Глава 16 (1/2)

— Я не нуждаюсь в твоей жалости, Теодор. — Сказала София и, громко хлопнув книгой, поднялась со скамейки.

С произошедшего на уроке ЗОТИ прошло две недели, и за это время кто только не пытался поговорить о случившемся. Грюм, отец, однокурсники. Некоторым было безумно любопытно, им она отвечала, что прямо сейчас они испытают весь смысл заклятия на себе. Отходили от неё не сразу, но как только в поле зрения появлялся Грюм, все тут же сбегали. На последующих уроках Грюм даже не смотрел в её сторону.

— Но, София, я думаю, будет лучше, если ты выговоришься кому-нибудь, мне, например. — Он подбежал к ней, хватая за руку, тем самым останавливая.

— Неужели не ясно, что я не хочу, чтобы кто-то меня жалел? Почему мальчики такие непонятливые? Что ты, что Драко, лезете ко мне с просьбой выплакаться вам в жилетку. Я и без этого справлюсь, спасибо! — зло крикнула она со строгим выражением лица. Выдернув руку из хватки Нотта, она гордо прошагала ко входу в замок, оставляя друга одного под осенним листопадом.

Она поспешила пойти на урок Грюма, а вот Теодор туда не особо торопился. Он остался наедине со своими мыслями, размышляя о том, как бы успокоить свою подругу. Ему казалось, что он единственный в этой школе видит, как ей плохо, что он единственный, кто может ей помочь. Это было вовсе не так, но Теодор не хотел этого замечать.

Ко всеобщему ужасу класса, Грюм решил испытать на них действие заклятия Империус.

— Хорошо, что не Круцио, — в шутку шепнул Драко, дабы развеселить заметно грустившую и испуганную подругу, но она лишь неодобрительно на него посмотрела и снова кинула взгляд на профессора.

— Но, профессор, — по классу эхом раздался неуверенный голос Грейнджер. — Вы ведь сказали, что это нарушение закона…

Профессор молча взмахнул волшебной палочкой, парты разъехались в стороны, и в середине класса обра­зовалось пустое место.

— …что к людям это заклятие применять нельзя, — за­кончила зубрилка свою мысль.

— Дамблдор хочет, чтобы вы на собственном опыте познали опасность этого заклятия, — непререкаемым тоном произнес Грюм, его волшебный глаз покосился на гриффиндорку, та слегка съёжилась. — Но если ты предпочитаешь более легкий путь — путь раба, который полностью лишен собственной воли, я не стану возражать, это твой выбор. Можешь покинуть урок. — И он указал скрюченным пальцем на дверь.

Та что-то пробормотала себе под нос, слизеринцы усмехнулись, а Грюм стал по очереди вызывать учеников, заставляя их исполнять разные штуки, на которые они до этого не были способны.

Грюм по очереди вызывал учеников и накладывал на них чары. Чего только они не вытворяли, оказавшись в его власти. Дин Томас трижды проскакал вокруг комна­ты, распевая национальный гимн. Лаванда Браун вооб­разила себя белкой. Невилл Долгопупс исполнил гимнастические упражнения, к которым сроду не был способен, Драко станцевал балет и разбил нос. Перед заклятием оказались бессильны все, становясь собой, только когда Грюм заклятие снимал.

— Поттер, — наконец прохрипел Грюм, — твоя очередь. — Гарри вышел на середину класса. Профессор нацелил на него палочку и произнес:

— Империо! Прыгай на стол! Прыгай на стол! — говорил Грюм, и Поттер уже готов был подчиниться, но его будто что-то останавливало, он так и остался стоять в полусогнутом положении. Через пять минут он все же прыгнул, ударившись головой об стол и опрокинув его.

— Он сумасшедший. Этот старик — псих, — прошептал как можно тише Блейз двум своим друзьям, боязливо озираясь на Грюма, который был полностью занят расхваливанием Поттера. София приготовилась быть следующей, вздыхая от волнения, она почти сделала шаг, как вдруг:

— Ещё раз, Поттер. Империо! — снова крикнул он и снова пытался заставить Поттера прыгнуть куда-то. И так ещё три раза, пока у того, видимо, окончательно не сломались ноги.

— Снейп, продемонстрируй нам свои умения. — Сказал он и рукой подозвал к себе юную слизеринку.

Та вышла на ватных ногах, но с гордым видом.

— Империо! — она почувствовала боль, проникающую в каждую клеточку её тела. Она неосознано простонала, размыто замечая, что каждый в классе смотрит на неё. Интересно, на остальных смотрели так же? Её размышления прервал голос Грюма с его приказанием.

«Исполни гимн Хогвартса. Исполни гимн Хогвартса».

Она послушно запела первую строчку, но потом к ней вдруг пришло понимание, что она совсем не умеет петь.

«Я не умею, это будет позор!»

«Пой гимн Хогвартса. Пой гимн Хогвартса». Голос Грюма звучал настойчивей. Он был везде, он отдавался эхом, казалось, будто этот приказ течёт по её венам, проникает в сердце.

И она запела. Она даже слов не знала, но пела. И, когда гимн был исполнен, она снова почувствовала себя настоящую, немного покрасневшую и с бешено колотившимся сердцем.

— Лучше, чем ничего, Снейп.

Он отпустил их примерно через час, и все с ужасом вперемешку с восхищением, обсуждали, как далеко это может зайти.

— Неудивительно, что министерство его выгнало! Кому нужен чокнутый старик с замашками садиста? — возмущалась Дафна, испуганно озираясь по сторонам и иногда с обычного шага переходя на бег. — Меня теперь тянет бегать, ужас!

Драко с разбитым носом фыркнул, убирая с лица уже застывшую кровь.

— Да и когда нам изучать эти приемы против Империуса? — ребята согласно закивали.

Каждый четверокурсник заметил, что домашнего задания становилось с каждым днём все больше, некоторые засыпали с книгами в руках, в попытках выучить идиотский состав для зелья. Но уроки трансфигурации были для класса новым кругом ада.

— Вы вступаете в важнейшую фазу обучения магичес­ким искусствам, — наставляла профессор МакГонагалл, угрожающе поблескивая прямоугольными стеклами оч­ков. — Не за горами экзамен по сверхотменному волшеб­ству.

— Так СОВ будет только на пятом курсе! — взмолился Дин Томас.

— Согласна, Томас. Но готовиться к нему следует за­ранее. Из всего класса одна мисс Грэйнджер превратила ежа в более-менее приличную подушку для иголок. А ваша подушка, Томас, до сих пор в ужасе сворачивает­ся, стоит поднести к ней булавку.

На нумерологии все было куда проще. София ходила в любимицах у профессора, та назвала её сочинение лучшим, забывая о сочинении Грейнджер, написанном на шести листках. Но радость была недолгой. Профессор Вектор решила задать новое эссе, которое нужно написать к следующему уроку, а из-за количества остального домашнего это было просто невозможно.

Не отстал от других и профессор Биннс по истории магии, он задал через неделю сдать сочинение о восстании гоблинов в XVIII веке. Её отец обрушил лавину противоядий, обещая перед Рождеством кого-нибудь от­равить — надо же проверить, как усвоены противоядия. А профессор Флитвик велел прочесть про манящие чары три толстенные книги из списка дополнительной лите­ратуры.

Даже Хагрид, и тот их не пощадил. Его обожаемые соплохвосты росли с ужасающей быстротой, хотя никто не знал, чем же они питаются. И он предложил с видом Деда Мороза, принесшего подарки, провести исследова­ние: через вечер приходить к нему, наблюдать соплохвостов и делать записи об их бесподобном поведении.

— Я не буду ходить, — наотрез отказался Драко. — Спасибо, я с лихвой нагляделся на них во время урока.

Улыбка сползла с лица Хагрида.

— Будешь делать, что я велю, — гаркнул он. — Не то я последую примеру профессора Грюма… Слыхал я, какой из тебя получился прекрасный суслик!

Гриффиндорцы расхохотались. Малфой зло вспых­нул, даже не нашелся, что возразить. Видно, не забыл еще наказания Грюма. Закатив глаза, София принялась месить еду для этих тварей, все ещё сомневаясь в наличии у них рта.

Вошли в холл и у порога застряли — дальше и шага не ступишь. На стенде у мраморной лестницы висело объявле­ние, возле которого столпилось полсотни учеников. Трэйси, как самая высокая, встав на цыпочки, громко прочитала через головы:

— «Турнир Трех Волшебников. Делегации из Шармбатона и Дурмстранга прибывают в Хогвартс в ближай­шую пятницу — 30 октября в 6 часов вечера. Уроки в этот день закончатся на полчаса раньше…»

— Здорово! Последний урок — зельеваренье! Снейп не успеет никого отравить! — ликовал Блейз.

— «…После уроков всем ученикам отнести сумки с учебниками в спальни и собраться перед замком для встречи заморских гостей».

— Приезжают через неделю! Интересно, Седрик уже знает? Пойду, скажу ему! — Эрни МакМиллан из Пуффендуя с загоревшимся взглядом растолкал учеников и уст­ремился к лестнице.

— При чем здесь Седрик? — обескураженно спросил Блейз.

— Седрик Диггори наверняка будет участвовать в тур­нире, — высказала своё предположение София, отходя от стенда.

— Этот придурок будет представлять Хогвартс? — хмыкнул Драко, следуя за подругой.

— Диггори не придурок. Я считаю его очень умным. — Серьезным тоном сказала Дафна, получив недоуменный взгляд от Блейза.

— Тебе-то он очень нравится, да? Такой-то красавчик. — С явным сарказмом ответил ей Блейз, за что получил испепеляющий взгляд от Дафны.

— Тебе, Забини, до него ещё очень далеко. — Сказала она и решительно быстрым шагом направилась в сторону библиотеки. За ней последовали все остальные девочки, исключая Софию, которая осталась в компании друзей. Мимо них, задевая Блейза, промчался Теодор, решительно не замечая Софию. Он старательно не подходил к ней в присутствии Малфоя.

— Это мы ещё посмотрим, Гринграсс! — но она уже не слышала крик Блейза. — Девчонки с каждым годом все заносчивей, и как вы себя терпите?

Сзади послышались смешки Крэбба и Гойла, а громкое цокание Софии слышал наверное каждый, кто был тогда на этаже.

— Мы с Крэббом и Гойлом идём в библиотеку, вы с нами? — неожиданно для всех сказал Драко, на несколько шагов уже отойдя от друзей. — Они попросили подтянуть их по Трансфигурации. — На него уставились две пары недоумевающих чёрных глаз, со слегка приоткрытыми ртами. Драко Малфой собирается помогать Крэббу и Гойлу, кому скажи — не поверят. Двое покачали головой, и Малфой ушёл в библиотеку с двумя громилами.

— Невероятно, — это все, что смогла сказать София от такого поступка Драко.

Все как с ума по­сходили: кого допустят к конкурсу, какие виды волшеб­ства войдут в состязания, отличаются ли от них хоть чем-нибудь заморские студенты? И, конечно, замок подвергся генеральной уборке. Не­сколько потемневших портретов хорошенько почисти­ли и помыли, к их вялому недовольству. Портреты ежи­лись в своих рамах, сердито бурчали, кривя влажные ро­зовые лица. Рыцарские доспехи заблестели и задвигали руками без скрипа и скрежета. А Аргус Филч в ярости ки­дался на ребят, забывших вытереть ноги, и даже довел двух девочек-первоклашек до слез.

Волновались и преподаватели.

— Долгопупс, пожалуйста, не выдайте гостям из Дурм­странга свое неумение совершить самое простое преоб­разующее заклинание, — взмолилась профессор МакГо­нагалл под дружные смешки Слизеринцев в конце особенно трудного урока: того уго­раздило превратить собственные уши в кактусы.

И вот наступил долгожданный день. Войдя утром в Большой зал, студенты на миг замерли — ночью на стены вывесили огромные флаги всех факультетов: Гриффиндорский — красный с золотым львом, Когтеврана — брон­зовый орел на синем фоне, желтый с черным барсуком пуффендуйцев и зеленое знамя с серебряной змеей Слизерина. Позади профессорского стола развевалось неве­роятных размеров полотнище с гербом Хогвартса: боль­шая буква «X» в окружении льва, орла, барсука и змеи.