готовы к тому, что вас сейчас будут судить?
— Ради этого я здесь, как мне кажется. — Пожав плечами, лев продолжал осматривать абсолютно белое наполнение комнаты. Никаких изъянов в ней не было, что местами пугало мужчину. — Я готов.
— Процесс суда крайне неприятен, даже местами вызывает душевную боль. Сейчас, мы пройдётся по вашим воспоминаниям из прошлого, чтобы выявить ваш приговор.
Медленно, одна из стен начинала заполняться черным цветом, выравниваясь до формы небольшого экрана.
— Начнём с вашего детства. — Радомир подошёл к этому подобию экрана, после чего на нём постепенно появлялась картинка.
Первым воспоминанием из жизни зверолюда, было недалёкое детство, прямиком в небольшом доме. Семья, состоящая из пяти человек, обедала крайне простыми блюдами, запивая все это дело водой.
— Мама, папа, младший брат с сестрой… — Воспоминание о семье, крайне болезненно отдавала эхом по всему телу. — И я. Единственный, кому удалось выжить…
— Ваша семья погибла во время вторжения немецких войск на территории Польши. В столь раннем возрасте, вам пришлось сражаться с нацистами. Ваше рвение к мести с невероятное желание жить, меня воодушевляет.
Следующая картинка уже не была такой радушной. Времена осады Польши закончились, но партизанская война не заканчивалась до появления Советов.
— Вы, вместе с отрядом партизан, сжигали склады с боеприпасами, портили оружие и всеми способами вредили нацисткой армии. Как это ни странно, ваши действия спасли тысячи жизней.
Вновь картина сменилась, но уже на более кровавое месиво. Советские войска отбивали Польшу в собственном стиле. Сотни тысяч погибших солдат обеих сторон, горы трупов на центральной площади. Ужасающее зрелище.
— Будучи ещё неокрепшим юнцом, вам удалось повидать ужасы война на собственном опыте, при этом сохранив рассудок и здравомыслие.
— Война. От неё итог один — умирают все. Виновные, невиновные… Она слепа. — С каждым новым воспоминанием, боль только отчетливее прорезалась в отдельных местах тела.
Следующее воспоминание было уже послевоенным. И никакого иного чувства, кроме как печаль, оно не вызывало.
— Конец войны. Оккупированные земли начали вновь отстраивать, но шлейф кровопролития еще долгие десятилетия будет напоминать о горькой правде.
— Именно в тот день, мне исполнилось девятнадцать лет и я переехал во Францию.
— Поездка была трудной, но её успех предначертан заранее.
Несколько секунд ожидания следующей картинки, но ничего не менялось. Импровизированный экран медленно, но верно погасал.
— Это всё? — Удивленно спросил Радомир. Но в ответ последовало минутное молчание.
— Суд принял решение. — Где-то вдалеке послышался гром, но все также комната пустовала. — Радомир Вандер-Ваальс, хранитель воли Хроноса. Вы — невиновны.
***</p>