Ватрушки (1/2)

— Ты сейчас спишь? — доносится взволнованный шепот из динамика.

Перо из подушки назойливо колет локоть. За окном чуть светлеет небо. Который час?

— Даю одну попытку на ответ. В чем дело? Сколько времени? — сонно спрашивает Даня, медленно переворачиваясь на бок и перекладывая руку с раздражающего пера на одеяло.

— Сколько вопросов, а можно не отвечать, — тихий смешок щекочет ухо. Слышно, как Айзек тяжело вздыхает и чем-то шуршит.

— Нельзя, выкладывай ваще все, — растягивая гласные, с улыбкой тянет Даник. Конечно, это в его стиле.

— Как с тобой сложно, — хнычет Айзек, но тут же продолжает, — время четыре пятьдесят три, рассвет через пятнадцать минут, а у меня все по-старому, — и снова тяжело вздыхает.

Даня устало трет глаза тыльной стороной кисти и уставляется в потолок на криво прилепленную звезду. Уже сбился, который это по счету ночной звонок от Айзека за этот месяц. «Что-то зачастило совсем» думает и начинает выбираться из постели. Одеяло сползает с плеч, перекашивая футболку на одну сторону, а после падает на пол. Накинув на кровать плед и косо-криво его расправив, Даник сонно засеменил к столу.

— Я ща приду, не кипишуй-ай блин, — шипит парень в телефон, потирая ушибленную лодыжку.

— Опять ударился? — со смешком спрашивает Айзек.

— Не опять, а снова, — смеется Даня.

— Ну тогда я ставлю чайник, — заканчивает Айзек и сбрасывает звонок. «Научить бы его манерам» думает парень, надевая поверх футболки клетчатую рубашку. Локтем сгребает со стола всякую мелочь в рюкзак, топает на кухню за любимыми ватрушками Айзека, а оттуда в прихожую. На телефон прилетает сообщение «там дождь недавно прошёл, не утони в луже». Ох, как мило с его стороны. Ведь если Даник захлебнется в луже, то некому будет таскать Айзеку ватрушки. А там только Бера остается, а она вообще за тридевять земель живет.

Даня открывает дверь подъезда ногой и, обходя лужи, скорым шагом направляется по заученному маршруту к дому Айзека. Выйти из двора, обогнуть магазин, свернуть в кусты на заросшую дорожку, семь минут идти мимо абрикосов и вишневых кустов, выйти к старому двору, пролезть через дырку в заборе и выйти к подъезду. Не так давно они обменялись дубликатами ключей от домов друг друга для вот таких экстренных ситуаций.

— Айс? — кричит Даня сразу с порога, на что получает тишину в ответ. Ладно, он привык, но пусть хотя бы в коридор выползет. Парень быстро скидывает олдскулы и оглядывает квартиру. Поправляет кофты на вешалке, создавая видимость порядка, и топает на кухню. В кладовую заглянет потом, он еще жить хочет.

Кухня встречает Даню горой чайных кружек в раковине и столом, заваленным какими-то то ли набросками, то ли чертежами чего-то постапокалиптического. Наспех перемыв чашки, Даня сдвигает листы на табуретку и кладет на стол пакет с выпечкой. «Я утону в луже, а он в кружках и бумаге. Зашибись перспективы» нервно хмыкает парень и двигает в комнату.

Дверь с тихим скрипом открывается, пуская Даника в отдельное царство хиккующего Айзека. Тот, в свою очередь, сидел около окна на подушке и устало пялился на дверь, из-за которой выглядывал Даня. Никаких слов, им достаточно малейших жестов. Айзек медленно сползает с подушек, поднимая вперед руки, а Даня уже скорым шагом подходит и заключает того в объятия. Простояв так какое-то время, они оседают на пол, а время замирает. Из окна перестает дуть ветер, птица за стеклом перестает петь, а солнце останавливается на небе, показавшись лишь на половину.

— Я там принес ватрушки, — Даник первым нарушает продолжительную тишину громким шепотом. А после слышит недовольное ворчание откуда-то из сгиба шеи:

— Вот надо же было всю атмосферу испортить упоминанием еды, Дань! — после короткого возмущения Айзек убирает руки с лопаток парня и с упрёком смотрит на него.