Откройся мне (1/2)

Дни шли, наше общение с Мелори потихоньку налаживалось: я вез её на работу и подвозил до дома, она рассказала мне о своих родителях и бабушке, о книге, на которую я её вдохновил когда-то. Рассказала, что сейчас пробует себя в стихах и хочет выпустить сборник. Мне нравилось слушать её, я мог делать это часами без устали в то время, как Алекс, просто зашедший в гости проведать меня, утомлял уже через полчаса. Может дело в её спокойной рассудительности, у неё интересные взгляды на жизнь и бесконечная сила воли, которой можно лишь восхищаться. Это каменный человек с мягким сердцем внутри. Она железная, но выглядит как хрусталь. Для меня это нечто удивительное и вместе с тем прекрасное.

Понемногу узнавая Мелори, я начал понимать, чем она меня зацепила до аварии, почему я подпустил её близко, зачем сам же и оттолкнул. Я лишь трус, боявшийся потерять контроль над своей жизнью. Но мне больше не хочется отталкивать её, мне больше не хочется оставаться одному, заходить в неуютную квартиру, вслушиваться в эту всепоглощающую тишину, осознавая, что завтра будет точно также. Но однажды вечером я чуть всё не испортил.

Врач сказал мне лежать дома из-за частых головных болей, но было невыносимо целыми днями сидеть в холодных стенах, работа спасала меня и отвлекала. Толку от меня в издательстве правда было мало, потому что я быстро утомлялся и бесполезно крутился на кресле всё оставшееся время. Зато я мог видеть Мелори, угощать её обедом в кофейне и кое-как следить за работой остальных.

Под конец дня ко мне зашла Касси, положила готовый материал на стол и начала закалывать блондинистые волосы крабиком. Я смотрел на неё в ожидании, когда же она уже покинет мой кабинет, но она смотрела мне в глаза так, словно я должен был сказать ей что-то еще.

—Слышала, у вас амнезия, — аккуратно начала Касси, будто прощупывая почву. Я принужденно кивнул, надеясь на завершение разговора: говорить об этом уже порядком надоело. — И вы, правда, не помните Мелори?

—Не помню, но это дело времени.

—Насколько я поняла, вы не помните только её, — голос быстро изменился на более уверенный, и я стал ощущать нечто неладное. Вскоре она вовсе осмелела, забравшись на стол почти прямо передо мной, и, покачивая ножками, продолжила: — Меня же вы помните, Марк, верно?

«К сожалению» — так и вырывалось из меня, но шокированный ситуацией я не мог даже открыть рот. Какого черта здесь происходит и с какой стати она уселась на мой стол? Я откинулся на спинку кресла, пытаясь увеличить расстояние между нами, и устало потирал пальцами переносицу, после, нахмурившись, всё же сказал:

—Что вы делаете?

—Хочу открыть вам глаза.

—Откуда такое великодушие? — усмехнулся я. Мало кто будет говорить правду о других, не преследуя своей выгоды. Ситуация начала меня забавлять, и я выдохнул с интересом, что же мне скажет эта девушка, может действительно от меня скрыто что-то важное.

—Вы взрослый человек, но женские чары работают безотказно, когда мужчину физически привлекает девушка. Для всех нас не секрет, что между вами что-то было, уж простите мою нескромность, — она для этого уселась на стол? Чтобы её женские чары лучше работали? Смешно, у мужчин тоже есть мозг, которым можно анализировать мотив действий. Это заинтересовало меня ещё больше, поэтому я выпрямился и с горящими любопытством глазами уставился на неё. Как далеко зайдет эта горе-обольстительница? — Но я не уверена в том, что она была в вас влюблена, — Касси выстрелила в меня стойким взглядом, настроена была серьезно, замерла на месте, ничем не выдавая свою ложь. Я не мог скрыть кривую улыбку, внутри что-то противно заскрипело. — Она же совсем одна, а вы ей постоянно помогаете. Лучшая партия для неё. Вы продвинули её книгу, нашли ей хорошее жильё, устроили на работу в прекрасное издательство. Всё это вы сделали по своему желанию. Вернее, вам так кажется. Среди девушек много подобных вертихвосток, план их предельно прост: очаровать богатого мужчину, а потом вытягивать из него все блага. Стоит быть благодарным за то, что судьба сделала так, что вы забыли только её. Сам Бог уберег вас от ошибки.

На какое-то время она заставила меня задуматься, заметив это на её лице расцвела едва заметная победная улыбка. Но пусть слова засели у меня в голове и требовали переработки, я знал одно: может сейчас то, какой Мелори человек я не помню, но я знал это до аварии. Разбираться в людях жизнь научила меня достаточно жёстко, зато безошибочно. Если я помогал Мелори до аварии, значит, она действительно этого заслуживала. На меня не так просто повлиять, моими чувствами почти невозможно играть, так как я зачастую держу их взаперти. Касси не знает всего, что было между нами с Мелори, а слова про вертихвосток лишь перенос своих качеств на окружающих.

Врать она действительно умеет блестяще: не отвела ни разу взгляд, но и не смотрела пристально, жестами не показывала, что нервничает, не поправляла одежду, не менялась в голосе, но кое-что ее все же подвело. Она старалась контролировать все свои действия, слова, поэтому замерла почти как статуя. Её лжи не хватало эмоций. А еще она выбрала не того человека. Подавив моё влечение к Мелори разочарованием, хотела приблизится ко мне — попытка неплохая, хвалю. Можно и подыграть для развлечения.

Я поднялся с места и поблагодарил её за ценную информацию, чтобы усыпить бдительность. Хитрое личико просияло, реснички задрожали и голос стал более игривый, она закинула ногу на ногу и смотрела на меня сверху вниз, придав взгляду детскую наивность, которая обычно работает на недалеких мужчинах. Я ответно улыбнулся и поставил руки на стол по обе стороны от её тела, наклонился к лицу, чтобы опустить её на землю своими словами:

—Вы хороший работник, Касси, — от комплимента она слегка смутилась, но от этого притворства меня выворачивало наизнанку. После я с наслаждением произнес: —Но всего одно слово Мелори и даже вашего волоса в этом издательстве не будет, — как приятно было наблюдать за мгновенными изменениями в её выражении, как улыбка горько сползла и губы в презрении поджались. Но только Касси захотела вырваться и уйти, как в кабинет вошла Мелори, застав нас в этом ужасном положении.

—Марк, поехали дом…— она оглядела нас быстрым взглядом и тут же захлопнула дверь. По коридору разнеслись звуки шагов: Мелори бежала по лестнице, и, кажется, я сам почувствовал боль, которую нанёс ей этим недоразумением. Снова причинил ей боль…

—Поверьте мне, она актриса, — Касси схватила меня за руку, как только я ринулся вслед за Мелори.

Из-за последствий аварии я стал более раздражительным, эмоции сложнее было сдерживать и брать под контроль, поэтому прежнюю мою спокойную реакцию даже в самых неприятных ситуациях теперь заменяет прямолинейность и вспыльчивость. Я озверел моментально, когда она посмела задержать меня, ведь в тот миг в голове была одна цель: догнать и успокоить Мелори. Руку вырвал так сильно и резко, что волосы выбились из укладки и залезли мне в глаза.

—Да что ты знаешь, Касси?! — из-за злости я даже перешел на «ты». — Запишись на курсы по вранью, чтобы больше так не позориться, а я не маленький мальчик, которому можно подсунуть горькую таблетку вместо конфеты! — я подошёл вплотную к ней, моя грудь ходила ходуном от ярости, и от моего взгляда в её испуганных глазах заблестели слёзы. —Пиши заявление по собственному или работай здесь отныне, как мышь, чтобы я тебя не слышал и не видел, — процедил сквозь зубы и пулей вылетел из кабинета, едва успев захватить с собой пальто и шарф.

И я искал её везде: первым делом поехал домой, что для меня казалось более логичным решением. Возле двери её квартиры не было следов снега, значит, туда никто не заходил, тогда я начал разъезжать по округе, недалеко от издательства, всматриваясь в лица беззаботных прохожих в надежде увидеть Мелори. Мне было тошно, безумно хотелось увидеть её и всё объяснить, излечить эту рану, которую нанес сегодняшней глупостью.

Я заметил её, укутанную в теплое белое пальто, на лавочке в парке. На длинных волосах разбросались снежинки, она обнимала себя за плечи и прятала лицо в большой вязанный шарф. Мгновенно я остановил машину и вышел, застыв на месте и молча смотря на женскую продрогшую спину. Позади меня ещё работало кафе, там я купил кофе, чтобы согреть её, а потом ещё какое-то время стоял в стороне, решаясь подойти. Но всё же подошёл и без слов протянул стакан, меня самого немного трясло то ли от холода, то ли от волнения, она подняла на меня глаза, на лице пробежало неуловимое удивление, но взгляд был опустошенным.

— Мне нельзя кофе, Марк, — устало произнесла Мелори и опустила голову.

—Чёрт, я возьму что-нибудь другое, жди здесь! — я уже дернулся с места, как она остановила меня за руку и взяла напиток.

—Не стоит, от одного раза ничего не будет, спасибо…

Я нерешительно сел возле неё, ощущая себя смущенным мальчишкой, но робел не от неловкости перед объектом симпатии, а от стыда за ситуацию с Касси. У меня не находилось слов, чтобы начать этот разговор, но, взяв себя в руки, я стал импровизировать:

—Мелори, насчёт сегодня…

—Всё в порядке, это твой выбор, Марк. Ты не виноват, что забыл меня, и не должен возиться со мной из-за этого всего. Если так получилось, то может нам и не суждено…— грустно закончила она, шмыгнула носом и осторожно сделала глоток кофе.

Вся сжатая в комочек от холода, Мелори вызывала у меня такие теплые чувства, поэтому я молча прижал её к себе, поглаживая по спине, и щекой терся о её макушку, снежинки, лежащие на её волосах, таяли и делали мою кожу мокрой, отчего мороз сразу нещадно её щипал. В голове грела мысль, что человек, которому от меня нужен лишь статус и деньги, никогда бы не сказал того, что сказала мне Мелори. Ей больно, она скрывает в шарфе высохшие дорожки слёз, её сердце разрывается, но она продолжает думать обо мне и желает мне лучшего. Если тебе нравится она — это твой выбор, я его принимаю и уважаю, поэтому тихо уйду на второй план, ведь ты не обязан влюбляться в меня заново — вот, что хочет донести Мелори. Меня поражает, как эгоизм не берёт над ней верх. Это были гордые и сильные слова, вымолвить которые она готовилась, прокручивая произошедшее всё то время, пока я искал её.

—Ты не собираешься бороться? — спросил я, видя Мелори как сильную личность, которая не привыкла так просто сдаваться, но что-то мне подсказывает, что ей нужен толчок, что-то заставляющее её грести против течения. Пусть этим толчком буду я, ведь во мне также бушует желание бороться и всё вспомнить.

—Для чего мне бороться? Для чего мне из кожи вон лезть и пытаться вернуть наши воспоминания, если они тебе не нужны? — Мелори поднимает голову и режет меня своими стеклянными глазами, в которых четко отражается потускневший фонарь, освещающий лавочку. С сожалением смотрю на эту картину и отмечаю, что лампочка скоро перегорит…—Если тебе интереснее с Касси…— горечь в её голосе и покатившиеся по щекам слезы были отрезвляющей пощечиной, чтобы я наконец что-то объяснил. Кажется, и мне иногда нужен толчок.

Присев на корточки у её ног, я аккуратно забрал кофе, поставив его подле Мелори, и взял её руки в свои, бережно потирая пальцами замерзшие красные костяшки. Она плакала и избегала пересечения взглядов, по-детски шмыгала носом и не сдерживала всхлипы: что-то давно сидевшее внутри начало вырываться наружу. Но было больно смотреть на это, поэтому в голову сама резко пришла необычная мысль, как можно было её успокоить.

—Мелори, посмотри на меня…ты неправильно всё поняла, сейчас мы успокоимся, и я тебе объясню. Ты веришь мне? — её карие глаза, которые всегда выглядели почти черными, посветлели от слёз, став янтарными. Они завораживали меня своей глубиной, и я, зачарованно глядя в них, вытер с румяной щеки покатившуюся каплю. Мелори слабо кивнула и поджала губы. —Тогда, чтобы быстро успокоиться тебе нужно будет начать считать про себя, пока не отпустит поток бесконечных мыслей. Так ты как бы меняешь фокус внимания, по идее должно сработать.

—Откуда…откуда ты это взял? — взгляд Мелори стал щенячьим и сильно озадаченным, бегал от одного моего зрачка к другому, а ладони непроизвольно сжали мои.

—Не знаю, просто всплыло в голове, я подумал это прозвучит забавно и поднимет тебе настроение, — если честно, на какой-то момент я испугался из-за выражения её лица, но, когда женские губы растянулись в мягкой и такой искренней улыбке, а с ресниц обрушилось две последние слезы, я догадался, что ляпнул что-то из нашего прошлого.

А потом замер, потому что рука Мелори аккуратно забралась мне в волосы и начала плавно перебирать их между пальцев, иногда массируя кожу. Я стал чувствовать себя прирученным псом, но меня это не отталкивало. Быть брошенной на произвол судьбы бродягой стало невыносимо. Раньше думал, это независимость и свобода, а оказалось лишь жалкое и болезненное одиночество, бессмысленное существование с пустотой в груди.

—Как-то ты сказал мне, что я могу трогать твои волосы, когда мне тревожно.

—От своих слов не отказываюсь, — я прикрыл глаза от наслаждения и не мог сдержать улыбки. Мне просто было хорошо и спокойно, впервые за долгие годы. —С Касси произошло недоразумение. Она пришла рассказать мне якобы правду о тебе, начала флиртовать. Я не поверил ей, но решил подыграть и проучить, а тут ты зашла…

—И что ты ей сказал?

—Что одно твоё слово и она вылетит из издательства, — повторил я, блистая самодовольством.

—Правда? — со смешком сорвалось с её уст, на мой положительный ответ Мелори продолжила: —И правда, что ты так хочешь вспомнить меня?

Это был поистине умилительный вопрос. Я пододвинулся ближе к ней, обеими руками обхватил её голову, поглаживая волосы и убирая пряди за ухо.

—Мелори, я забыл тебя, чтобы влюбиться дважды, — теплым взглядом вновь заставил паре слезинок скатиться по щеке, быстро убрал их большими пальцами и стер следы от туши.

Мелори смотрела на меня, как на чудо света, фонарь в её зрачках горел ярко и вовсе не собирался гаснуть. Невольно эмоции нахлынули на меня, зимняя атмосфера, чувственный разговор, я сам не понял, как потянулся к её устам. Они были холодными, но разжигали во мне огонь, массу ощущений. Мелори ответила не сразу, чуть опешив от неожиданности, но, когда подхватила момент и слегка прикусила мою нижнюю губу, я подумал, что потерял голову. Она как аномальное потепление, заставившее мои многолетние айсберги наконец таять. И, как полный идиот, я засмеялся. Тихо, но искренне, прямо ей в губы. Я смеялся от чувства теплоты в груди, оно словно щекотало меня своими горячими лучами. Там, где было холодно и пусто, только что зародился свет.

На мне был пойман совершенно растерянный, но не в плохом смысле, взор, потому что Мелори перенимала мое настроение и сама непроизвольно хихикнула, прикрыв рот ладонью, зрачки её искрились счастьем, сначала не понимал из-за чего именно: поцелуя или моего смеха, так как скорее всего она в первый раз слышит его настоящим. Но главнее не причина, а то, что сейчас она счастлива, и это видно.

—Теперь ты расскажешь, как мы познакомились? — задал волнующий вопрос я через несколько минут после взаимных ласковых переглядок и нежных поглаживаний, сейчас же продолжал держать её ладони в своих, оставлял на ледяной коже невесомые поцелуи и всячески пытался согреть.

—У меня есть условие, — интригующе заговорила Мелори игривым голосом.

—Слушаю, — я был готов на всё.

—Откройся мне.

Или нет…

—Открыться? — в горле пересохло.

—Мне нужно выяснить причину одного твоего поступка из прошлого. Для этого тебе надо рассказать о своём детстве, родителях, юношестве, мне же интересно, каким ты был раньше. Да и в нашем «до» я совершила ошибку.

—Какую?

—Позволила тебе узнать обо мне всё, не получив ничего взамен. Я самовольно разделась перед человеком, державшим пистолет…и получила пулю, — с грустной улыбкой сорвались эти последние слова, и глаза тут же опустились на руки. —Но больнее не от раны, а от того, что я так и не увидела потемки души человека, который посмел в один вечер растоптать мою. И мне нужно узнать причину такого поступка, а она там, куда не заглядывал никто, даже свет, — она ткнула мне в грудь и смолкла.

—Это тяжело…—ответил не задумываясь, так как был уверен, что до этого пытался, но не смог. —Я закрыл дверь к этим воспоминаниям так плотно, чтобы самому туда не лезть. Они продолжили меня преследовать, выходя за пределы темного угла самостоятельно. Со временем замок заржавел, смазать нет сил, а если совсем снести дверь с петель, пострадает всё.

—Я понимаю, Марк, но это очень важно для меня…— женское личико сделалось таким чувственным: красивые темные брови изогнулись, а губы поджались.