Детективная история: благими намерениями (2/2)

Я сел напротив неё. Мне было немного неловко вот так выманивать у неё информацию, так как она сразу показалась мне хорошим человеком. К тому же я искренне сочувствовал её потере. Не важно, каким был её отец, он всё же был для неё родителем. Про братьев так и вовсе подумать страшно.

— Даже и не знаю. — признала она. — Мне сложно что-то сказать. Я с двенадцати веду дела поместья и о врагах семьи ничего не знала, пока дедушка вчера не завёл об этом разговор. Мне казалось, что Мазари приносит только радость и благополучие. Все, с кем я имела возможность общаться в стенах поместья, так или иначе были во многом обязаны дедушке. Что же касательно слуг, на самом деле среди пропавших была одна моя служанка. Я взяла её к себе после года работы и мы даже успели сдружиться. Её пропажа меня обеспокоила, потому что ей здесь, вроде как, нравилось. — она отставила пиалу и сложила руки на коленях.

— Простите, что спрашиваю вас о таком, но что вы можете сказать о своём дяде?

— Вы подозреваете его? — сообразила она.

— Дело не только в этом. Если враг снаружи и желает уничтожить клан Агосима, он может стать следующей жертвой.

— Шитороси последний, кто может быть причастен. Мне было четыре, когда он разругался с дедом из-за Мазари. Из моего папы плохой управленец. Полагаю, это было понятно уже тогда. Дедушка хотел назначить наследником торговой империи Шитороси, на что последний заявил, будто у него аллергия на солёную воду и тяжёлый труд. После чего исчез.

— У вас в семье есть особая любовь к играм в прятки. — усмехнулся я и обвёл взглядом беседку, скрытую в глубине небольшого сада.

Девушка на это рассмеялась. Искренне, весело. И выглядело это очаровательно. Всё же я не люблю, когда кто-то грустит.

— У вас чудесный смех.

Аюми замерла, широко улыбаясь. Потом поспешно прикрыла рот рукой и тихо пробурчала:

— Спасибо.

Выглядело это совсем по-детски, но смущать её дольше не хотелось, и я вернулся к нашему разговору:

— Что дальше случилось с Шитороси?

— Кхм. Он, как я и сказала, исчез. Но не с концами. Иногда присылал открытки и лично наведывался несколько раз в год. А потом всё чаще. В то время, когда пропал отец, он гостевал здесь со своей женой. Она должна была вот-вот родить и дедушка уговорил Шитороси остаться здесь, чтобы его первенец родился в поместье клана Агосима. Но потом случилась какая-то жуткая ссора, отец пропал, дядя тоже покинул Солёный Лотос вместе с беременной женой. С тех пор он здесь не появлялся. Где носит дядю сейчас, один Ками знает.

— Так Казуки-сан хотел передать Мазари Шитороси, но тот отказался?

— Да.

— Но, кому тогда? Не вашему отцу, как я понял. Тогда, кому-то из внуков?

— Прежде, чем ответить, чувствую необходимость напомнить, что я и в самом деле имела весьма смутное представление обо всём, что касалось Мазари, вплоть до исчезновения последнего брата и не могу поручиться за свои знания.

— Я понимаю, Аюми-сан.

Девушка вздохнула, посмотрела на свои руки и сказала:

— Это должен был быть второй сын отца. Братик Масао. Он был очень похож на дедушку. Только опыта маловато. Но это такие мелочи.

— Вы правы. — согласился я. — Можно ли считать, что у вашего дедушки есть любимцы среди потомков?

Вопрос был уже на грани, но Аюми достаточно легко расставалась с информацией, подтверждая многие слова служанок. Поэтому я осмелел и решил понаглеть.

— Разумеется. — она шаловливо улыбнулась. — И больше всех дедуля любит меня!

— Его можно понять. — усмехнулся я.

— Но, если серьёзно, то любит он нас всех. Вопрос скорее в том, кому он готов доверить Мазари. Среди таковых всего трое: дядя, Масао и Кен.

— Простите, а Кен.?

— Это младший внук. Он старше меня всего на год. Ему дедушка доверил поиск старших братьев.

— А сколько вам лет?

— Пятнадцать. Через год можно искать жениха.

— Вашему мужу очень повезёт. — искренне заметил я.

— Хорошо, если бы ещё и мне повезло. У папы с мамой отношения не очень складывались. Дедушка постоянно с ним ругался из-за мамы, потому что после моего рождения у неё начались проблемы со здоровьем и снова беременеть ей было нельзя. Но отец настаивал, что женщина должна рожать, пока рожается. В итоге она умерла на седьмом месяце вместе с не родившимся братом.

— Жестоко. — ужаснулся я. — Но у вас за спиной есть любящий дедушка, который не позволит кому-либо обижать вас.

Этим я успокаивал скорее себя, чем Аюми.

— Он уже немолод. Да и вмешиваться в дела чужой семьи считается неприличным.

Её в самом деле беспокоил вопрос грядущего супружества. Меня сия тема тоже заставила трепетать, но я совершенно не понимал, чем могу помочь.

— Наруто-кун, ты же умеешь сражаться? Ты так ловко поймал вчера те мандзю. Я даже не смогла разглядеть твои движения.

— Я не очень хорош в рукопашном бое. Откровенно говоря, даже скорее плох. Весьма плох. Почему вас это заинтересовало?

— У меня есть просьба. Ты же не всё время занят и отдыхать тоже должен?

— Меня на это задание вообще случайно взяли. Расследование ведёт Иноичи-сан. Так что времени довольно много.

— Тогда ты не мог бы научить меня, как можно постоять за себя?

— Планируете устроить весёлую жизнь своему будущему мужу, Аюми-сан? — восхитился я.

Девушка зарделась, смущенно улыбнулась и возразила:

— Только если он будет плохо себя вести.

— Я весь ваш, моя принцесса.

А что? Хоть что-то полезное сделаю. А то от болтовни скоро язык превратится в одну сплошную мозоль.

Начинать было решено немедленно, но с теории, так как только после чая. Рассказывать старался самое необходимое. Особенное внимание уделял грязным трюкам, вроде хватания за волосы, кусания, выцарапывания глаз и ударов между ног. Потом вспомнил про защиту и опять же уделил отдельное внимание способам защититься от уже упомянутых грязных трюков. Только вместо ударов между ног были удары в грудь.

Потом мы сдвинули в сторону столик и перешли к практике. Аюми была очень сосредоточена, старательно повторяла все движения и даже не слишком долго сомневалась, прежде чем нокаутировать чётким ударом по бубенцам моего клона. За несколько часов я передал ей всё, что знал о способах заставить страдать человека без особых усилий.

— А теперь давайте покажу кое-что на крайний случай. Я заметил, что вы носите довольно острую заколку. Это может стать грозным оружием.

— Но её не слишком удобно держать. — она вытащила из волос украшение и протянула мне.

Ухватиться за неё и в самом деле было негде, но это мне было известно.

— Поэтому только на крайний случай. Если опасность будет настолько серьёзной, что вы не испугаетесь боли, когда заколка будет впиваться вам в руку. Конечно, лучше постараться охватить её чем-то, скажем простынкой или краем одежды. Но в стрессовых ситуациях перестаёшь замечать боль. Поэтому, чтобы случайно её не выронить или не засветить, лучше использовать прямо так. Человеку обычно легче всего проткнуть шею. Но такой удар сложно контролировать. Можно случайно убить или, напротив, не причинив особого вреда, разозлить. Для фатального удара, нужно порезать сонную артерию. Здесь, как вы понимаете, нужно иметь либо опыт, либо удачу. Да и куда проще ударить ребром ладони по кадыку. Если приложить достаточно сил, таким ударом тоже можно убить.

— То есть шея не самая лучшая цель?

— К сожалению. Дырявить тело тоже не вариант. Всегда можно наткнуться на кость, крепкие мышцы или жир. И тогда остаётся голова. Точнее мозг. Чтобы обойти естественную защиту в виде черепа, достаточно нанести удар в ухо или же глаз. Если даже силы окажется недостаточной, такие повреждения весьма серьёзны и дадут возможность для побега или ещё парочки ударов. Вот вам клон для тренировки.

Аюми подошла к моей точной копии, что старательно делала лицо кирпичом, сжимая двумя руками заколку. Она долго решалась, но всё же смогла занести руку для удара, а потом направить её прямо на клона. Но клон был не простой. Ему было сказано не умирать сразу, поэтому копия стала уклоняться.

— Я понимаю, это может быть неожиданно, но обычно люди стараются спасти свою жизнь. Даже если им угрожает столь прекрасное создание. — дал я пояснение удивлённой девушке.

Дальнейшее выглядело прекрасно в своей абсурдности. Клон уклонялся легко, иногда зевая и раздражая своим невозмутимым видом успевшую запыхаться девушку. В итоге милая юная госпожа обратилась злобным кровожадным демоном и стала наседать с особым рвением. Клон тоже успел немного увлечься и поддаваться не планировал. В итоге из беседки они постепенно вышли и, когда Аюми-сан с воинственным кличем бросилась на мою довольную копию, тот отошёл в сторону в последний момент и девушка полетела в пруд. Рыбкой полетела.

Я развеял негодника и поспешил к девушке, чтобы помочь ей вылезти из пруда, надеясь, что обойдётся без травм. Аюми-сан с водорослями на голове и кровожадным взглядом взирала на меня. Когда я протянул ей руку, она бросилась на меня, спутав с клоном, но роскошные одежды её почти обездвижили.

— Аюми-сан, прошу прощения за поведение моего клона, по…

Договорить не получилось. Девушка легко выплыла из трёх слоёв верхней одежды, оставшись ещё минимум в двух, которые оказались куда легче, поэтому почти не затрудняли движений. И мне пришлось уклоняться. Настроена Аюми-сан была на убийство, поэтому я решил оставить разговоры и пробежаться по саду, чтобы догоняющая меня бестия смогла немного остудить пыл.

Скрывшись за одним из кустов, я снова создал клона и стал наблюдать за догонялками. Такое зрелище, естественно привлекло некоторое внимание, но я искренне верил, что такое поведение не должно быть наказуемо, поэтому не переживал о реакции Казуки-сана и Иноичи-сана. Вообще, радоваться надо, когда дети играются. Даже если один из них хочет убить другого.

Второй клон оказался куда благоразумней и позволил себя убить. Удар получился не очень сильным, но зато метким. Девушка же после своего триумфа опёрлась руками на колени и пыталась отдышаться. Я вылез из кустика и поспешил к ней.

— Аюми-сан, вы лучше не стойте, а ходите. После быстрого бега нельзя сразу вставать.

Я взял её под локоток и повёл по тропинке в сторону пруда, чтобы выловить её одежду.

— Фууххх. — выдохнула девушка и прижала ладонь к груди. — Никогда так не, фух, носилась. Ещё и на глазах у, фуух, слуг. Какой позор.

— Вы были великолепны. Словно речная богиня, что преследует клятвопреступника. Свирепая, опасная и восхитительная в своём праведном гневе. Сейчас, подождите минуту, я достану ваши вещи.

Не утруждая себя спуском по короткому травянистому берегу, я сразу прыгнул на воду. После забега по озеру Инавасиро на водной глади я чувствовал себя вполне уверенно и не боялся провалиться.

Вещи, к счастью все всплыли и нырять за ними не было необходимости. Я всё аккуратно собрал, выжал и пошёл обратно, к шокированной Аюми.

— Это как? — выдохнула она, когда я развернул её и повёл в сторону главного дома.

— Хождение по воде? — девушка кивнула, — Это особое умение, которым владеет большинство людей моей профессии. Всё дело в манипуляции особенной энергией. Мы называем её чакра. Мне вот только интересно, почему вас почти не впечатлили клоны? Техника создания теневых клонов куда сложнее.

— Но ведь то всего лишь иллюзия, обман чувств. А это… волшебство какое-то.

Я не стал её переубеждать в степени иллюзорности моих клонов. Она, конечно, милая, но и мне не 14, чтобы совсем потерять голову и начать разбалтывать секретные свойства запретной техники S-класса.

— Переоденьтесь в сухое, а я схожу на кухню за горячим чаем.

— Не стоит. Я попрошу кого-нибудь из слуг. К тому же мне придётся мыть волосы, а это часа на два. — Аюми вытянула из-за шеи длинную водорослину.

— Сказал бы, что мне жаль, но не могу. Если бы не этот инцидент, я бы вряд ли смог увидеть вас без пудры.

Аюми только теперь поняла, что её маскировка смылась и любой желающий мог рассмотреть россыпь тонких шрамов у неё на щеках, носике, подбородке и шее. С ними она выглядела немного старше, как раз на свой возраст, и ассоциация с куклой полностью исчезла. Передо мной стояла очень красивая девушка с насыщенным румянцем и перепуганными чёрными глазами, в уголках которых собрались слёзы.

— Простите, я вас чем-то обидел?

— Нет, всё в порядке. — глухо ответила она и попыталась уйти, но я не дал.

— Если всё в порядке, то почему вы плачете.

Она тихо всхлипывала, пыталась вырвать руку и прятала лицо.

— Только не говорите, что это из-за шрамов. Может среди благородных господ это считается изъяном, но для меня любые отпечатки жизни на теле бесценны. С ними вы кажетесь мне куда красивее, Аюми-сан.

— Ты просто хочешь меня успокоить. Наруто-кун, нельзя быть таким хорошим. — тихо ответила она и успокоилась.

— Я обычный, Аюми-сан. Просто вкусы не совсем обычные. От средних значений клонит в сон. Не знаю, как убедить вас, что это не вежливость. — в итоге признал я.

— Не думаю, что это возможно. — прошептала она.

— Я что-нибудь придумаю. А теперь поспешите переодеться. Я и так вас задержал.

Когда я вернулся в гостевой дом, понял, что Иноичи ещё не вернулся. Был ещё только ранний вечер, поэтому мужчина мог появиться не скоро. Возможно, к самому ужину, назначенному на восемь.

Продолжать собирать информацию не очень хотелось и я решил составить конспект уже имеющихся сведений. Но и это на середине процесса мне надоело. Следующим развлечением стало черчение планировки поместья. Я уже успел отлично изучить внутреннюю часть вместе со всеми незаметными тропинками и обходными путями, чтобы карта территории вышла подробной. Было бы идеально ещё всё же побывать в главном доме и узнать, где чья спальня, но это, возможно, уже излишне.

— Хочешь найти следы вора, думай как вор. — пробубнил я и задумался, как бы действовал сам, если нужно было что-то выкрасть.

Ещё стоит помнить, что зимой деревья голые и обзор лучше. Может это обстоятельство и привело к «пьяной потасовке» стражников. Но тут ещё не понятно, а в тот же ли день они погибли. Это уже вопрос к Иноичи, прикарманившему все отчёты.

— Наруто-кун, ты чем тут занят?

Вспомнишь солнце — вот и лучик. Он не стал утруждать себя стуком или вопросом, можно ли войти. Нет, он завалился в комнату, прямо как я в кабинет хокаге. Разве что не с ноги. Вид у него был при этом довольно утомлённый. Мужчина рухнул на пол рядом со мной и приготовился слушать.

— Решил попробовать составить варианты того, как могли похитители уйти незаметно.

— И как?

— Всё упирается в стены. Их стоит ещё проверить, но пока выходит, что выйти среднестатистический мужчина с грузом в виде благородного господина мог только через ворота.

— Больше выходов нет?

— Нет. Мы сейчас на самом деле на краю скалы находимся. С одной стороны полностью и с двух боковых более, чем на половину, они представляют собой скорее оградку, чтобы мы на скалы или в море не выпали. Поэтому вход только один и постоянно охраняется. Если только это не нововведение.

— Там постоянно дежурят. Но можно всегда предположить, что похитители находились за пределами внутреннего контура. Или среди них были те, у кого достаточно способностей, чтобы обойти охрану.

— Другие шиноби?

— Как вариант. — кивнул Иноичи. — А это что за метки? — он указал на карту.

— Слепые зоны. Тут можно спрятаться с телом и не бояться, что заметят из дома или с поста охраны.

— Так ты изучал местность?

— Не только. Ваши поручения я тоже выполнил.

— Узнал что-нибудь?

Иноичи перевернулся на спину и устало прикрыл глаза. Закатное солнце интересно описывала острые черты лица и наполняла сиянием светлые пушистые ресницы. Волосы мужчины разметались по полу шёлковыми волнами, притягивая, провоцируя дотронуться.

— Казуки любит всех своих родных, но доверяет не всем. Среди тех, кому он готов завещать Мазари — Шитороси, Масао и Кен. Первому из-за этого пришлось покинуть дом и пуститься в свободное плавание… — начал я довольно длинный монолог.

На удивление оказалось, что сведений получилось добыть немало и под конец даже в горле пересохло. Иногда я решал, что Иноичи уснул. Но потом он внезапно вставлял комментарий или поправлял, показывая, что и так прекрасно уже обо всём осведомлён. Действительно, стоило ли сомневаться, что мозголом сумеет узнать больше, чем сопливый чунин? Он ведь сегодня не в одну голову залез.

— Ты хорошо справился. Не думаю, что даже я смог бы узнать здесь больше. Но мне повезло найти одного стражника, что уволился семь месяцев назад, когда пропал старший сын Казуки. Это очень забавная история, потому что его нанял для убийства отца Кен. Тот самый младший внук Казуки, которому потом поручили расследование. Но самое смешное в этой истории то, что он заказ выполнить не успел. Хотя сказал своему нанимателю другой. Получил деньги и сбежал в глухую деревню, потому что подозревал, когда Мамори вернётся живой и невредимый у Кена возникнут вопросы.

— Но Мамори не вернулся.

— Да. Поэтому мне не составило труда найти этого недонаёмника в недешёвом борделе недалеко от главной улицы. — вопреки собственным словам, Иноичи довольным совсем не выглядел. — И это тоже ещё не всё. Помнишь о деле с пьяной поножовщиной? Там тоже интересно. Заглянул я в черепушку начальника стражи, что расследовал это дело. Оказалось, убил их Шитороси. — Иноичи лирично замолчал.

— Зачем странствующему сыну Казуки убивать стражников? — подыграл я.

— В целях самообороны.

— Тоже убийцы?

— Именно. И подослал их… А как сам думаешь? — мужчина приоткрыл один глаз и посмотрел на меня.

— Мамори? — предположил я.

— Ага. Брат пошёл на брата. Кто бы мог подумать, что Шитороси в своих путешествиях времени зря не терял и сумел выучить пару приёмов.

— А Аюми об этом знает?

— Скорее нет, чем да. Шитороси с женой на тот момент уже месяц жили в поместье и успели примелькаться. Начальник охраны доверял слову блудного сына, поэтому никому ничего не говорил. Аюми могла узнать от дяди или ещё как-то. Но не думаю.

— А кто тогда хотел убить Масао?

— Почему ты решил, что кто-то хотел его убить?

— Потому что иначе бы дед не забил тревогу именно после его пропажи.

Иноичи усмехнулся.

— Не обязательно. Многое кроется ещё и в натуре людей. Масао не имел привычки пропадать. Всегда был рядом с дедом. Его нехватка должна была отразиться на рабочем процессе и вытащить трудоголика Казуки из мира цифр в мир реальный.

— Зато теперь понятно, почему Кен отговаривал деда не приглашать шиноби для расследования. Боялся, что раскроется его роль в исчезновении отца. Забавно.

— Не то слово. — согласился Иноичи и заразительно зевнул.

На ужине было тихо. Я любовался не напудренным лицом Аюми. Казуки с животным голодом бросался на все блюда, в состав которых входила курица. Иноичи сосредоточил своё внимание на палочках в подрагивающих от ментальной перегрузки пальцах. Только за чаем мужчина кратко отчитался о проделанной работе.

— В отчёте будут указаны имена и места фактического проживания всех причастных лиц. — закончил мозголом, при этом во время рассказа в его голосе не промелькнуло ни капли эмоций.

Казуки же не выглядел удивлённым. Но его лицо сморщилось, словно он съел что-то очень кислое и одновременно наступил в вонючую кучу дерьма. Так выглядит человек, когда понимает, что зря закрывал глаза на шалости детей, потому что те выросли и превратились в подонков.

Возможно, такова горькая судьба людей талантливых и крайне увлечённых своим делом. Они просто не знают о всём калейдоскопе человеческих слабостей и степень удовлетворённости жизнью у них напрямую зависит от состояния дела, которому они посвятили свои тело, душу и жизнь. Это даже немного страшно.

— Вы проделали огромную работу всего за один день. — первое, что сказал Казуки, когда вернул себе самообладание.

— Благодарю. — кивнул Иноичи.

— Не стоит. Я действительно впечатлён. И, стыдно признаться, немного даже рад, что никто из моих потомков так и не научился доводить дела до конца. Но мне всё же необходимо принять то, что вы мне сегодня рассказали. Поэтому вы не будете против, если я вас сейчас покину?

— Нет, Казуки-сан. Я и сам хотел просить о том же. День вышел длинным. — ответил Иноичи.

Так мы разошлись в разные стороны, чтобы поскорее окунуться в следующий день.

Ночь была для меня беспокойной. Истории поместья Солёного Лотоса оживали, слова обретали облик, имена — лица и голоса. Ещё и влажность поднялась так, что вся одежда и постельное бельё были почти мокрыми к утру.

До маскарада оставалось ещё три дня. Иноичи успел проверить всё, что хотел, и предложил размять немного мышцы. Мы вышли в туманное утро, прошли за ворота и нашли укромное место в прогулочной зоне. Трава даже на вид казалась мягкой и невооружённым глазом можно было разглядеть на ней крупные капли росы. Скинув гэта, я ступил на неё и ноги сразу промокли до щиколоток. Иноичи тоже разулся.

Мы вышли на середину полянки, окружённой буйной растительностью. Я, как и во время тренировок с Джирайей, не стал принимать стандартную стойку, на что Иноичи внимания не обратил. Словно другого и не ждал. Он же встал в стойку и замер, глядя мне в глаза, готовый атаковать в любое мгновение.

Раздался короткий птичий возглас.

И я решил атаковать первым.

Природная энергия всегда теперь циркулировала по телу, поэтому скорость была неплохой даже на пробном первом выпаде. Но наткнулся он на твёрдый блок. Раздался грохот.

— Потише, Наруто-кун. Мы же в общественном месте.

Я стоял слишком близко к мужчине и воображение невольно обрисовало другие обстоятельства, при которых могла прозвучать эта фраза. Голова немного поплыла, но такое состояние было мне уже даже привычно, поэтому я кивнул и перестал вкладывать в удары силу, просто обозначая их.

Сначала мне позволяли атаковать, но вскоре Иноичи разогрелся и тоже стал нападать. Его движения были хорошо отточены, по большей части не отличались разнообразием или оригинальностью. Стандартные стойки, базовые приёмы. Немного личного, малость интимного.

Раз, перед захватом, он успел ненавязчиво огладить мою руку от локтя до плеча, как бы подбирая наиболее удачное положение. Я решил, что мне показалось. Но после одного из приёмов я оказался прижат к нему спиной и, прежде, чем провести удушающий захват, его ногти царапнули шею, пуская по телу мурашки.

Удивительное дело — флирт вплетённый в движения рукопашного боя. Мне нравится. Продолжайте.

Вообще в Тай Яманака проигрывали многим, но уровень той же Ино до недавнего времени казался мне недосягаемой вершиной. А такой расслабленный, даже ленивый спарринг с целым Иноичи так и вовсе был очень интересным. Скорость была довольно высокой, но вот сами удары не причиняли боли. Я даже первое время стал принимать их на блоки, но потом вспомнил, что в реальном бою всё же пришлось бы уклоняться.

Под конец почти двухчасового топтания травы я успел уйти в глухую оборону, вертясь, изгибаясь, ныряя, чтобы скрыться от вездесущих рук крепкого опытного бойца, который пытался меня достать за счёт хитрости, не меняя темпа.

Когда Иноичи вышел из боевой стойки, я понял, что тренировка окончена. Обменявшись поклонами, мы направились в сторону наших апартаментов, чтобы помыться и придумать, чем ещё занять оставшееся до маскарада время.

— У тебя интересная техника боя. — сказал вдруг Иноичи.

— Из-за некоторых особенностей организма, мне пришлось искать альтернативы стандартным приёмам.

— Это какие же особенности?

— Силы мало.

— Я бы так не сказал. Твой первый удар был весьма ощутим. — мужчина закатал рукав кимоно и показал наливающийся чернотой синяк.

— Это был мой максимум. — ответил я, пытаясь подавить в себе чувство вины.

— И ты решил поставить на скорость. — кивнул Иноичи. — Не знаю, что из этого выйдет, но меня ты заставил попотеть. Я, конечно, не мастер тайдзюцу, но всё же уровень имею неплохой.

— Особенно хороши ваши приёмы по деморализации противника. — серьёзно кивнул я.

— Так ты заметил? — облегчённо выдохнул мужчина, — А то я уже испугался, что зря старался.

— Мне 16. Порой я замечаю даже то, чего нет.

— Хм. Забавный ты всё же парень. Какие у тебя планы на сегодня?

— А что, хотите пригласить на свидание? — в шутку спросил я.

— «Никаких потрахушек на задании» — отличное правило. Так что нет. Просто интересно. К сожалению, поручений у меня для тебя нет.

Осознать всё, что он сказал после первого предложения оказалось сложно. Мысль о том, что потрахушки могут состояться позже, будоражила кровь. Но такое состояние неумолимо становилось всё привычней и привычней, поэтому пока часть сознания пережёвывала открывшиеся возможности, другая старалась сохранять видимость моей вменяемости.

— Я надеялся случайно наткнуться на Аюми во время прогулки и завести ненавязчивую беседу.

— Тогда удачи.

— А вы что будете делать, Иноичи-сан?

— Беседовать со всеми ответственными лицами из персонала поместья. Особенно нме интересен один из дворецких. Выглядит он матёро, есть шанс, что знает много грязных тайн семейства Агосима. Эх, как жаль, что влезать в голову заказчика считается неприличным.

— Мне показалось, что Казуки не слишком замечал жизнь за пределами Мазари. — заметил я.

— Не важно. Замечать — это моя работа. Видеть-то он должен был достаточно. — возразил Иноичи.

Мы разошлись и встретились только за совместным ужином с Агосима. Иноичи снова выглядел довольно утомлённым, но руки его не дрожали. Да и за столом была атмосфера куда приятнее, чем в прошлый вечер. Мужчины вели неспешную светскую беседу, пока я приглядывался к Аюми, которую за весь день так и не сумел отловить.

Девушка выглядела очень печальной и уставшей. Благодаря тому, что она снова не нанесла пудру, можно было разглядеть и тёмные круги под глазами, и покрасневшие веки, и общую бледность. Неужели не только меня мучили призраки?

Должно быть она плохо спала после доклада Иноичи и сегодня весь день давала распоряжения не выходя из комнаты. Она точно не верит, что её братья и отец могут быть живы. Это было понятно и из её слов, когда она постоянно упоминала их в прошедшем времени. Словно смирилась, что живые люди превратились в воспоминания. Да и дед её, кажется, перестал питать надежды.

Будет забавно, если в следующее мгновение к нам влетит кто-то из слуг и взбудораженным голосом скажет: «господа вернулись». Хм.

Я в ожидании посмотрел в дверной проём, уверенный, что моя фантазия вот-вот оживёт, но ничего не случилось. За пределами летней столовой были только сгустившийся вечерний мрак и шум цикад.

— Ты выглядишь встревоженным, Наруто-кун. — вдруг сказал Казуки.

Старик смотрел на меня с беспокойством.

Это немного ломало его образ увлечённого карьериста. Будто человек вроде него вообще не должен быть способен волноваться о чём-либо, кроме рабочего процесса. Но потом я вспомнил, что этот сам процесс в том числе зависит от душевного состояния работника. Возможно, я зря рисую из него злодея, но всё внутри кричит о том, что именно Казуки был тем единственным человеком, способным сделать каждого члена семьи Агосима счастливым, однако он был занят другими делами.

— Боюсь, я плохо спал.

— Снились кошмары?

— Нет. —ответил я и решил рассказать, — Меня беспокоят тайны вашего дома. Поэтому мои сны были о вашей семье.

— Мне и Аюми пришли во сне воспоминания о прошлых днях. Может тебе стоит сходить с нами завтра на рассвете в храм? Там стоит алтарь Адзуми-но Исора, Ками морского берега. Мы почитаем его как покровителя рода.

— Вы уверенны, что это хорошая идея? Я не член семьи.

— Ничего. Раз ты видел во сне мою семью, то не будет лишним. — уверенно ответил Казуки.

Новая ночь встретила меня видениями того домового храма. Он стоял вплотную к стене, задним фасадом почти касаясь ограды, за которой был обрыв, а в паре десятков метров внизу бушевало море. Выглядело здание словно белёсый призрак, окутанный туманом. Оно, скрытое в густой тени стоящего рядом дерева суги, сурово возвышающегося и охраняющего семейную святыню, преследовало меня в бессмысленных обрывках снов. Поэтому ещё до рассвета я стоял напротив него на почтительном расстоянии и дожидался чету Агосима.

Храм был выполнен из камня и выкрашен в белый цвет. Вокруг него выстроили обходные галереи из тёмной древесины и даже приставили узкую крутую лесенку на второй ярус, с которого можно было добраться до изогнутой черепичной крыши, чтобы почистить её. Перед входом стояли две статуи охранников-собакольвов — комаину. На одном из них, словно тот мёрз, был завязан ярко красный шарф.

Послышался шорох приближающихся шагов и из-за кустов показались Казуки и Аюми. Они оба были только в белых нижних платьях и выглядели расслабленными, словно часто приходили сюда вместе. Дальнейшие их действия это только подтвердили.

Они кивнули мне в знак приветствия и начали приводить в порядок и так чистенький храм. Без слов, они действовали слаженно. Пока Казуки удерживал створки дверей, Аюми ловко закрепляла их камнями, что лежали у дерева и она подобрала по пути. Потом, словно из ниоткуда она вытащила две метёлки и тряпку. Мне и Казуки досталось сметать листья и песок с галереи и ступенек, а Аюми протирала деревянные ограждения и статуи комаину.

Заняла уборка всего минут десять. Девушка сама выхватила у меня из рук метёлку и спрятала весь хозяйственный инвентарь в узкий незаметный шкафчик. И только тогда мы ступили внутрь.

Было очень темно. Весь интерьер оказался выполнен в тёмных тонах, к тому же робкие лучи солнца почти не достигали внутренности храма. Но мне удалось рассмотреть и алтарь, который занимал добрую треть всего помещения, успевшие подгнить подношения на нём и статую в виде спокойно-стоящего божества, окружённого морской пеной и ракушками.

Больше ничего внутри не было. Но запах гниения, что исходил от потемневший фруктов не давал покоя. Особенно странно было, когда Аюми собрала старые подношения в корзину и вынесла их на улицу, но запах остался. Будто сладковатый аромат тления исходит не от фруктов, а от самого божества.

Девушка вернулась с другой корзиной, в которой лежали свежие фрукты и протянула мне оттуда одно яблоко. Сама она взяла сливу, а Казуки выбрал нектарин. Остальное подношение оказалось водружено на алтарь и мы разделили трапезу с самим Азуми-но-исора, Ками морского берега<span class="footnote" id="fn_31904356_10"></span>. После, всё так же, молча, мы разошлись по своим сторонам.

Я надеялся ещё поспать, но куда там? Вертелся, пытался почитать, закончил чертёж внутренней части поместья. И всё это в полусонном состоянии.

Через несколько часов за мной зашёл Иноичи и мы пошли на вчерашнюю поляну, чтобы размяться и только тогда я почувствовал себя человеком. Потом день пошёл по вчерашнему сценарию. Сначала двухчасовой спарринг, потом целый день попыток подловить Аюми, которая пряталась у себя в комнате и выходить не планировала.

И стало становиться откровенно скучно. Я гулял по парку, доставал Иноичи, болтал со слугами и стражниками. Только в день маскарада что-то стало меняться. Возросла активность слуг, которые подготавливали поместье к встрече высоких гостей, кухня не простаивала ни минуты, из-за ворот разносился шум.

Иноичи в то утро пропал и вернулся только к обеду с двумя большими бумажными пакетами, в которых оказалась наша одежда для маскарада. Мы вместе поели и сразу начали готовиться.

Мозголом подошёл к делу со всей серьёзностью и пытался сделать из меня самого настоящего демона. Не жалея грима он выбелил мне не только лицо и шею, но и все остальные открытые участки тела. То есть ещё руки и ноги. Было ужасно щекотно, когда кисточка скользила по телу и оставалось только благодарить всех Ками за то, что мой костюм закрывал живот и грудь.

Потом я оделся в простое белое кимоно и Иноичи нарисовал вокруг шеи вереницу красных бессмысленных завитушек. Я всё пытался понять, и кто я теперь, но что-то не получалось. О ками, онни и прочих мистических сущностях я знал очень мало, поэтому это было не удивительно.

— Ты — Нукэкубию. — подсказал Иноичи.

Себя он разрисовывать не захотел и оделся в чёрное кимоно, закрыв лицо чёрной же маской. Волосы он распустил и те рассыпались по спине. Вот только следом он применил иллюзорную технику и его блондинистая шевелюра резко почернела.

— И что это такое?

— Злобный монстр-людоед<span class="footnote" id="fn_31904356_11"></span>.

Желания возмутиться не было. Всё же человек старался, подбирал образ, костюмы, сам заморочился с гримом. Да и ведь отлично же получилось. И в маске ходить не придётся.

— А вы тогда кто?

— Куроко. Это работники театра.

— Невидимые участники кабуки. — кивнул я.

— Этого в академии точно не преподают. Неужели всё же читал что-то кроме учебников? — притворно восхитился Иноичи.

— Что-то вы слишком острите. — пробурчал я.

— Хм. Тоже пойми меня. Сегодня придётся покопаться в мозгах у почти семидесяти человек. И это при нормальном раскладе. Может и лучше будет, но что-то я сомневаюсь.

— А какой у вас лимит?

— Это примерно и есть лимит. Так что потом я рухну в твои заботливые рученьки и буду не дееспособен ближайшие восемь часов. А если ещё и напиться успею, то и вовсе — двенадцать. — обрадовал Иноичи.

Не сказать, чтобы я прямо-таки ждал маскарада. Но последние дни были довольно тоскливыми и очень хотелось смены обстановки. Поместье Солёного Лотоса становилось всё неуютней с каждым днём и будто гнало меня отсюда. Оставалось надеяться, что сегодня дело будет раскрыто и мы сможем отправиться в путь завтра.

Вот только что-то у меня было странное ощущение неопределённости. Семейство Агосима скрывало тайну, я не просто чувствовал — знал это. Но мне не было понятно, имеет ли эта тайна отношение к пропажам.

Мы с Иноичи покинули гостевой дом и пределы внутренней стены. Сначала всё выглядело как обычно, но чем больше мы отдалялись от тихой клановой обители, тем более менялось окружение. Это было похоже на то, что шумный, яркий город нарос словно опухоль на территорию Солёного Лотоса, отравляя обитель праведников пороком и праздностью.

Теперь стало понятно, почему Аюми сюда не пустили, и, почему Казуки решил не посещать это мероприятие.

— Следи за стеной. За мной тоже присматривай. Если увидишь что-то странное — сначала бей, потом зови меня. Будем вместе разбираться. — дал наставления Иноичи и растворился в толпе демонов, духов, разбойников, колдунов, актёров и путан.

От обилия красок в глазах рябило и я решил начать освоение местных достопримечательностей и аттракционов с дела простого и приятно — с закусок. Мня накрыло странное чувство отстранённости. Словно всё вокруг не настоящее и в своём теле я только гость. Песни, пляски, фокусы, театральные постановки, игры — всё стало серым шумом. Я решил ненадолго сбежать. Отошёл туда, где не был слышен шум толпы и невыносимый свет декораций. Среди привычной растительности, в относительной тишине мне представился образ храма и одинокого бога, что издавал сладкий запах разложения.

Глупости какие.

Совсем головой тронулся.

Я резко выдохнул, хорошенько треснул себя по щекам и вернулся на праздник. Люди здесь ходили маленькими группами, большие компании собирались только в отдалении или за столами. В основном все приехавшие были людьми либо молодыми, либо зрелыми. Стариков не наблюдалось вообще.

Природная чакра стала переполнять тело и я прислушался к своим недавно приобретённым сенсорным способностям. Источников чакры, кроме моего и Иноичи не наблюдалось в пределах поместья, хотя в городе бродили кто-то, но они были довольно далеко и я решил, что это не наши клиенты.

В следующее мгновение меня дёрнули за локоть. Я обернулся и увидел уже знакомого мужчину. Это был тот иностранец с веером, что хотел меня снять на пару дней, когда мы только входили в город.

Он оказался высоким. Почти как Джирайя, только тоньше. Даже просторные одежды не могли сделать его объёмным. Даже наоборот, белый цвет добавлял лёгкости. И лицо его было восхитительно, как я и запомнил. Даже при виде снизу вверх.

— Янь. — сказал он.

— Янь?

Он произносил звуки иначе, как и подобает человеку с акцентом. Но голос его очаровывал.

— Янь. — он указал на себя закрытым веером.

Я обернулся к нему и мужчина убрал от меня руку, только теперь заметив, что перепачкался в гриме. Он посмотрел с удивлением на свои побелевшие пальцы, растёр между ними грим и хотел спрятать руку за спину, но я её перехватил.

А вот что делать дальше не придумал.

Десять из десяти.

Теперь осталось ему эту руку вылизать.

— Мне жаль, простите, что испачкал. Здесь рядом есть фонтан. — сказал я и потянул его за собой, понимая, что вся моя болтовня бессмысленна.

Не знаю, что решил Янь, но взгляд у него стал лукавым, а нижнюю часть лица он кокетливо прикрыл веером. Скользя и проталкиваясь через толпу, я обнаружил, что мой спутник довольно ловок. Янь послушно шёл, куда тянули, при этом без проблем обтекал других людей, ни с кем не соприкасаясь. С другой стороны, не имей он навыка так двигаться, вряд ли бы осмелился ходить в настолько белой одежде.

Отпустил я чужую руку только когда мы добрались до фонтана, скрытого в очередном зелёном закутке. Мужчина сразу заметил, что местечко укромное и выжидательно уставился на меня. Я даже не попытался изъясниться, а просто снова схватил его за перемазанную руку, чтобы сунуть её в прохладную воду.

Янь понял, что от него требуется и отмыл ладонь, а потом деликатно ткнул в меня закрытым веером.

— Наруто. — сразу ответил я.

— Наруто. — повторил он и дальше произнёс что-то на своём рычащем языке.

— И мне приятно познакомиться. — кивнул я.

Общение с Янем было странным. Мы не понимали ни слова на языках друг друга, но желания и смыслы угадывались довольно легко. Сначала он только мог не понять, что я от него хочу, но вскоре приспособился. То ли дело в живой мимике, то ли так выглядит родство душ — лично я ставлю на первое — но получалось даже интересно.

Мы ходили пробовать разные закуски, потом я осмелел и забрал его веер, чтобы изучить, но тот так и остался потом у меня. Янь же выглядел странно. Явно наслаждался общением, но всё возникало ощущение, что он либо ручной зверёк, либо опасный хищник, что только делает, что цепь его сдерживает, потому что и самому весело. Любопытно.

Но продолжалось это всего около получаса, а потом меня высмотрел и позвал к себе Иноичи. Я помахал Яню на прощание. Тот ответил тем же жестом и проводил меня внимательным взглядом. Я поспешил к мозголому, видок у которого был не только уставший, но ещё и взбудораженный.

— Я тут отловил стражника. Он показался мне подозрительным. Думал, наёмник. Но оказалось, нет. Служит верой и правдой дому Агосима. Дело в другом. Часть бочек оказалась не с вином, а с порохом. — скопом выдал он информацию, притянув меня вплотную к себе и склонившись к уху.

— Где бочки?

— Они у первых ворот. На досмотре засекли. Если взорвётся, будет очень много шума. — продолжил Иноичи и поймал мой взгляд.

— Вы думаете, это отвлекающий манёвр?

— Знаю. У меня уже голова кругом, пришлось влезть в полторы сотни голов и мысли путаются. Но это связано с театром. Среди актёров наёмник, но лица я не видел.

— Это не носитель чакры. Я бы почувствовал. Так что беспокоиться не о чем. Я сейчас разошлю клонов по периметру стен, а потом будем думать дальше.

Та часть лица Иноичи, что не была скрыта маской показалась мне очень бледной. Даже с зеленоватым оттенком. Но мужчина крепко стоял на ногах, внимательно слушал и кивнул на моё предложение.

— Я буду ждать тебя здесь.

Спрятаться получилось легко. Из укрытия я рассылал клонов, одного за другим, пока их число не превысило максимальный комфортный для моего резерва лимит в 39 штук. Дальше уже они не боеспособные выходят.

— Как обстановка? — сходу спросил Иноичи, когда я вернулся.

— Пока тихо. — сразу ответил я.

— Хорошо. Но это может оказаться покушение на гостей. — тут же предположил наиболее неприятный расклад Иноичи. — Если где-то есть ещё заначка пороха или что-то ещё, что может быть использовано в толпе?

— Внутри сцены должно быть много места. И люди там собираются, чтобы посмотреть представление.

— Уже проверил.

— Декорации, костюмы, марионетки, оборудование фокусников, батуты, призовые игрушки…

— Игрушки. — прервал перечисления Иноичи. — Их не проверил.

Я сорвался к шатру труппы, незаметно пробрался внутрь, почти не снижая скорости, взял в руки ближайшую игрушку и разорвал её. На землю посыпался мягки наполнитель. На пробу проверил ещё две, но так ничего и не нашёл.

Поспешил обратно, судорожно размышляя, что ещё могло послужить хранилищем для пороха, но пришла информация от клона. Поймали.

— Иноичи-сан, клоны поймали наёмника. Он из группы факиров. — сходу сообщил я и мы уже вместе поспешили к внутренней стене.

— Это он. — кивнул мужчина и от облегчения сполз рядом с пленником на землю.

Иноичи закрыл глаза, стянул маску, упёрся головой в стену и в следующее мгновение из его носа потекла кровь. Я присел рядом и спросил:

— Могу чем-то помочь?

— Чакра есть? — хрипло спросил он.

— Да.

— Тогда иди и помоги разобраться с бочками на въезде. — распорядился мозголом.

Пришлось бежать почти через всё поместье к первым воротам. Там собралась толпа зевак, а стражники старательно перегружали бочки с порохом на отдельную повозку. Я легко пробрался сквозь толпу, поздоровался с знакомыми ребятами и, напитав тело природной энергией, быстро справился с оставшимися пятью тарами. Повозка с опасным содержимым в сопровождении восьми стражников и моего клона отправилась вдоль стены на ближайшее портовое хранилище.

Вернувшись к Иноичи, я заметил, что тот уже успел задремать, а около него стояли Казуки, Аюми и парочка стражников. Всех их больше всего интересовало, почему человек, с которым мозголом сидел почти в обнимку, был связан.

Пришлось объяснять. Наёмника в итоге увели стражники в третьем направлении, а я подхватил под руку Иноичи и помог едва шевелящемуся от перенапряжению мужчине добрести до постели. Туда он рухнул почти замертво. Раздевать его и укладывать под одеялко сил не было, так как и у самого успела накрыть ужасная усталость.

А ещё я только теперь смог осознать, сколько всего случилось за каких-то полчаса. Очень насыщенно и интересно, конечно, но можно мне успокоительного, пожалуйста.

В таком состоянии заснуть проблематично, и я решил выйти на галерею, чтобы немного успокоиться и отпустить невыраженные переживания. Уже подметив подходящее местечко, чтобы упасть, я заметил недалеко у тропинки девичий силуэт. Нахождение Аюми одной на улице показалось мне странным. Обычно она вечером уже не выходила.

— Аюми-сан. — позвал я.

Девушка остановилась и дождалась, пока я дойду до неё.

— Вы в порядке?

— Да. Благодаря тебе. — ответила девушка.

Но выглядела она очень грустной. Её глаза блестели, веки покраснели и взгляд неизменно утыкался в землю. Словно не хотела даже видеть всё, что её окружало всю жизнь. Точно. Это именно оно. Всё это время меня беспокоила Аюми. Совсем юная, потеряла одного за другим пять важных людей, но успокоить её тут некому. Она больше похожа на призрака.

— Расскажите, откуда у вас шрамы. — попросил я.

— Отец держал боевых петухов. Ему нравилось наблюдать, как они сражаются друг с другом, как летят красивые перья и птичья кровь. Я была маленькой. Мне нравились животные и я знала, что один из петухов был сильно ранен. Я хотела залезть к нему, чтобы успокоить и как-то помочь. Но перепутала клетки. Открыла ту, в которой сидел самый кровожадный боец отца. Как-то так. — равнодушно рассказала Аюми.

— И это вас не беспокоит?

— Нет. Просто стараюсь не подходить к тому, кто сидит в клетке. — она пожала плечами и сорвала белый маленький бутон неизвестного мне растения.

— А что вас беспокоит, Аюми-сан?

— Меня беспокоит, что после нас ничего не останется. Всё истлеет. Запах разложения уже пропитал город и дом. Боги покинули мою семью. Это и беспокоит. — сказала девушка и голос её становился всё глуше.

— Почему вы так считаете?

— Это не так очевидно пока, но Мазари уже не существует. И того города, что вырос благодаря дедушке тоже больше нет. — она подняла на меня глаза и в них плескалось столько отчаяния, что я непроизвольно потянулся ближе, чтобы взять её за руку. — Знаешь, почему дедушка не хотел, чтобы мой отец занял его место?

— Из-за недостатка способностей. — сразу ответил я.

— Оооо, нет. Не только. Как бы это так объяснить. Мамори мне не совсем отец. А дедушка тоже в большей степени не дедушка. Мама мне рассказала, что всю жизнь по-настоящему любила только одного человека и была счастлива родить ребёнка от него.

Не внучка, а дочка.

— Мама заболела не просто так. А ещё Мамори нравились петушиные бои. Так жестоко.

Мамори бил жену. Женщину, которую любил Казуки.

— Ты не выглядишь удивлённым. — заметила девушка.

— Не хочу показаться грубым, но с вашей семейкой творится полная неразбериха.

— Так ты ко всему готов? — у милой тихой Аюми в глазах заплясали бесы. — Перед своей смертью Мамори сделал невозможное — вынудил Страну Чая разорвать с нами торговый договор. Через них шли две трети трафика. Это был главный торговый партнёр дедушки на протяжении почти тридцати лет. И он ведь это не назло сделал. Просто случайно, по собственной тупости умудрился натворить таких дел, что Чайный король выслал и его, и всех торговцем альянса Мазари со своих островов.

— Вы говорили, что не разбираетесь в делах фирмы. — вспомнил я.

— Я и не разбираюсь. Просто дедушка с Мамори так громко ругались, что только глухой не слышал.

— Но неужели страну Чая нельзя завоевать обратно?

— Нет. Потому что боги от нас отвернулись. Теперь удача на стороне других людей, тех, кто не забывают посещать домовой храм, выказывают почтение предкам и своему Ками, трудятся и не забывают о благоразумии. — она почти плакала. — И что с этим делать? Что мне делать? Скажи, Наруто-кун! — она вцепилась мне в плечи. — Все хотят нашей смерти, даже мы сами! Почему Ками морского берега не слышит моих молитв? Неужели я недостаточно громко молюсь?

— Переживать и плакать — это нормально, но послушай, Аюми, дорогая, ты умная, молодая, сильная девушка. У тебя есть образование и сильный защитник в виде Казуки, который никогда тебя не бросит. Мир прогнётся под тебя, куда бы ноги не завели. А про ками вообще забудь.

— Забыть? Что ты хочешь сказать?

— Человек сам себе хозяин. И Казуки-сан добрался до вершины своими силами. Никакие боги ему никогда не помогали. И падает он тоже сейчас сам. Потому что сглупил и доверился не тому человеку. Потерял с возрастом хватку. Теперь пришло время таких же талантливых как он, но молодых. Потому что время неумолимо. Мазари — это его творение. И раз ему суждено умереть вместе с творцом, остаётся лишь смириться. И следовать своим путём.

— Но… Но как так? — теперь она выглядела испуганной.

— Что?

— Это так страшно. Быть самому по себе.

Я улыбнулся:

— Свобода не для всех. Кто-то к ней готов, а кто-то — нет.

Аюми смотрела на меня широко распахнутыми глазами, сжимая рукава моего кимоно. Словно мы стояли в лодке, дрейфующей по игривым волнам, и только я был для неё опорой. Но она вдруг отпустила руки и попыталась отойти. Я снова ухватил её за локти.

— Свобода не для меня.

— Она только тебя и ждёт.

— Мир опасен.

— Очень. Но какова же альтернатива?

— Хуже смерти? — Аюми невесело улыбнулась.

— Это только тебе решать.

— Но во мне нет решимости. Ты поведёшь меня?

— Нет. Человек сам себе хозяин. И я не говорю, что нужно сейчас или никогда. Свобода терпеливая. Она умеет ждать. Раз нет решимости сейчас, то ещё рано. Просто помни, что всегда есть другой путь. Хорошо?

Девушка тяжело дышала. Она снова испугалась. Но это было больше похоже на страх перед собственной силой. Так выглядит человек, когда понимает, что сам себя боится.

— Я люблю тебя.

Зачем?

Что-то во взгляде промелькнуло и девушка поняла, мои мысли.

— Можно мне тебя обнять? — попросила она.

Я не заметил, что её взгляд стал решительным. Отчаянным. Мне было совершенно понятна её потребность в физическом тепле. Поэтому я кивнул и не обратил внимания на сложный калейдоскоп эмоций.

Её тонкие нежные руки обвили плечи и она крепко прижалась ко мне всем телом. Будто та лодка перевернулась, а я её спасательный круг.

Должно быть дело в усталости.

Она немного заёрзала, я обнял её в ответ.

Сначала была вспышка холода.

Потом огня, боли и непонимания.

Откуда пришла опасность? Что случилось? Почему мир так быстро потемнел и исчез? Я вообще где? И почему здесь, чёрт возьми, вода?

— Ты как, Наруто-кун?

Робко спросила темнота.

Ну, как бы так сказать…

— Лучше всех.

— А по голосу и не скажешь.

— Кто-то очень умный.

— Талантов у меня много, но вот такого нет. Скорее просто наблюдательный.

— И заботливый.

— Таким качеством тоже не располагаю. Но намёк понял. — владельцу голоса было хорошо. Он не страдал от тошноты и головной боли. — Тебе нужно попробовать встать. Или хотя бы сесть.

— А я что делаю? — вопрос действительно волновал.

— Ты лежишь. Как креветочка свернулся.

Я попытался пошевелить хоть чем-то и, на удивление, получилось. Хотя собственного тела до этого я не чувствовал совершенно. А тут у меня рука есть. И то хлеб.

— Ты кто?

— Хм.

— Ой, вот только секретничать тут не надо, а то у меня от этого и так уже нервный тик скоро будет! — в конце голос невольно сорвался на фальцет. Прям как во времена, когда у меня голос ломался.

— Да, Курама я. — сразу ответила темнота и затихла.

— Курама, значит.

Что ж. Не самый плохой вариант. Я, конечно, рассчитывал с ним больше никогда не встречаться, но сказочник из него хороший, да и вроде что-то помогать пытается. Ничего так.

— Сойдёт. — решил я.

— Даже так? — удивился лис.

— Ты в меня ничем острым пока не тыкал, так что ещё может друзьями станем.

Сначала было молчание, но потом Курама с подозрением в голосе спросил:

— А тебя случайно не в голову убивали? Чем-то остреньким ещё, наверно.

— Догадливый. А под «убивали» ты что имеешь в виду? — задал я вопрос.

Встать всё не получалось, но после следующей фразы в теле появилось достаточно энергии, чтобы из положения лёжа перейти в стоячее, минуя все трудности и промежуточные позы:

— А как, ты думал, человек попадает в печать Шинигами?

— Так вот, почему я имею удовольствие лицезреть твою прелестную рожу. — догадался я.

Под внимательным взглядом юноши я стал проверять комплектацию частей тела и с удовольствие обнаружил, что ничего не пропало. Кстати, рожа у лиса была самая обычная. Не писанный красавец, как я думал. Так. Обычный. Волосы только классные — длинные, до середины спины и ярко-красные.

— Но это ненадолго, если тебе интересно. — кивнул Курама. — Раз ты так лихо поднялся.

— Ты же говорил, что я умираю? Неужели и тут наврал, хвостатый? — я подошёл к нему вплотную и только теперь заметил, что пацан стоял за решёткой. Огромной, и расстоянием между прутьями таким, что мы с ним и вдвоём под рученьки из неё выйдем. — И зачем ты тут это чудо нагородил? — поинтересовался я и прошёл в «клетку».

Решётки стали растворяться прямо на глазах, а лис с недовольной моськой объяснил:

— Для тебя же старался. Чтобы ты не испугался.

— Не такой уж ты и страшный, Курама-чан. — расстроил я парня и зацапал одну прядку жидкого пламени. — Красиво.

— Очень польщён. И ещё ты долбоёбнутый, друг мой.

— Так мы уже друзья? Это я польщён.

— О, смотри, тебя уже обратно вытягивает. — тело стало плыть, словно отражение в воде, — Хотел бы сказать, «до скорой встречи», но это будет равносильно пожеланию скорой смерти. Так что…

И снова стало больно. Голова трещала немилосердно. В глазах плясали красно-чёрные пятна. Попытка пошевелиться привела только к желанию умереть, потому что терпеть такое выше моих сил. Пока приходил в себя в глазах немного прояснилось, но ничего увидеть не получалось. Вокруг было темно, а направлять чакру в глаза я ещё не решался. Зато запах показался смутно знакомым. Сладковатый, тошнотворный.

Домовой храм Азуми-но-исора в городе Кагосима, территория поместья Солёный Лотос.

Я уговорил себя предпринять ещё одну попытку пошевелиться. Пальцы на руке послушались и дрогнули. При этом хуже не стало. Тело слушалось очень плохо, но то как работала голова оказалось вообще чем-то удивительным. Чувствительность справа отсутствовала и любые попытки пошевелить хоть чем-то приводили к неудаче и приходилось долго буравить взглядом правые конечности, чтобы уговорить их двигаться. Чувствовал я себя во время долгих попыток сесть, как на аттракционе. Таком старом, работающим чисто за счёт молитв и матов.

Так. Ладно. Вроде сижу.

В глаза направился тонкий поток чакры и это внезапно не только не сделало хуже, но ещё и помогло. Голова светлела и жизнь казалась милей. Ровно до того момента, как я смог оценить ситуацию.

Слева на голове волосы слиплись и ухо с шеей неприятно стягивала корочка засохшей крови. Рядом в белом кимоно и цунокакуси<span class="footnote" id="fn_31904356_12"></span> лежала свершившись калачиком Аюми. От её рта шла ниточка крови, а на полу собралась чёрная высохшая лужица крови. Лицо её было бледное, словно от пудры, но пудры не было. Глаза безжизненно смотрели куда-то в угол храма.

Как упала замертво так и лежит. Тайны же из причин смерти сделать оказалось нельзя при всём желании — около разжатой ладони в складках свадебного кимоно лежал пузырёк, в каких хранили яд.

Под руку внезапно попал кувшин с саке. То что он здесь для проведения ритуала бракосочетания я догадался сразу, а, как понял, что жених — это я, без раздумий схватил ёмкость за горлышко и осушил.

Мда. Чудесато.

Ухо немилосердно зачесалось и с него посыпались хлопушки засохшей крови. Пытаясь стряхнуть как можно больше, я продолжал осознавать степень странности бытия. Выходило плохо, но картинка как-то складывалась.

Первое, что было совершенно очевидно и не требовало дополнительного расследования — это факт того, что милашка Аюми приёмом, которому я её научил, вогнала мне в ухо свою заколку. Оставалось радоваться, что потом всё же вытащила и, судя по количеству засохшей крови в храме, сделал она это здесь, чтобы не оставить кровавого следа.

Второе, я из разряда «холостяк» перешёл в другой — «вдовец». Тут тоже всё понятно. Храм, церемониальное облачение, саке и вон там на алтаре веточки валяются. И быть нам вместе, даже в посмертии, но вот у меня с ней, со смертью, отношения непростые и в итоге всё пошло по тому месту, откуда мы все берём своё начало.

— Ох, Аюми, дорогая, ну вот какого хрена? — прошептал я и подполз, чтобы закрыть ей глаза и проверить температуру тела.

Комнатная. Или храмовая, если угодно.

А это ещё что?

Я заметил около неё какую-то цветную каменюку размером ананас. Потянулся, поднял и взглянул в бестолковые глаза Ками морского берега. Поднял взгляд на алтарь потом выше на тело и вот головы не увидел.

Третье, Аюми обиделась на своего бога, как-то сдюжила отодрать ему голову и чей-то кровью написала на стене «фальшивка». Я повернул голову, чтобы оценить постановку. Хм. Идея отличная, но исполнение хромает. Композиция поехала и надпись теряется. Сюда бы фонарик.

И как там Иноичи? Оклемался? И всё же интересно, сколько времени прошло.

Встать вышло легко. Состояние уже было терпимое, осталась только слабость. И ещё очень хотелось помыться. Я подошёл к двери, толкнул её и оказался в вечернем сумраке. Словно и часа не прошло. Неужели сутки провалялись тут и никто так до сих пор не нашёл? Это же в каком состоянии тогда все остальные?

Пришлось поспешить и перейти из очень медленного шага к просто медленному. За очередным поворотом я наткнулся на служанку, которая выглядела уставшей.

— Госпожу ищете?

— Да, Наруто-кун. — кивнула она.

— Я уже нашёл.

— И где?

— В храме. Подожди, не беги. Знаешь, где мой напарник?

— Да. Они с Казуки-самой в главном доме. Иди за мной. — она махнула и сорвалась с места. Небось думает, что после этого сможет пойти спать. Хотя кто знает.

Казуки, Иноичи и трое стражников из старших оказались на первом этаже в библиотеке. Стояли над чертежами, и что-то вяло обсуждали. Выглядели, по классике этого дома, уставшими.

— А как давно был маскарад? — тихо спросил я у служанки.

— Два дня назад.

Оу. Хорошо, что в храме прохладно.

— Наруто! — заметил меня Иноичи.

Случилась неожиданная штука. Я внезапно угодил в очень крепкие объятия.

— Ты как?

— Неплохо.

— Что случилось?

— Он нашёл Аюми-сан. — встряла служанка.

— Как? Мы уже весь город обыскали. — переполошился Казуки.

— Не сказать, чтобы мне пришлось её искать.

Я почувствовал чудовищную неловкость. Вот как, объясните, пожалуйста, мне рассказать о случившемся?

— Идите за мной.

Странно, что в храме проверить не догадались. Или…

— Вы храм проверяли?

— Конечно. В первую очередь. Аюми там часто бывает.

В храме есть тайник.

Я ускорился и повёл мужчин быстрее. На ходу к нам присоединились ещё несколько человек. Но в храм вошли только четверо: я, Казуки, Иноичи и глава стражи. Все сразу кинулись к трупу моей безвременно почившей жёнушки, к которой я пока испытывал довольно сложный спектр чувств. Сам же подошёл к статуе ками.

Словно само божество начало разлагаться.

Слишком очевидно. Слишком. Поэтому так неприметно. И храм плохо прогревается. Если здесь так свежо, то под алтарём ещё свежее?

Я обошёл постамент и заметил, что задняя стенка алтаря может отодвигаться.

— А зачем вам тайник в храме? — спросил я.

— Что? — голос Казуки звучал немного агрессивно.

Я поднял на него серьёзный тяжёлый взгляд и повторил вопрос.

— Поместье на обрыве и выход только один. В случае нападения только спрятаться и можно. Так почему бы не в храме? — ответил мужчина. Его голос немного дрожал, а глаза были красными.

Без усилия я смог открыть дверцу и обнаружил за ней непроглядную тьму. На руке сформировался маленький расенган и его света оказалось достаточно, чтобы рассмотреть источник вони. Слишком очевидно. Как можно было сразу не догадаться?

— Иноичи-сан, думается мне, что дело раскрыто.

Поднялась суматоха.

Из тайной комнаты вытащили шесть тел.

Самый старый труп — личная служанка Аюми, пропавшая летом. Далее Мамори, исчезнувший зимой. В день, чтоб его, зимнего солнцестояния. И по порядку его сыновья. Самый свежий, с выеденными жуками глазницами, Кен. По его телу оказалось легко определить, что убит он был в ходе ритуального жертвоприношения.

Все хотят нашей смерти, даже мы сами! </p>

Почему Ками морского берега не слышит моих молитв?</p>

Про Аюми нельзя сказать, чтобы она молилась тихо. При шести-то трупах. Старательная девочка.

Даже слишком.