Незнакомка (1/2)

Марк.

Голова нещадно болит, буквально разламывается на две части. Веки противно слиплись друг с другом, когда я пытался открыть глаза. Белый резкий свет ударяет меня так, что показалось я попал в рай. Но передо мной лишь размытые очертания больничной палаты и раскиданные по одеялу каштановые волосы, принадлежащие девушке, лежащей в моих ногах. Попытки осмотреться будят незнакомку, её большие круглые глаза удивленно устремляются на меня, она что-то на эмоциях беспорядочно повторяет, кажется, моё имя…Она меня знает? Ответ не пришел, потому что стоило ей выбежать из палаты за врачом, тьма затянула меня обратно.

Когда я очнулся, до меня обрывками доносился чей-то разговор.

— Я чувствую себя виноватой в случившимся…— женский голос звучит разбито и обеспокоено, сквозь ресницы я вижу, как девушка в халате обнимает себя за плечи и поглаживает, успокаиваясь.

— Да брось, Мелори, ты то тут причем? Ну повздорили, с кем не бывает, он же сам на дорогу выскочил, будет теперь по сторонам смотреть, — подбадривающе отвечает мужской и очень знакомый тон. Эту манеру речи я ни с кем не спутаю даже в коматозном состоянии. Алекс, черт его подери, в своем репертуаре. Но кто его собеседница?

— Он не нарушал правил. Это машину занесло на льду, сильный снегопад помешал обзору…В общем, все сложилось против Марка, — её голос дрогнул, а я непроизвольно распахнул глаза, когда Алекс заключил эту девушку в объятия и начал хлопать её по спине. Моего пробуждения никто не замечал из-за горя, в палате разносились тихие всхлипы, которые вырывались непроизвольно. — Я не хочу, Алекс..не хочу терять еще одного близкого человека. Сколько можно? Почему у меня всех забирают, — женские плечи тряслись под руками моего друга, на её страдания невыносимо было смотреть. Бедная девушка, наверное, это какая-то подруга Алекса. Мелори…у неё очень красивое имя, но его значение…

— Мелори, он еще не умер, — шутливо замечает мой никогда не унывающий друг.

— Ещё?! — возмущенно выдавливаю из себя. Я испугался от нездоровой хрипоты моего голоса и ощутил острую потребность в воде: во рту было, как в пустыне. Оба ошарашенно повернулись ко мне, Алекс просиял и подбежал к правой стороне моей койки, а девушка прикрыла рот рукой и неверяще заплакала.

— Марк, ты нас всех так испугал! Брат, как ты себя чувствуешь? Что-то болит? Может воды? Мелори, позови врача, отомри, Мелори! Он очнулся, всё хорошо, — бессвязным потоком залепетал Алекс, смотря то на девушку, то на меня.

А я уставился на так называемую Мелори, пытаясь понять, почему её лицо мне так знакомо, но я с уверенностью могу сказать, что никогда раньше не видел её. В попытках урвать в голове хоть одно воспоминание с ней я смотрел, смотрел пристально, хоть глаза мне резал отвратительный больничный свет. Она выглядела очень измученно: со впалыми щеками и страшными тенями под глазами, слипшиеся мокрые ресницы медленно опускались и поднимались, а в тусклом взгляде мелькали тоска и страх, но что-то не позволяло мне отвернуться.

Алекс сам выбежал за врачом, осознавая бесполезность своих просьб. Незнакомка неуверенно начала подходить к кровати, а, когда она взяла своей холодной рукой мою, меня словно пробило разрядом. В туманном сознании на мгновение всплыл какой-то мутный образ, который уловить я не смог, но он был связан с ней. Я почувствовал, что меня вновь поглощает тьма.

— Я так испугалась…я так скучала, — последнее, что мне довелось услышать в тот день.

Всё время, пока я был в больнице она навещала меня. Ежедневно. Даже, когда поняла, что я не знаю её, она всё равно приходила, всё равно пыталась завести разговор, поддержать меня в выздоровлении. Я видел, как ей тяжело, замечал тень её ног за дверью, когда она собиралась зайти, как долго она настраивала себя перед встречей, а после с разбитой улыбкой входила внутрь. В тот день, когда я спросил, кто она такая, я сломал эту сильную девушку. Думал, что сломал, потому что сколько осколков разлетелось в этих бездонно темных глазах, надо было видеть. Хотя зрелище не из лучших, мне самому было больно стать свидетелем разрушения юного сердца. Особенно, когда причина во мне. Но то, как она раз за разом входила в мою палату с высоко поднятой головой и принужденно веселым голоском лепетала одну и ту же фразу: «Как ты сегодня? Я принесла тебе какао», поражало меня. Я не сломал её. Её невозможно сломать.

Но я не подавал вида, что и моё сердце разрывается, глядя на неё. Мне искренне её жаль, но привычка держать все мысли и чувства в себе не даёт мне оказать нужную поддержку. Для начала следует проанализировать всю ситуацию и набраться информации.

Однажды она не пришла. Странно, но весь день я не находил себе места, думал, почему её нет, не сделает ли она с собой что-нибудь. Почему-то именно мысль о её самоубийстве плотно засела в груди, не покидало ощущение дежавю, но ведь я не встречал её раньше. И этим она мне напоминает одного человека…

В вихре самых непонятных мыслей я сверлил раздражающе белый потолок и с нетерпением ждал следующего дня. Когда Мелори зашла ко мне в палату, я ощутил прилив спокойствия, будто вместе с ней в эту недружелюбную больничную комнату пробрался такой необходимый мне комфорт.

—Извини, что вчера не смогла приехать к тебе, надо было навестить бабушку с родителями, — сказала она сдавлено, кинув на меня быстрый взгляд, и достала из сумки термос с какао.

Чай здесь подавали обычный, самый дешевый, а я привык к экзотическим вкусам, о кофе можно было только мечтать, поэтому горячее какао стало для меня спасательным кругом. Эта девушка была для меня тайной, чем-то неизвестным, из-за чего безумно притягательным. Но не только любопытство тянуло меня к ней: было нечто необъяснимое, скептик внутри меня не мог понять это чувство, мне кажется, Мелори была важным человеком в моей жизни. Её реакция лишь подтверждает мои догадки.

— И как они? — поинтересовался я для поддержания разговора. Всё время смотрел на неё, улавливая каждую эмоцию на лице. Мелори потупила взгляд, сделав глубокий вдох, направила взор на потолок.

— Я ездила на кладбище, Марк, — потускневшим голосом произнесла она, чем заставила меня поджать губы. Я ведь совершенно ничего о ней не знаю, кроме того, что мы коллеги. Так она и сказала: «Мы просто коллеги».

— Извини, я не помню…— неловко ответил я, перебирая пальцы. В моем сознании хаос, все воспоминания, как кинолента с разбросанными не по порядку кадрами, но даже среди них я не могу найти её.

— Тебе не за что извиняться. Врач сказал, у тебя диссоциативная избирательная амнезия, и, судя по ответам на его вопросы, последние полгода жизни стерлись из памяти или особо важные для тебя, яркие моменты в эти полгода. Всё восстановится спустя какое-то время, если нет, понадобится терапия.

— Мы с тобой знакомы всего полгода? Или меньше? — я вопросительно поднял брови, не скрывая своего любопытства. Мелори замялась, будто её саму этот вопрос поставил в тупик.

— Больше. Но это было старое мимолетное знакомство, которое продолжилось только спустя два года.

— Расскажи, как мы встретились впервые, — у меня загорелись глаза в то время, как её напряженно забегали по всей палате.

И она рассказала мне нелепую историю, в которую поверит лишь полный идиот, про шахматный конкурс в университете. Я никогда бы не взял в своё издательство человека без опыта работы без особых причин, да и кто мог выиграть меня в шахматах?! Как это глупо с её стороны врать мне прямо в лицо, словно я маленький ребенок, не умеющий анализировать ситуацию. А я чувствую, что она меня достаточно хорошо знает, чтобы понять то, что в эту чепуху я не поверю. В общем и целом, её легко вывести на чистую воду, а мне надо знать, что она скрывает.

— Знаешь, Мелори, ты так отзывчиво и добродушно относишься к коллегам, — сделал вид, что верю ей, даже натянул на лицо улыбку, она недоверчиво взглянула на меня и присела возле кровати. — Если бы Флинт попал в больницу, ты бы тоже навещала его ежедневно?

— Флинт давно уволился, Марк, — что меня вовсе не удивило, даже обрадовало: одним дураком меньше.

— Хорошо, тогда…Люси?

— Конечно бы приходила.

— Каждый день, уставшая после длинного рабочего дня?

— Ну, может не совсем кажд…

— А почему ко мне каждый? — не отстаю я.

— Не приходить? — её голос дрогнул от моего напора.

— Я этого не говорил, не уходи от ответа.

— Ты — мой начальник.

— Только поэтому? — Мелори неуверенно кивает и тут же уводит голову в сторону, чтобы не сталкиваться со мной взглядами. Очевидная ложь. — Не думай, что я увеличу зарплату за твоё благородство.

— Мне и не надо, — гордо отвечает она.

— Обидно-обидно, — разочарованно киваю я, привлекая её внимание вновь на себя.

— Что обидного?

— Что ты держишь меня за идиота, — и к холодному ответу добавляю безотказное: — Я жду правду.

— Не понимаю, какую еще правду ты от меня хочешь, — не сдается Мелори, но заметно, как кровь прилила к её личику, выдавая с поличным, скоро здесь будет бум.

— Всё ты понимаешь: не глупая, иначе бы не взял тебя на работу. Так что говори всё про нас, от начала и до конца.

— Не хочу я вспоминать про свою попытку самоубийства! — на эмоциях вырывается с чужих губ.

С осознанием сказанного она заметалась, в растерянном взгляде виднелось желание сбежать, скрыться от моих пристальных глаз. Я нахмурился и запутался окончательно. Эта история слишком напоминает мне о…нет, у меня всё еще нет сил заговорить об этом.

— Что ты только что сказала? Мелори!

— Тебя скоро выпишут. Увидимся на работе…— быстро проговорила она и выбежала из палаты, едва успев захватить с собой сумку.

И я понял, что сюда она больше не вернется.

Действительно следующая наша встреча произошла спустя четыре дня у входа в издательство. Удивительно, как мы не пересеклись в парадной, раз пришли на работу в одно время. Эта девушка старательно избегала встречи со мной взглядами, смотрела куда угодно, но не в глаза. Я искренне не понимал такой реакции: если она была мне близким человеком, почему не может рассказать, как мы познакомились? Почему она не говорит о себе, только спрашивает о моем самочувствии? Разве ей не надо, чтобы я вспомнил её? У неё нет желания восстановить со мной прежнюю связь? Но больше меня удивляет, что я сам, ничего не помня о ней, хочу подсознательно вернуть и узнать то, что было между нами. С психологической точки зрения, меня привлекает эта неизвестность, тайна. А может, душа помнит её, но пока блуждает, ища эту недостающую деталь в тумане моего отчаяния.

Мелори молчала, пока мы ехали вдвоем в лифте, но я долго не смогу терпеть её загадки, поэтому на выходе на этаж, я сказал ей вслед:

— Мы еще вернемся к тому разговору, Мелори. Я обязан знать.

— Посмотрим, — ответила сухо она, чем я был максимально не удовлетворён.

Смотрев вслед уходящей в свой кабинет фигуре, я чуть не врезался в Касси. Она, увидев меня, быстро сменила недовольный взгляд на услужливый, улыбнулась и извинилась, хотя я сам виноват в столкновении.

—Это я виноват, Касси. Что там с работой? — вывожу в голове обязанности на первое место, сейчас нужна сосредоточенность и серьезность.

Удивленная таким быстрым переходом к работе она неторопливо достает бумаги, проглатывая стоящий поперек горла вопрос, наверняка о моем самочувствии и прочем. Но, пока Касси перебирает отформатированный текст в руках, я непроизвольно поворачиваюсь в сторону, поставив руки на бока. Взгляд падает на застывшую на месте Мелори. Она стояла неподвижно, моргала медленно, будто не верила собственным глазам, забранные в высокий хвост волосы не позволяли скрыть и малейшую эмоцию на чем-то сильно разочарованном лице. Было желание все бросить, подойти и спросить в чём дело, но её закрытая поза, обнимающие себя руки не подпустили бы меня. И на этой тайне тоже висит замок.

—Да-да, хорошо…— продолжая смотреть на Мелори, отвечаю я Касси. — Возвращайся к работе, — небрежно бросаю я и только делаю шаг к Мелори, как она молча заходит в свой кабинет и закрывает дверь.

Я растерян и зол, стискиваю челюсть, чтобы внешне не показывать своего состояния. Что за игры? Она просто издевается надо мной, скрывая, что я должен знать по праву. Я забыл то, что рассказать мне может только она! Именно это и раздражает больше всего, ведь она молчит, держит в себе неизвестные обиды и чувства. Зайду к ней в конце рабочего дня, иначе эмоции надо мной возьмут верх.

Прошло часа два бесцельного убийства нескончаемых мыслей, работать не получалось, этот секрет мучил и изводил меня. В кабинет постучались и вошла Люси посоветоваться со мной насчет обложки нового издания, что было для меня неким спасением.

—Марк, я так рада, что ты вернулся! Как ты себя чувствуешь? Не могу поверить, что такое могло произойти, как хорошо, что всё обошлось, — тут же начинает закидывать фразами, уже выученными мной наизусть.

—Не нужно встречать меня как покойника, который воскрес. У меня всего лишь сотрясение и потеря памяти, считай легко отделался. Меня подлатали и теперь могу вернуться в строй, — уверенно сказал я, но стоило бросить взгляд на монитор ноутбука, как у меня заболели глаза. Полдня пролетело, а я так и не смог направить своё внимание в нужное русло, но от чего-то безумно устал.