Глава 9 (2/2)

— Ты сказал им, что он из стаи, зная, насколько замкнут отец! Ты знал, что они накажут меня! — разочарованно взвизгнул Чимин.

— Нет, это неправда! Я не знал!

— Как странно, если ты всегда все знаешь!

Джихён глубоко вдохнул, пытаясь успокоиться.

— Почему ты списывал, Чимин? — он раздраженно провел рукой по волосам.

— Почему я списывал? Ты серьезно спрашиваешь? — Чимин удивленно раскрыл глаза. — Я списывал, потому что я тупой брат, которому нужно списывать, чтобы сдать экзамен и получить освобождение от наказания! Ты прекрасно знаешь, что если бы я этого не сделал, то навсегда остался бы под домашним арестом.

— Ты мог бы попросить меня о помощи в учебе, и я бы дал ее тебе, но это… — Джихён выглядел разочарованным.

— Почему ты выглядишь разочарованным? — Чимин нахмурился с невеселым смешком. Его глаза блестели от бессилия, но также и от слез печали. — Разве мы не остановились на том, что я был странным братом? Что я был ненормальным? Чего ты мог от меня ожидать? Ты действительно возлагал большие надежды?

— Чимин… — Джихён попытался дотронуться до его плеча, но Чимин резко отстранился и потер глаза своими сжатыми в кулаки руками. Джихён опустил руку и посмотрел в пол, пожав плечами: — Извини.

Чимин посмотрел на него затуманенными слезами глазами.

— За что ты извиняешься? За то, что сказал правду? — его голос надломился.

— Я сожалею, потому что это причинило тебе боль, — Джихён поджал губы и снова уставился в пол, не в силах видеть грустные глаза брата. — Я неправильно выразился. Ты… Ты другой, и я не имел в виду, что это плохо, просто, может быть, именно поэтому тебе никогда не удается вписаться в общество. Я… Не волнуйся, я не скажу маме и папе, что ты списал. Я просто хотел сказать тебе, что если ты все еще хочешь влиться в коллектив, Намджун устраивает вечеринку у себя дома в субботу вечером, и ты приглашен.

— Намджун приглашает меня? — в ужасе распахнул глаза Чимин.

После того, как я ударил его головой в нос в понедельник днем?

Он все еще помнил гневный взгляд, который Намджун бросил на него утром следующего дня, и оправдание, которое он сказал Джихёну перед началом урока, сказав ему, что он был груб на тренировках.

— Нет, я приглашаю тебя, и он не имеет права голоса в этом вопросе, потому что ты мой брат. Я знаю, что ты наказан, и то, что ты не можешь выйти из дома, тяготит тебя, поэтому я хочу, чтобы ты знал, что мама и папа снимут с тебя наказание, только если ты пойдешь со мной на вечеринку. Мне было трудно убедить их, поэтому я надеюсь, что ты подумаешь об этом.

— Зачем ты все это делаешь? Тебе не нужно доказывать мне, что ты идеален, я знаю, — фыркнул Чимин.

Джихён зарычал и взглянул ему в лицо.

— Я не знаю, что я тебе сделал, Чимин, — парень отмахнулся от обиженного взгляда брата. — Я знаю, что на днях все испортил, так что это мой способ попросить прощения, прими его, если хочешь, а если нет, не приходи, но перестань говорить мне, что все, что я для тебя делаю, я делаю, чтобы быть «идеальным братом», потому что это больно. — Чимин открыл глаза и уставился на него. — Это действительно больно.

Больше ничего не сказав, Джихён развернулся и ушел на свое место. Только что прибыл учитель для следующего урока. Чимин не двинулся с места, на котором остановился. На его лице было растерянное выражение.

*** </p>Эти слова эхом отдавались в голове Чимина дольше, чем ему хотелось бы.

Чимин обожал своего брата и любил его, очень любил, но всегда существовало подозрение, что Джихён покровительствует ему со своего трона, созданного всеми, и что то, что Джихён называл заботой, на самом деле было лишь исполнением роли. Чимин всегда был подозрительным, и теперь он чувствовал себя ужасным человеком, потому что, что если Джихён действительно делал это, потому что любил его?

В какой момент своей жизни он начал думать иначе?

Если смотреть на это в перспективе, омега выглядел самым ужасным человеком на планете, и это заставляло его чувствовать себя подавленным и неуверенным.

Это заставило его по-настоящему задуматься о том, чтобы пойти на вечеринку к Намджуну, чтобы уладить дела с Джихёном и вернуть все на круги своя, по крайней мере, с ним, потому что в отношении родителей он все еще был в ярости и чувствовал себя непонятым.

Он вернулся к реальности, когда почувствовал, что кто-то щекочет его за ухом. Он отмахнулся от своих мыслей и повернулся, чтобы посмотреть на Чонгука.

Учитель литературы говорил монотонным тоном, который успел усыпить его и определенно нарушить его концентрацию, но альфа указывал на строчку, на которой они находились, каждый раз, когда понимал, что Чимин теряет ход мыслей.

Он был таким добрым.

Таким внимательным.

В его сердце происходили такие вещи, которые никому не удавалось спровоцировать.

О, луны.

Брюнет одарил его легкой улыбкой и вернулся к своему учебнику, заставив сердце Чимина бешено биться.

Это было…?

О, ради всех лун.

Ему нравится Чонгук.