Яблочный Спас. (2/2)

Видимо за раздумьями я пропустил момент, когда мы доехали. Кадзуха уже тащил меня за руку, заставляя подняться. Его волосы, что сильно развивались, пока мы ехали, были полностью взъерошены. Думаю, мои выглядят не лучше. Решив погонять меня по всему парку, юноша уже следовал к следующему аттракциону.

Такого насыщенного дня, за все пребывание здесь, я и не припомню. Душевность Кадзухи, что отдавалась теплом в груди, заставляла приподнять уголки губ, может улыбка и была кривоватой, но она была… настоящей. И вот парень уже несется, держа на палочках яблоки в карамели. Вручая его мне, он резко хватается за голову, роняя яблоки прямо на землю.

— Кадзуха, опять видение? — ели слышно произношу я.

***</p>Я слышу смех, но никак не Скарамуччи, не кого-то из присутствующих, душа, словно ее залили маслом и подожги, так сильно пылает лишь от одного этого звука. Поднимая глаза, я вижу смазанные лица, но чувствую, на подсознательном уровне знаю, это мои родители. Счастливые, непринужденным, мы гуляем по такому же парку, только там, на земле. Мама берет меня за одну руку, папа за другую, мы идем все вместе в один ряд, знаете, даже один случай показывает, что мы были настоящей, любящей семьей. Я сообщаю родителям что-то, что сейчас не могу разобрать, а они лишь останавливаются, и папа сажает меня на шею. Мама хихикает, ласково улыбаясь мне, и мы продолжаем путь. Любовь тлеет в мой душе в то время, любовь тлеет и по сей день, только сейчас я стал осознавать тоску по ним, только сейчас я понял, что никогда больше не увижу их. Слезинка выступает у меня на глазу, и виденье прерывается. Этого хватило, чтобы заставить что-то внутри болеть.

— Кадзуха, — придерживая и немного потряхивая меня, повторяет Скара, — Кадзуха, что ты видел?

— Уже темнеет, пошли куда-нибудь, где потише, я расскажу, — ели собравшись с мыслями, отвечаю я. Рассказать то будет легко, но, чувствую, засыпать будет больно, ведь ничего более не сможет терзать мысли.

— Хорошо, иди за мной.

Вся дорога проходила в тишине, каждый думал о своем. Возможно не самый лучший конец для такого дня, но в любом случае с самого начала мы оба знали, что в конце нас ждёт длинный разговор и не на самые приятные темы.

Молча следуя за Скарамуччей, я и не заметил, что, по всей видимости, подошел к его дому, еще и стемнеть успело, хоть шли мы вроде недолго. Проведя меня внутрь и предложив сесть на диван, он глянут в окно. Тяжелый выдох и наш разговор начался.

— С чего бы ты хотел начать? Думаю, вопросов у тебя много.

— Волк приходил ко мне сегодня ночью. Но я точно знаю, это не обычное животное, даже смотря на эти глаза, в них чувствуется жажда испепелить все существующее. Обычный волк может быть голоден, не настолько ненавидеть все окружения попросту не смог бы. Но странно вот что, он смотрел точно мне в глаза, будто вычисляя что-то, а после, ничего не сделав, просто убежал. Стекло не могло быть преградой такой зверевшей сущности, тут дело явно в другом.

— Я понимаю, о чем ты, — кивнув, Скарамучча продолжил, — За пару дней до твоего прибытия, мне так же удалось столкнуться с волком. Столкнувшись с его хищным, пугающим взглядом и уже готов был прощаться даже с этим местом проживания. Но тут произошло неладное, он просто обнюхал меня, глянул так, словно пронзил душу и сразу убежал. Но эти волки тут неспроста, я сомневался говорить тебе это или нет, но сегодня ночью произошло убийство.

Тело начало потряхивать, я понимал, что эти звери крайне опасны, но осознавать до конца этого не хотелось. Ухватившись руками за плед, что лежал около меня, я начал потихоньку накрываться им, будто бы желая скрыться из этого мира. Это же Рай, место упокоения душ, почему даже здесь происходят такие зверства. Испуганным взглядом я уставился на Скарамуччу, как бы прося продолжить.

— Еще не понятно, было ли это убийство либо душу просто куда-то перетащили. В любом случае от нее не осталось и следа, лишь пустующий дом. Но и тут присутствует интересная деталь, как ты знаешь, питаться нам не нужно, и делают тут это редко, лишь по праздникам, чтобы порадовать себя чем-то сладким. Погибший, а точнее дядька Тихон, был известен своей любовью к перееданию, если тебе надо было его найти, непременно иди в закусочную, там он проводил все свободное время, которого тут предостаточно. Переедание, а точнее чревоугодие, известно нам всем, как один из восьми смертельных грехов. Исходя из этого, мы может предположить, что волки карают только тех, чью души оказались прожжены грехом. Но все еще не понятно, кто они такие и почему явились сюда.

Слегка выдохнув, спокойствие уже стало понемногу настигать меня. Страх перед животными все еще не угасал, но явно становился меньше, как минимум от понимания, что волкам я не буду интересен, ведь душа моя чиста.

— Что тебе привиделось на этот раз, что ты так резко изменился в настроении? — вдруг вырвав меня из раздумий, спросил Скарамучча.

— Моя семья, там был момент из моего детства, когда мы все вместе просто шли, смеялись и непринужденно болтали. Мы были такие счастливые тогда, все бы отдал, чтобы это вернуть. Все же, я очень по ним скучаю, — пока я проговаривал все это, душа пропустила импульс, а горло как-то неприятно сдавило.

Словив грустный взгляд Скарамуччи, я ненадолго задумался, но так и не понял из-за чего он был. То ли из-за сочувствия, то ли причина в другом. Решив пока не акцентировать на этом внимание, я продолжил.

— Кстати, помнишь ты говорил, что никому нельзя рассказывать про свои воспоминания из жизни на земле, так почему?

— Фарид всегда вычислял таких людей, считал их сильными, раз они смогли вспомнить, а после чего делал приближенными к себе. Быть приближенным к Фариду, значит полностью потонуть в грехах. Самой прожженной душой тут славиться как раз Фарид, так что лучше не иметь с ним ничего общего и стараться как можно меньше контактировать. Он улыбается всем, но под улыбкой скрываются умыслы, что известны только ему. Он делает все, чтобы его почитали, чтобы считали высшим в иерархии, все, чтобы удержать власть и добиться признания. Но разве работают такие методы в Раю? — спрашивая самого себя, и уже зная ответ на вопрос, с презрением говорил Скара.

— Хорошо, я понял тебя, спасибо за то, что рассказал все, мне стало хоть немного спокойнее и понятнее, но думаю, уже пора расходиться, стемнело давно, — с опаской глянув в окно, Кадзуха до последнего надеялся, что на улицу идти не придется. Их дома находились далековато друг от друга, и идти сквозь мрак, наполненный опасными животными, не хотелось.

— Оставайся до утра, не изверг же я, чтобы на улицу в такую темень выгонять, переночуешь на диване, потом утром к себе пойдешь.

Хоть мне и не хотелось доставлять неудобства Скарамучче, идти по этому мраку не хотелось еще больше и я согласился. Сказав слова благодарности, я лег, устроился поудобнее и вдруг мой взгляд приковало окно, что находилось прямо возле дивана. Если я вновь проснусь от взгляда алых глаз, что будет находиться так близко, даже мысль о том, что я ему не нужен, не согреет. Молча повернув голову на Скару, я столкнулся с ним взглядом, и тот как будто с полуслова поняв меня, подошел и задернул шторы. Такая забота и чуткость отдавалась теплом в груди, вновь благодаря парня, я задумался, была ли уготована судьбой наша встреча или это случайное совпадение, которому я премного благодарен.

— Спокойной ночи, — отозвался я.

— Спокойной, — ответив это, парень погасил в зале свет и отошел в свою комнату.

Знаете, засыпая тут, в чужом доме, на чужом диване, я ощущал себя намного безопаснее, чем в своем собственном. Думаю, именно Скарамучча создавал эту безопасность, пусть мы и знакомы всего ничего, что-то в душе прямо кричит о том, что его можно и нудно доверять, то, что это тот, кто сможет в трудной ситуации подставить плечо, помочь и защитить. Он был не сильно разговорчив, не это не было его плохим качеством, скорее наоборот, это лишь подстегивало интерес в том, чтоб разобрать каков он настоящий, что храниться за оковами его души.