Глава 37 (2/2)
— Звучит очень заманчиво, — хмыкнула и пошла в его сторону, тихонько постукивая небольшими каблучками. Её спина как и всегда прямая, волосы за спиной слегка разлетаются, и на губах её играла легкая улыбка. Красная помада чуть выходила за контур, на Драко отметил, что так ей даже идёт больше.
— Чего встал-то? Идём, покажешь мне, — из-за двери спальни в нос тут же ударил запах сожжённой индейки и послышались визги домовиков. София шла ровно, не переставая рассказывать о Гриммо 12, не забывая упомянуть спальню его матери и взятые оттуда рисунки, над которыми плакал Кикимер, когда узнал, что «полукровка Поттер-Снейп» касалась их. — Представляешь, я познакомилась с метаморфом. Её зовут Нимфадора, но она предпочитает, чтобы её звали Тонкс, — улыбаясь, щебетала она, пока Драко вёл их по пустому коридору третьего этажа, с завешанными полотнами картин и запылёнными вазами в стиле барокко. — Она, кажется, твоя кузина, — чуть замявшись, сказала она, и Драко странно скорчил губы: конечно, он знал о «непутевой сестрице» мамы, чьё фото он видел лишь однажды на совместном фото мамы с сёстрами. Андромеда Блэк была так похожа на свою старшую сестру, что терпеть этого сходства не могла и выскочила замуж за маглорожденого. Он никогда не знал её и не видел эту Нимфадору — только однажды на первом курсе у входа в гостиную: она тогда тоже посмотрела на него так, словно бы узнала, и губы её тронула легкая улыбка. Но Драко промолчал, отмахнувшись и стараясь выкинуть из головы образ Нимфадоры Тонкс с желтыми волосами.
— Это здесь, — он оглянулся по сторонам и кивул в сторону закрытой двери, с круглой ручкой по середине. София оперлась на на стену и смотрела, как Драко пытался открыть дверь. Ручка не поддавалась, и тот лишь раздраженно фыркнул, не оставляя надежд попасть в заветную комнату.
Вяло оглянувшись по сторонам, он вытащил волшебную палочку и направил на дверь.
— Алохамора! — дверь со скрипом отворилась, и, отойдя в сторону, Драко пропустил Софию вперёд, отмечая, что брови она сморщила в явном недовольстве от его волшебства за пределами школы, но в глазах её — темных и отливающих горьким шоколадом, что они с отвращением на лицах ели в кабинете его отца, читалось явное любопытство.
По середине пустой комнаты стоял лишь туалетный стол, с многолетним слоем пыли и пауками, испуганно убегающими от яркого света палочки Драко.
— Ну и мерзость, Малфой! — воскликнула она и попятилась назад, обратно к двери. — Что это? — она указала на туалетный стол, боязливо озираясь по сторонам и кривя губы в немом отвращении, проводя по волосам руками, дабы убедиться, что на неё не свалился паук или другая живность.
— Зеркало, — он подошёл ближе, заглядывая сквозь разводы на зеркале, проводя рукавами белоснежной рубашки по нему, вытирая слой пыли. — Это Еиналеж. Блейз показывал его, но нас шугнул какой-то старик и сетовал, что сейчас же нажалуется миссис Забини, если мы отсюда не уйдём. — Он пытался приглядеться в своё отражение, но ничего не менялось. Был виден лишь силуэт Софии, то, как она она подошла ближе и выгнула в удивлении бровь.
София в смятении свела брови, чуть приоткрывая рот, неуверенно подходя ближе.
— Я вижу только себя, — она лишь криво усмехнулась, до сих пор сомневаясь в подлинности этого зеркала, шумно вдохнула и выдохнула, очищая столешницу от пыли, и только потом опираясь на неё руками, — а ты? — она всматривалась в его лицо: чуть порозовевшее то ли от смущения, то ли от того, что и в без того душной комнате они стояли слишком близко друг к другу. Драко неуверенно шатнулся и присмотрелся в своё отражение: ничего не поменялось, кроме того, что руки Софии обвили его руку и та мягко улыбнулась, так, как умеет только она: приподнимая уголки губ чуть вверх, глазами излучая подобие тепла вперемешку со стойкой уверенностью и теплом её тела.
— Я на посту Министра Магии, — он самодовольно улыбнулся, всматриваясь в лукавый взгляд ненастоящей Софии, но Софии из его личной фантазии. Всматриваясь в её лицо, со скользящей ухмылкой и откинутыми назад рыжими волосами, но игнорируя, — вокруг меня бегают чиновники и пытаются мне услужить, а я попиваю красное «Шато Лафит» из серебренного бокала, и на мне красуется форменная коричневая мантия, — София громко цокнула, закатывая глаза и скрещивая руки на груди, снисходительно, словно бы на маленького ребёнка с сильным воображением смотрела она из-под длинных из-за туши ресниц.
— Оставайся здесь со своими влажными фантазиями, — она, гордо вздёрнув подбородок и с недоверчивым прищуром глаз продолжала заглядывать в зеркало, все ещё брезгливо морща веснушчатый носик, вдыхая пыль, — а я, пожалуй, пойду найду Блейза и спущусь с ним в гостиную, — круто развернувшись на своих маленьких каблуках, раздувая подол чёрного платья, оставляя Драко наедине со своими «влажными фантазиями». Малфой, проводив её удаляющуюся фигуру из комнаты, пристально вглядывался в отражение в Еиналеж: его София Снейп по-прежнему стояла рядом, смущённо краснея и невинно хлопая ресницами, наматывая прядь волос на указательный палец. Драко лишь грустно усмехнулся: его София треснет книжкой по голове, если Малфой даже представит себе что-то такое.
Если бы ты только знала, малышка Снейпи.
***</p>
Ни слово, сказанное в треклятой пыльной комнате, не было ложью: она правда увидела только лишь себя, такой, какой она и была: несносной рыжеволосой девчоночкой, на полторы головы ниже Малфоя, с мозолями на пальцах рук и нелепыми веснушками по всему лицу. Зато слова Малфоя, каждое из них: пропитанные ложью. Это всегда было видно по Драко: его уши всегда нелепо краснели, с каждым годом все меньше (дело привычки), но все так же заметно. Плюсом ко всему шло то, каким взглядом смотрел на зеркало Драко. Нет, он всегда смотрел на своё отражение с обожанием, но здесь словно бы было восхищение. Восхищение, словно бы он смотрит на утерянные некогда картины Рембрандта или Да Винчи; словно бы ему открылся вход в сгоревшую Александрийскую библиотеку.
Допытываться до него дело было гиблым: врать, что ложь — не ложь вовсе, он умел чрезмерно искусно и всегда уходил от темы слишком быстро. София знала это лучше кого-либо: сколько раз он солгал при ней, хотя знал, что она знает правду? Привычка въелась в кожу, и теперь каждый раз она всматривалась, не краснеют ли Малфоевские уши.
С каждым неторопливым шагом она оставляла комнату позади, пытаясь припомнить, как спуститься к гостиной: именно там через десять минут собирались все гости, чтобы почтить память отчима Блейза. Все старушки со второго этажа уже разошлись, да и на улице не было никого видно: лишь вновь разразившийся дождь, да сильный ветер, проникающие через небольшие отверстия в окнах и разгоняющие неприятный холодок по коридорам дома. Звук её каблуков по мраморному полу звучал слишком резко, и София каждый раз одергивала себя, чтобы не посмотреть вниз: ей все казалось, что вот-вот и она продырявит мраморный белый пол, кажущийся ей сейчас больше похожим на стекло. Приближаясь ближе к гостиной, отчётливее она слышала прощальную речь, что вещал знакомый голос миссис Забини (и то лишь по её дальним выкрикам, чтобы Блейз поправил воротник пальто, прежде чем зайти в вагон поезда). Спустившись наконец вниз, она резко остановилась, разглядывая через толпу всех здесь находящихся знакомую фигуру Блейза, который стоял в самом первом ряду. Вздохнув и протискиваясь сквозь заплаканных дам и серьезных мужчин, которые недовольно цокали и возмущённо поднимали брови, стоило Софии пройти мимо них.
— Вот ты где! А где Малфой? — зашептал Блейз, стоило ей встать рядом с ним, извинившись перед усатым мужчиной с выпирающим пузом, на шее которого висел одобренный здешним Министерством магии пропуск и документация события, в руках был крепко сжат фотоаппарат.
— Драко показывал мне Еиналеж, скажи только: это брехня, или оно правда у вас есть? — миссис Забини, вещающая свою долгую речь, стоя в самом центре гостиной за деревянной кафедрой, недовольно взглянула на них, хмуря брови и притворно вытирая потекшие из глаз слёзы небольшим белым платочком. По всему её виду и голосу было понятно, что эти речи ей приелись и она хочет покончить с этим как можно скорее. Её карие глаза поднялись к потолку, и, складывая руки в замок, она неожиданно вскрикнула:
— В раю на одного ангела больше! — Блейз прижал кулак ко рту, сдерживая смех, а позади стоящая леди всхлипнула. Миссис Забини спустилась с лестницы и ушла в сторону закрытых дубовых дверей вплоть до потолка, открывшиеся только лишь на секунду по щелчку пальцев домовика, который провожал Софию к дому, и, церемония кончилась.
— Малфой не строит из себя дурочка: Еиналеж там и правда есть. Либо какое-то его подобие, — Блейз повёл её сквозь толпу к столу с закусками, не уставая морщиться да извиняться перед гостьями, — не удивлён, что он тебе тут же разболтал. Мы-то должны были втроём туда сходить, чтобы Драко при мне повздыхал о своих мокрых фантазиях! — вскрикнул Блейз и тут же стушевался под грозным взглядом какого-то мужчины. — Видишь этого, — он указал как раз на того, кто секунду ранее одарил Блейза не самым дружелюбным взглядом, — очередной мой дед. Клянётся, что ни я, ни мать ни кната не получим, мол, оспорит завещание за «наглую ложь и фальсификацию». Пусть Мерлин ему поможет такую формулировку в министерство продвинуть, — Блейз усмехается в бокал с белым вином, держа одну руку в кармане и оглядываясь по сторонам в поиске Драко Малфоя. — Что он, к слову, там увидел? — Блейз выгнул бровь и, не моргая, смотрел в профиль Софии.
— Я не буду тебе рассказывать об этом, это же личное! — возмутилась она, скрещивая руки и собираясь было ударить Блейза по рукам за то, что тот полез за вторым за эти минуты, но явно не вторым за этот день бокалом вина.
— Да брось ты! Небось там какие-то непотребства, связанные с Поттером, — хохотнул он, отпивая из полученного бокала глоток, лучезарно улыбаясь, завидев сквозь толпу протискивавшуюся к ним белую макушку. — София говорит, ты в Еиналеж Поттера увидел! — подошедший к ним Драко резко покраснел, устремляя разгневанный взгляд на прижимающую ко рту ладошку Софию, сдерживая смех, и Блейза, который, не стесняясь и не боясь никого, засмеявшись, расплескал вино из бокала по полу, ботинком растирая мокрое пятно.
— Очень остроумно, Блейз! — Малфой было тоже потянулся за вином, но его отвлёк низкий мужской голос.
— Извините, вы — мисс Поттер? — София, не успев исправить мужчину, в котором она признала усатого мужичка, стоящего рядом с ними в первом ряду на церемонии, уже неожиданно для самой себя пожимала его руку и вымученно улыбалась. Браслет на руке бренчал и звякал, и это вновь вывело из себя старушек, которые искренне скорбели, и теперь у них завязался спор на русском языке с этим фотографом о том, прилично ли себя так вести на похоронах.
— Так, идём отсюда, — Блейз, подхвативший под руку Софию, и следом идущий за ними Драко почти было дошли до лестницы ко второму этажу, как вдруг этот же мужчина, трансгрессирующий на второй этаж раньше, чем она ступили на первую ступень, загородил им путь.
— Мисс, о вас пишут во всем мире! Для меня — огромная честь, что я встретил вас здесь и смогу за один вечер написать сразу о двух сенсациях! Всего один вопрос: вы чувствуете злость по отношению к своему опекуну и Альбусу Дамблдору за столько лет лжи? — без умолку говорил он, не давая даже слово вставить, возле её головы веретенообразноя прытко-пишущее перо, кроваво-красное, а сам он наготове уже держал в руках фотоаппарат, ожидая, когда же именно лицо Софии придёт в боле-менее фотогеничное выражение.
— Нет, я не даю интервью, — отмахнулась она, и Блейз, по-прежнему поддерживающий её под руку, намеревался показать не самый приличный жест средним пальцем, но журналист, так и не удосужившийся представиться, вновь отдёрнул их.
— Ваш случай беспрецедентен! О вашем брате знали все и во всем мире, в то время как вы — оказались за ширмой известности и почётности, хотя ваша заслуга не меньше, чем у Гарри Поттера! Должно быть, вам безумно обидно? — перо вновь закружилось у неё перед лицом, а блокнот шуршал страницами, разыскивая полностью пустую, но угомонился в ту же секунду, когда по коридору раздался ровный женский голос:
— Мистер Корнилов, девочка ясно выразилась, что она не даёт интервью! — из-за угла в неосвещенном коридоре послышался смутно знакомый звонкий голос миссис Забини, с раздающимися стуками каблуков и топотом нескольких маленьких ножек. Миссис Забини шла во главе с процессией из домовиков, поддерживающих подол её чёрного, ушитого стразами платья с глубоким вырезом. Прищур, темные тени, создающие впечатление кошачьего взгляда; бледно-красная помада на пухлых губах, каштановые волосы, собранные в высокий конский хвост: Блейз явно пошёл не в мать. На бледном лице миссис Забини сверкнул румянец, и приблизившись, не обращая внимания на врезавшихся друг в друга домовиков, принялась выслушивать лепет мистера Корнилова.
— Я подумал, что её за этим и пригласили… случай остался без комментариев первых лиц…
— Вот пусть он и дальше остаётся без комментариев первых лиц! — прикрикнула она, в отвращении корча губы и рукой в перчатке поправляя ожерелье с крупным чёрным опалом на шее. — Займитесь тем, для чего вы здесь, мистер Корнилов, и напишите уже статью в вашу чёртову газетёнку. И на вашем месте, я бы подошла к этому с умом: если она будет плохо продаваться, вас ведь могут выгнать с работы, — она притворно сочувствующе вздохнула.
— Да, конечно, миссис Забини, — он тут же побежал в противоположную сторону, все так же в руках держа фотоаппарат, а вокруг его головы кружило прытко-пишущее перо, иногда делая какие-то пометки в блокнот.
— А вы трое, — она наконец посмотрела на них, сделала медленный вздох и тут же продолжила, — надеюсь, ничего не успели ему наговорить. Или кому-либо ещё. На вашем месте, София, я бы была бы очень осторожна в выборе тех, кому стоит доверить свои секреты, — рукой она провела по щеке Софии, задумчиво вглядываясь ей в глаза, а затем резко убрал руку и, по щелчку пальцев приказав домовикам взять подол платья, последний раз взглянула на Софию, и удалилась обратно в зал, полный гостей.
— Не бери в голову, она вечно говорит загадками, потому что гадает на Таро. Она видит в этих картах знаки судьбы и скорей всего гадала и на тебя, о тебе ведь все сейчас говорят: ну и выпала ей хрень там какая-нибудь, — они пошли дальше, в сторону комнаты Блейза: Драко посмеивался себе в кулак, Блейз передразнивал свою мать и сравнивал её и Трелони, но София ощущала странную недомолвку между ней и миссис Забини, словно бы та что-то знала, но боялась сказать, что именно.