3. Когда-нибудь, но не сегодня (2/2)
Вздохнув, Фальконе занял место за столом и глазами приказал сесть рядом. Ник осторожно опустилась на стул. Неловко сложила руки на коленях, не зная, куда себя деть. Вся ее решительность улетучилась, словно ее и не было. Кармайн подозвал официанта, тут же подоспевшего на зов, сделал заказ и отпустил парня, у которого даже руки затряслись от волнения. Потом вновь посмотрел на девушку.
— Ты ела?
Ник моргнула, рассеяно взглянув на дона. На секунду зависла, но сразу поспешила ответить:
— Да, то есть нет. То есть… Мой заказ уже принесли, но поесть я не успела.
В знак согласия живот издал протяжный вой. Монро показалось, что она покраснела до кончиков ушей. Дон не упустил этого и повернулся к Фиш. Та по одним только глазам поняла просьбу, махнула Освальду, все это время сидевшему тихим наблюдателем через несколько столиков от компании. Кобблпот тут же оказался рядом, удивленно и воодушевленно глядя то на дона, то на Муни. Фиш кивнула в сторону накрытого для Монро столика. Освальд, немного смутившись, принялся переносить еду для Ник к ее нынешнему месту. Встретившись с ним взглядом, она почувствовала укол совести. Она, честно сказать, сама бы справилась с этой задачей. Или поручила бы официанту, чтобы Освальд не унижался перед доном, все сильнее укрепляя в его глазах статус «Мальчика с зонтом».
Перед ней поставили тарелку со свиным стейком, и Ник с трудом смогла себя остановить от того, чтобы накинуться на еду, словно дикарка. Кишки, казалось, завязались в узел и присосались к позвоночнику. Сглотнув, она принялась с напускным спокойствием разрезать мясо, сдерживая себя изо всех сил. Если бы не этикет, который в нее вталкивали всю ее жизнь, она бы уже давно сдалась воле голода. Но сейчас «голубая кровь» оказалась сильнее.
Кармайн, которому уже успели принести напитки, сделал глоток из бокала и поставил обратно. После, проследив, что Ник съела уже достаточно, чтобы начать разговор, произнес:
— Ты так и не ответила на мой вопрос.
Монро, до этого активно пережевывавшая свинину, замерла, проглотив пищу. Медленно потянулась к салфетке, вытирая губы и мысленно стараясь простроить диалог. Официант подлил ей вино в бокал, и она тут же пригубила его, оттягивая время. Фиш и Зсасз на ее махинации лишь криво усмехнулись.
— Николь…
— Да, зачем я здесь, я помню, — нервно ответила она, все еще стараясь не переходить грань грубости. Слишком уважала и побаивалась этого человека. Монро прочистила горло. — Дон Фальконе, — запнулась. — Я бы хотела попросить Вас помочь мне отыскать виновника в гибели Вивьен. Я не могу позволить уйти ему безнаказанно. Я просто должна, обязана его поймать и…
Ник, уже успевшая немного воодушевиться, тут же стихла под строгим взглядом мужчины. Фальконе смотрел серьезно, губы его были сжаты. Казалось, что он злился, но девушка надеялась, что ей просто привиделось.
— Нет, — коротко ответил дон, делая очередной глоток из бокала. Сердце девушки будто ухнуло в бездну. Ник чувствовала, как начинала закипать изнутри, злясь на упрямство старика.
— Но, сэр, Вы не понимаете! Я должна посмотреть в глаза этому ублюдку, должна сама во всем разобраться! Если бы не я, Виви могла бы выж…
Кармайн с грохотом поставил бокал на стол, чудом не разбив, чем прервал гневную речь девчонки. Монро замолчала, но продолжала яростно пыхтеть, глядя на дона. От отчаяния и несправедливости душа у нее внутри металась, будто дикий зверь.
— Я сказал «нет». — произнес Фальконе, спокойный с виду, но в голосе слышались опасные рычащие нотки. Фиш напряженно следила за беседой. У Виктора сползла усмешка с лица. — Я не позволю тебе безрассудно рисковать жизнью ради того, чтобы утолить жажду мести. Я понимаю твои чувства, Николь. Именно поэтому и не подпущу тебя к этому ближе, чем посчитаю нужным. Ты можешь злиться, можешь даже ненавидеть меня, но когда-нибудь ты меня поймешь.
Грудь Ник учащенно вздымалась. Хотелось плакать, рвать и метать все на своем пути от бессилия. Хотелось доказать, что она не просто слабая девчонка, а борец. Но глаза преступно стекленели, в руках вновь просыпалась дрожь. Сжав ладони в кулаки, она опустила взгляд, игнорируя сочувствующий вид Фальконе.
— Николь… — мужская рука аккуратно коснулась плеча девушки, но Ник лишь скинула ее с себя. Кармайн поджал губы. — Ты же знаешь, что ты для меня, как дочь. Вы с Софией даже похожи и внешне, и по характеру. Поэтому я не могу позволить тебе…
Монро рассмеялась. Как-то нездорово. Истерически.
— Ее Вы тоже хотели защитить?! Поэтому послали на другой конец света расти в одиночестве без отцовской любви? Так?! — вдруг выпалила Ник, поднимаясь и резко отталкивая стул. Смотрела со злостью и обидой. Гости затихли. Вместе с ними и музыканты. Монро уже мысленно пожалела, что позволила этим словам сорваться с губ, глядя на вмиг помрачневшего дона, шокированную Фиш и Виктора, удивленно выпучившего глаза. Но отступать уже было поздно.
— Я скажу Виктору отвезти тебя домой. А сейчас скройся с моих глаз, — холодно произнес Фальконе, и у Ник внутри все сжалось от сожаления и вины.
Монро сделала шаг к нему, но дорогу ей перегородил Зсасз, беря ее за локоть и начиная отводить в сторону. Девушка растерянно обернулась, с трудом сопротивляясь сильной хватке.
— Дон Фальконе, я не хотела!... — воскликнула она, но старик даже не посмотрел.
Виктор продолжал уводить ее из зала.
— Пойдем, пташка, на сегодня ты уже достаточно наговорила, — произнес он у нее над ухом, в голосе его чувствовался упрек и жалость.
Они проходили вдоль столов. Каждый гость, как один, глядели им вслед. Еще бы, такое представление, так еще и за бесплатно. Один туфель умудрился слететь с ноги девушки, но, что было хорошей новостью, с больной. Она возмущенно простонала, когда хватка Виктора стала слишком крепкой. На выходе Ник успела увидеть растерянный и непонимающий взгляд Освальда, провожающий ее. Ледяные глаза пропали из поле зрения за тяжелой деревянной дверью.
***</p>
— Прекрати дуться, ты же прекрасно понимаешь, что сама нарвалась, — разрушая тишину, коротко сказал Зсасз.
Ник упрямо смотрела в боковое окно, крестив на груди руки. На слова наемника она лишь фыркнула, отворачиваясь только сильнее и делая вид, что ничего не услышала. Они были уже на полпути до особняка, и все это время Монро думала о предстоящей встрече с родителями, которая явно не сулила чего-то хорошего. Виктор имел полезную привычку не лезть с расспросами или советами, однако, уловив очередной тяжелый не по годам вздох девушки, раздраженно закатил глаза и нарушил-таки свое негласное правило.
— Можешь быть уверена, босс узнает, чьих рук это дело.
На этот раз Ник не удержала смешок и повернулась к мужчине. Тот сосредоточенно следил за дорогой, изредка бросая взгляды на девчонку. Монро несколько пугал Зсасз. Хоть внешне он был вполне обычный, исключая, конечно, полную алопецию, от него так и исходила опасность. Страх умножало еще и знание того, на что способен этот человек, и что он мог сделать ради достижения цели. А мог он буквально все.
— А смысл? Думаешь, он даст мне возможность отомстить? Максимум — приведет меня в какой-нибудь сырой подвал, где этот ублюдок будет уже при смерти захлебываться собственной кровью и смотреть на меня полуживым замыленным взглядом, по которому отчетливо видно — он уже не соображает ни-че-го. Нет, я так не хочу. Мне надо, чтобы он запомнил, кто перед ним. Запомнил ту, кто заберет его последний вдох.
Зсасз промолчал, сжав руль автомобиля сильнее, из-за чего кожа перчаток натянулась и издала едва различимый скрип. Промеж бровей у него пролегла глубокая складка. Напряженный взгляд темных глаз был устремлен прямиком на дорогу.
— Извинись перед ним, как выпадет случай, — тихо произнес он, не глядя на девушку. Ник хотела было огрызнуться, но, видя скованную фигуру мужчины, осеклась, рассматривая его. Виктора будто подменили. Он был словно натянутая струна, угрожающая лопнуть в любую минуту.
Мгновение поколебавшись, Ник еле слышно спросила:
— Виктор, а… — запнувшись и мысленно разозлившись на собственный страх, Монро продолжила, — а как ты вообще начал работать на дона?.. Что привело тебя к нему?
Зсасз вздрогнул, мельком бросив взгляд на девчонку. Повел головой, разминая шею, заставляя Ник замереть. А после сумел словить глаза спутницы, полные опасений и напряжения. Усмехнулся уголком губ, вовсе забыв про дорогу. Лишь руки продолжали уверенно лежать на руле. Монро нервно сглотнула. Темная пелена его взгляда изрядно пугала.
— Птаха, «не задавай вопросов, на которые не хочешь знать ответов», слышала такое выражение? — чуть насмешливо сказал он, но в голосе слышалась полная серьезность. Ник тут же опустила взгляд на ступни, поджав губы.
— Ну и не надо, — буркнула она, отворачиваясь к окну.
Виктор пробежался по силуэту девушки глазами, ухмыляясь только шире и возвращая взгляд на дорогу.
«Тоже мне, кот чеширский», — заметив это, мрачно подумала Ник.
***</p>
Монро в нерешительности застыла на пороге поместья, с опаской глядя на тяжелые резные двери. В голове калейдоскопом мелькали кровавые образы недавних событий, пробуждая табун мурашек. Виктор, высадив ее, почти сразу исчез за поворотом. Она с удовольствием последовала бы его примеру, но хватит. Пора уже смириться с неизбежным. Когда-нибудь ей все равно придется встретиться с родителями один на один. Она не сможет бегать вечно, так зачем вообще пытаться?
Помедлив, Ник нажала на кнопку звонка. По ту сторону послышалась громкая трель. Зажмурившись, она выдохнула. Впилась ногтями в ладонь. Раздался звук приближавшихся тяжелых шагов.
«Отец», — пронеслось у нее в голове.
Скрежет замка, проворот. Дверь со скрипом отворилась. У Ник внутри словно что-то вдруг ухнуло вниз. Страх клокотал где-то в горле.
Она взглянула на отца и ужаснулась. Бледный, словно лист бумаги, с темными кругами под постаревшими лет на десять безжизненными глазами, он своим видом воплощал, казалось, суть самой смерти, тоски и боли. Сердце беспомощно сжалось. Его будто засунули меж тисками сожаления и вины. Ник дернулась было к отцу, но мужчина отшатнулся от нее, как от прокаженной.
— Пап… — одними губами прошептала она, замерев и неверяще сведя брови наверх. Руки сами собой опустились, словно кто-то обрезал невидимые нити, управляющие ей до этого. — Пап, это же я…
— Адам, кто там?! — воскликнул женский голос. Слишком усталый и изнеможенный, даже в некоторых моментах хриплый.
Ник начала испугано озираться. Вот чего она действительно боялась, так это встречи с матерью после всего произошедшего.
Фелиция остановилась рядом с мужем, удивленно глядя на дочь. Выглядела она не намного лучше отца. Лицо опухло от слез, хоть она и пыталась скрыть это за макияжем. На голове бедлам, блондинистые пряди превратились в неопределенное нечто. Но больше всего испугали глаза. Обычно синие, словно глубь океана, сейчас они были грязно-серого мышиного оттенка, обрамленные красной паутинкой капилляров. Внутри все дрогнуло, когда по ней пробежались взглядом, полным безразличия. Ник ожидала и мысленно готова была ко всему — гневу, тоске, обиде. Но от пустых глаз матери бросало в дрожь и больно било по самолюбию.
Ей все равно на нее.
Всегда было и всегда будет.
Это аксиома.
Теория, сука, не требующая доказательств.
— А, это ты. — Только и сказала она и скрылась в другой комнате.
«А, это ты. А, это ты. А, это ты. А, это ты. А, это ты. А, это ты. А, это ты. А, это ты. А, это ты. А, это ты. А, это ты. А, это ты. А, это ты. А, это ты. А, это ты…»
Послышалось бульканье вскипающего чайника. Звон чашек и блюдец.
«А, это ты».
Слышно, как жидкость разливалась по емкостям.
«А, ЭТО ТЫ».
Гнев костистыми лапами забирался в каждый гребанный уголок ее тела, готовый растерзать любого, кто попадется на его пути. С щек скатилось несколько злых слез. Они плюхнулись на кафель, оставляя за собой пару мелких лужиц.
Не выдержав, Ник оттолкнула в сторону отца, по-прежнему стоящего на пороге и являющего собой живой труп. Понеслась на кухню, мысленно подмечая почти идеальный порядок, будто тут ничего и не было вовсе, что разозлило ее только сильнее. Увидела мать, мирно попивающую дорогой чай из не менее дорогой кружки. Подбежав к столу, она одним движением вырвала несчастный предмет сервиза из рук женщины и отбросила в сторону. Тут же раздался грохот разбивающегося фарфора.
— «А, это ты»? Серьезно? Это все, что ты хотела мне сказать?! — гневно воскликнула Ник, опираясь руками на столешницу. Ее буквально трясло от клокочущей внутри злости.
Женщина лениво проследила взглядом за медленно разливающейся из-под разбитой кружки чайной лужей. Потом встала, взяв в руки первую попавшуюся тряпку, и подошла к ней, присев на колени. Начала не спеша вытирать жидкостью.
Ник готова была разорвать ее прямо тут, на месте. Ее невероятно бесило ее безразличие, холодность, отстраненность. Хотелось выбить их из нее силой.
Она в два шага преодолела расстояние и оказалась рядом с матерью. Слабо оттолкнула ее, отрывая от занятия.
— Да приди ты в себя! У тебя дочь умерла, а ты строишь из себя хер пойми кого. Вытираешь эту гребанную лужу, ведешь себя так, будто все в порядке. Хера с два, нихера у нас не в порядке, женщина! Очнись, Виви больше нет!!! Ее убил какой-то ублюдок, а ты, блять, чаи распиваешь да чистоту наводишь. — Ник кричала, что есть мочи, трясла мать за плечи, а у самой щеки покрылись влажными дорожками. — Бред, какой же это все бред! Я охреневаю…
Девчонка от злости пнула мешающиеся осколки в сторону, раскидывая их по всему помещению, чудом не поцарапавшись голой стопой о них. Отвернулась от матери, сжимая ладонями виски.
— Да, Виви больше нет, — тихо произнесла женщина, медленно вставая с пола. Ник сразу обернулась. — Но что ты хочешь от меня услышать? Что мне больно? Страшно? Что я виню себя в произошедшем? Что стоило нанять охрану, потому что старый дворецкий был слишком немощен? — Фелиция становилась все ближе и ближе к Ник, заставляя девушку пятиться. — Ты права. Я потеряла дочь. А вместе с ней и все надежды на будущее. И я думаю об этом каждую секунду с того самого момента, как узнала о трагедии. И тут ты приходишь, вся такая нарядная, в дорогущем платье, и начинаешь читать мне нотации. Если ты так уж сильно хочешь это услышать, то дерзай! — Женщина остановилась почти вплотную к дочери и выдохнула, не потратив и минуты на раздумья — Лучше бы ты умерла.
Ник застыла. Открыла рот и не могла вымолвить не слова. Голоса просто не было. Лишь в голове послышался разбивающийся звук. Слезы вдруг остановились, собираясь на глазах, но никак не хотели скатываться дальше. Казалось, что кто-то выбил землю у нее из-под ног. Покачнувшись, она попятилась, наступив-таки на осколок и вскрикнув. Это словно отрезвило ее. Ник, озираясь, будто дикий зверь, бросилась наверх, в свою комнату, перепрыгивая через несколько ступенек сразу, слыша, как внизу отец пытался окликнуть ее. Забежала к себе в комнату, тут же закрываясь на щеколду. А после, прижавшись к двери спиной, молча смотрела в никуда, тяжело дыша.
«Лучше бы ты умерла»
Медленно скатилась вниз на пол. Зарылась пятерней в волосы, взлохмачивая.
«Лучше бы ты умерла»
В горле ком. В руках дрожь. В голове набатом бьет треклятая фраза.
«Лучше бы ты умерла»
Но она жива. Она, не Виви. Она — разочарование семьи — осталась жива. И именно она и отомстит за смерть сестры. Главное при этом не убить мать.
«Лучше бы ты умерла»
Пальцы зарылись в ворс ковра. Слезы хлынули неминуемым потоком. Когда же они кончатся, наконец. Казалось, она уже давно должна была выплакать все, что могла. Но с каждым разом их было больше и больше.
Вытирая ненавистную влагу с лица, Ник, доползя на четвереньках до кровати, нашарила пульт и врубила телевизор, чтобы хоть как-то отвлечься.
«Семья миллиардеров Томас и Марта Уэйн скончалась этим вечером после похода в театр. На них напал уличный грабитель и совершил несколько смертельных выстрелов. В живых остался лишь сын — маленький Брюс Уэйн, потерявший в один вечер обоих родителей и ставший сиротой. Подробнее на…»
Ник шокировано смотрела выпуск новостей, вдалеке даже разглядев Брюса, отрешенно глядящего вдаль, не замечающего ничего вокруг. Ни репортеров, ни журналистов, ни полицейских. Пустые глаза ребенка, лишившегося в одно мгновение всего. Ник в неверие покачала головой.
Она не очень хорошо знала мальчика, но пару раз встречалась с ним на одном из многочисленных благотворительных вечеров. Он был чрезвычайно сдержан, мил и вежлив, даже показался ей чересчур уж взрослым для своих лет. Ник вообще нравились Уэйны: Марта всегда радостно встречала их семью у себя на пороге и относилась к ней крайне положительно, а Томас… Он был носителем своей фамилии. Высокий, статный, серьезный молодой мужчина, который, вроде как, никогда не был замечен в сотрудничестве с мафией, в отличие от других аристократических семей. В отличие от ее семьи. Грустная ухмылка исказила рот девушки. Этот город пожирал лучших из них.
— Гребанный Готэм… — выдохнула она, бессильно зарываясь лицом в покрывало на кровати.