Возрождение (1/2)

Огромные хлопья снега плавно застилают обзор на его уходящую фигуру, они скрывают его от меня за своим плотным белым занавесом. Главный актер уходит со сцены. Спектакль окончен. Букеты цветов, брошенные зрителями, лежат у меня под ногами, но это не цветы. Это мой рухнувший мир разрушился алыми, кровавыми лепестками, бутон из него уже не собрать. а букет — подавно. Все вокруг глушится, словно меня окунули в прорубь с ледяной водой, надо мной лёд. Толстый, непробиваемый лёд. Но сквозь него я слышу звонкий автомобильный сигнал. А после звук столкновения. Лязг шин. Треск металла. Крики прохожих. Сквозь щель занавеса лежит мой актер. Актер в багровой луже крови...

Тремя годами ранее.

Я стою на краю обрыва, моя истерзанная страданиями душа стремительно тянется вперёд, но тяжёлые ноги прибиты к земле. Меня разрывает на части. Почему в этом мире тебе даётся либо всё, либо ничего? Либо ты продолжаешь стоять, словно вкопан в эту чёртову почву по колено, либо делаешь шаг и разбиваешься о скалы, подобно брызгам разбушевавшегося моря. И что держит меня в этом мире, кроме страха шагнуть? И ведь я не хочу умирать, я хочу лишь быть счастливой и не чувствовать себя так, словно весь свет отвернулся от меня, оставил погибать в удушающей темноте. Оставил одну. Почему все люди, которые любили меня и делали счастливой, умирают, а те, кто не ценит, использует и играет с искренностью моих чувств, живут и в очередной раз заносят над моей спиной оружие?

Прохладный ветерок треплет волосы, позади меня умирает природа. Слышен звук отрывающегося красно-желтого листа, падающего вниз на кроваво-рыжий ковёр из таких же, как он. Осень — удивительно грустное время года. Небо часто оплакивает погибающую красоту, а кто оплакивать будет меня? И хотелось бы узнать ответ: ”Почему Он забрал сразу всех?” Мне не нужны толпы друзей и парней, я не прошу даже большую семью, хоть один человек на Земле, который нуждался бы во мне до конца, и я бы отдала ему всю себя, чтобы только один навсегда...Но всё это смехотворно и тому никогда не бывать. Начиталась книжек про неземную любовь до гроба, а теперь жду от нашего прогнившего мира того же. Я бы согласилась просто на надежного человека, которому смогу доверять, как себе, рассказать что угодно и не получить осуждения, человека, в котором я буду уверена, что он искренен со мной и не точит для моей спины нож. Только на это надежд уже нет, это кажется слишком нереальным. Но ведь я могу так любить и могу быть надежной для кого-то. Соответственно, такие люди ещё есть. Но этот человек нужен мне сейчас, я не смогу ждать его слишком долго. Не смогу залатать все эти дыры сама, мне не хватит ресурсов. Легче закончить страдания в эту же минуту, пока боль не съест оставшееся от меня.

—Хотите спрыгнуть? — раздаётся позади меня спокойный мужской голос. Блуждая в своих ужасных мрачных мыслях, я не услышала шелест листвы под ногами подходящего с каждой секундой всё ближе ко мне человека. Я знала, что недалеко от обрыва проходит дорога, но не думала, что кто-то остановится здесь. И по моему телу прошла дрожь от испуга, я резко повернулась к нему. Он не спеша делал шаги в мою сторону, держа руки в карманах, и ни в его голосе, ни в выражении лица я не заметила и тени переживания или сочувствия, абсолютно ничего. И мне показалось это странным, но не удивительным. Человеку всегда нет дела до проблем другого человека. Но я на его бы месте здорово испугалась за чужую жизнь, если бы увидела на краю обрыва самоубийцу. Он же вкрадчиво смотрел на моё лицо и, кажется, ответил на свой вопрос сам. ”Хочу” — неправильно подобранное слово, ”собираюсь” — более точно подходит ситуации. И незнакомец всё понял по моим рукам, сжатым в кулак до побеления костяшек, и высушенным ветром дорожкам слёз на щеках. — Прыгайте, — сказал парень, заглядывая в обрыв.

Я растерянно смотрела на него и молчала. По его спокойствию и безучастному выражению лица было сразу понятно, что не помогать, не сочувствовать он не собирается, но вот так говорить отчаявшемуся человеку, вот так подначивать на совершение ужасного поступка! Ему что, позабавиться захотелось? И я в замешательстве металась от одного зелёного глаза к другому. Эти глаза сбили меня с толку. Они показались мне хитрыми, знающими больше, чем дозволено обычному человеку, подобно сканеру, пускали свои зелёные лучи и анализировали меня через стекло узких прямоугольных очков. Мне стало не по себе и неприязнь к незнакомцу начала зарождаться в моей душе.

— Вам тут что, бесплатное представление? — съязвила я и отвернулась от него с мрачным видом. Он не знает, что мне довелось пережить, ничего не знает обо мне и смеет так нагло выражаться! Злость начала приливать к моему хмурому лицу. Я следила за прибоем, как вода разбивалась о скалы, и внутри чувствовала примерно то же самое, там всё бурлило и пенилось, вырывалось красными брызгами на мои щеки. Но разве я могу гневаться на этого человека? Он ничего мне не должен, не обязан мне помогать и отговаривать. И вроде после этого осознания должно стать легче, но меня не отпустило, а лишь накрыло ещё одной волной разочарования.

— Полагаю вы уже повесили на меня ярлык гада, — с усмешкой заговорил незнакомец после некоторого молчания. Я в недоумении повернулась к нему, но отвечать и язвить мне больше не хотелось, он и так всё понял и понял совершенно верно. Гад, пришедший позабавиться над чужим горем! — Спешу вас разуверить. Я не такой. Верите? — он наклонил голову вбок и иронично прищурил глаза, его блондинистые волосы трепал ветер, играл с ними и, игнорируя прямой рядок, перекидывал все пряди на одну сторону, на губах виднелась тень улыбки, но сами губы шевелились только во время разговора.

— Не верю.

— Тогда почему верите всему, что говорит ваша подавленная душа? Она в безысходности и рисует всё лишь в негативе, не желая принимать просветы хорошего. Вот смотрите, если я скажу, что через два года вы будете самой счастливой девушкой в мире, вы мне поверите? Или хотя бы примите тот факт, что такое возможно? По глазам вижу, что нет. И так у многих людей. Это надо переждать, но переждать не в безделье, зациклившись на своих мыслях, и тем более не на краю обрыва, — с легкой улыбкой проговорил он, а я в безмолвии переваривала сказанное. И в чём-то этот гад был прав... — Но я чувствую, что вы не такая и умеете бороться с негативом, видимо, в вашей жизни в данный момент его накопилось столько, что вы устали всё подавлять и опустили руки. Только не подумайте, что я вас осуждаю, а то я заметил, как меняются эмоции на вашем лице после каждого моего слова. Мы не из стали, но даже она плавится и прогибается под высокой температурой. Ну, а люди...люди способны держать форму под гнётами судьбы. Удивительная способность, не правда ли? Я знал, что после моих слов вы не прыгнете. Вы бы не смогли. А если бы были способны на это, то сделали бы сразу как пришли, но вы здесь уже долго. Я понял это по тому, как продрогло ваше тело, как растрепаны ваши длинные волосы от ветра, который издевался над ними приличное время, вы уже успели наплакаться и успокоиться, глаза красные, а на щеках засохшие дорожки. Дайте вашу руку.

Он протянул ко мне свою ладонь. Я с недоверием накрыла его руку своей. Она была приятно теплая и контрастировала своей бледностью с моей красной от холода. Незнакомец повернул мою ледяную кисть ладошкой вверх и наблюдал четыре ряда кровавых полумесяцев от ногтей.

— Было четыре попытки сделать шаг, верно? И вы каждый раз сжимали кулаки так сильно. Вы боитесь смерти, а полностью отчаявшиеся люди — нет.

— Я могла спрыгнуть вам назло! — перебила я и вырвала ладонь из его рук. Был бы на моём месте другой человек, и его слова стали бы толчком к действиям, неужели он не понимает? Нужно тщательно следить за тем, что говоришь.

— Я бы остановил вас.

— Зачем?

— Вы не самоубийца. Падая в объятия острых скал, вы бы осознали, что все ваши проблемы решаемы, но было бы уже слишком поздно что-то менять.

— Не вам решать, прыгать мне или нет!

— Я просто даю вам еще один шанс подумать, тем более, если вы хотите умереть, то мне вас ни за что не остановить: не спрыгнете сейчас — спрыгните завтра. Разве не так? — он так самодовольно вздёрнул бровью, что кровь к моим щекам снова прилила. Я не могла объяснить причины своей злости, но он сделал это за меня: — Вы злитесь, потому что я прав, истина вас раздражает. Конечно, всегда легче прийти на обрыв, когда мир заваливает испытаниями, и спрыгнуть, куда сложнее прожить жизнь. Бороться всегда труднее, чем сдаться, — незнакомец умолк, только смотрел своими зелеными сканерами на мою реакцию на его слова, вновь анализировал, отчего становилось не по себе и я отвернулась. Я не подавала виду, что его правда колит мне глаза, что она горька на вкус и вяжет мне язык так, что хочется сморщиться. Это не осуждение — он выкапывает мои вросшие в землю ноги и ставит на правильный путь.

— Как считаете, лучше злость или грусть?

Я, не поворачиваясь в его сторону, ответила:

— Счастье.

Но между злостью и грустью определенно выбрала бы злость. Она подначивает на хоть какие-то действия, в то время, как грусть лишь топит тебя и ты умираешь от апатии в своих горьких мыслях. Грусть забирает у тебя желание существовать, двигаться дальше, не даёт тебе спать, общаться с кем-либо, есть, аппетит пропадает и рефлекторно, вместо еды, ты съедаешь заживо самого себя. И пусть злость настигает меня крайне редко, я бы выбрала её.

— Как вас зовут? — заговорил он после недолгого молчания.

— Мелори, — пробормотала я и поежилась от холода.

— Мелори, — повторил незнакомец и сладко причмокнул в конце, будто смакуя моё имя. — Чудесное имя. Меня зовут Марк, я очень рад с вами познакомиться, — заговорил Марк будничным тоном, словно мы знакомимся при обычных обстоятельствах, и протянул мне руку для рукопожатия. Я нерешительно пожала его ладонь, а когда собралась спрятать руку обратно в карман, он не отпустил её.

— Что..что вы делаете?

— Вы достаточно намерзлись, Мелори, ваша рука точно лёд... — Марк выпустил руку и начал снимать с себя свою коричневую куртку в клеточку, я пыталась его остановить, потому что под ней он был в совсем легкой кофте, но он насильно накинул её мне на плечи и отошел на шаг, не принимая возражений. Ткань была прогрета его телом и так согревала мои продрогшие плечи, что я перестала противиться и просунула руки в рукава, закутываясь в вещь, как воробушек, и полностью погружаясь в это тепло. — Прогуляемся по берегу?

— Вы разве не торопитесь на учёбу или..работу? Сегодня же понедельник.

— А вы разве не собирались спрыгнуть с обрыва пятнадцать минут назад? — улыбается он и поднимает брови.

— Вы смеётесь над моим состоянием, Марк? — беззлобно прищуриваюсь я, разумеется, поняв, что он не издевается, а просто шутит.

— Мелори, я в ваших глазах всё ещё гад? — наигранно удивляется Марк. — Я лишь пытаюсь разбавить этот застоявшийся вокруг вас мрак своей нелепой шуткой. Прошу прощения, если вас задел.

Странно, но один из тяжелых камней на моей душе только что канул в обрыв вместо меня.

Эта необычная встреча поменяла мою жизнь, она выдернула меня из гущи негатива и дала силы оттолкнуться от дна. Я дала по его просьбе свой номер и, честно признаться, по возвращении домой ждала от него весточки. Но прошло уже больше двух лет, а это была наша первая и последняя встреча. Для чего ему был нужен мой телефон до сих пор остаётся загадкой. Да, я действительно думала, что он останется в моей жизни, и я снова не буду одна, но он бесследно исчез. Тот обрыв отныне моё место для размышлений, я часто приходила туда посмотреть на прибой, на заходящее солнце. В уединении с природой яснее виднелся дальнейший путь, это место стало мне другом. Приходя туда первый месяц, я питалась надеждами, что увижу его, сидящим на деревянной лавочке под плачущим листьями дубом. Увижу, как он загадочно глядит в даль, а его зеленые глаза пускают задумчивые блики. Но все картинки растворялись, стоило в очередной раз взглянуть на пустующую лавку, и со временем мне просто надоело.

Он преследовал меня перед сном, застывал образом в моей голове, моменты с ним крутились на репите первый год. Почему этот парень поселился в мыслях? Ответа не находилось. На вопрос ”Почему он бесследно пропал так же неожиданно и быстро, как появился?” — тоже. Но, так как люди всегда уходили из моей жизни внезапно, я старалась над этим долго не задумываться. Выходило плохо. Мы пообщались не так много, но у меня возникло чувство, словно мы старые знакомые, и я даже не заметила, как рассказала ему всю свою жизнь.

”— Ну, Мелори, можете начинать рассказывать мне, что сподвигло вас на столь отчаянный шаг, — его добродушная улыбка начала медленно спадать, когда он заметил мой недоверчивый и сомнительный взгляд. — Не подумайте, я не настаиваю, просто считаю, что, обсудив эту проблему, можно скорее от неё избавиться. К тому же мне всегда казалось, что рассказать всё незнакомцу легче, чем близкому человеку. Я никто для вас, моё мнение не обидит так, как если бы его высказал кто-то дорогой вам. Выплеснуть всё мне, всё равно что тому булыжнику, только я могу дать совет, который целиком перевернет вашу жизнь, — он шёл по левую руку от меня, жестикулировал, задумчиво смотря вперёд, а я удивлялась его чуткости.

— Ам..— попыталась начать я, но Марк повернул голову в мою сторону и его искреннее внимание сбило меня на мгновение с мысли, я запнулась и опустила взгляд в пол. Рассматривая гальку под ногами, я отвлеклась, и мой дар речи начал возвращаться. — У бабушки остановилось сердце пару дней назад...она была последним моим родным человеком. Когда родители разбились в автомобильной аварии, бабушка взяла семилетнюю меня к себе. Уже тогда ей было пятьдесят восемь, она еще работала, но здоровья было немного, оставшееся оставила на работе, чтобы нас прокормить, словила сахарный диабет из-за нервов.. — нахлынувшая волна чувств начала сдавливать мне горло, подступавшие слёзы душили, но я продолжала говорить через силу: — выйдя на пенсию...бабушка нашла работу в другом месте. Мы жили на её зарплату и вспомогательные выплаты государства, а пенсию она откладывала мне на университет...Всегда говорила мне хорошо учиться, чтобы ни в чём не нуждаться и...— я громко всхлипнула; сдерживаться, когда внутри всё разрывало на кусочки, было выше моих сил.

— Тише, остановитесь и передохните, — Марк перестал идти, и я с опущенной головой встала на месте, роняя слезы на отточенные волнами камни. После почувствовала, как его теплая ладонь опустилась мне на макушку, как его пальцы успокаивающе трепали волосы. — Вы умница...”

При воспоминании об этом жесте у меня возникали фантомные ощущения его руки на голове. А когда я вспоминала, что сболтнула дальше, мне становилось стыдно за себя.

”Немного успокоившись, я чувствовала, что все застрявшие во мне переживания, которыми я делилась раньше не с теми людьми, вырывались наружу.

— Дружба с девочками у меня не складывалась, почему-то мне казалось в детстве, что они все будут, как бабушка, обесценивать мои проблемы, говоря, что всё это пустяки. Поэтому в друзья выбирала себе мальчиков. Мне понадобилось много времени, чтобы осознать, что такой дружбы не существует или по крайней мере встретить её настоящую на грани фантастики. Искренне рада за людей, которым посчастливилось обрести такого друга, но мне не повезло, — я глубоко вздохнула, выдержав небольшую паузу. Чувства и забытые обиды выливались потоком. — До университета я находилась в основном в компаниях парней и пользовалась там популярностью. Забавно, как я не догадывалась, что все они просто соревнуются между друг другом. Я наивно верила, что они искренние со мной. Тем, кого считала ближе всех, рассказывала о трагической судьбе моих родителей, что было для меня самой болезненной темой в то время, говорила о своих переживаниях, и все они так внимательно слушали...знала бы я тогда, что всё это притворство, в целях подобраться к моему сердцу ближе, заклеила бы себе рот скотчем...Нравился мне очень один из них, однажды я открылась ему полностью, сказала о своих чувствах и мы стали парой. Когда остальные стали отдаляться от меня, я случайно узнала всю правду об этих соревнованиях. Это был первый нож в мою спину. О втором даже нет желания рассказывать, меня просто использовали несколько лет...

— А люди в принципе всегда используют друг друга, — перебил Марк и сложил руки на груди. Мы продолжали гулять вдоль берега, морской воздух наполнял легкие, а ветер активно играл с волосами. Атмосфера была такой мирной и спокойной, чего не скажешь про тему нашего разговора. — Используют ради удовлетворения своих потребностей. Важно понимать, надо ли тебе удовлетворять ту или иную чужую потребность или нет. Нельзя потакать другим, но когда ты можешь кого-то выручить, не навредив при этом себе, стоит помочь. Все равно рано или поздно вернётся. Всему есть золотая середина, которой полезно следовать, — Марк серьезно взглянул на меня, прищурился — снова читает, как открытую книгу. — Вы плохо разбираетесь в людях, Мелори. Анализируйте их поступки и делайте выводы, опыт откладывайте, а обиды забывайте. Они будут мешать вам жить и двигаться дальше.

— Я стараюсь.. — мрачно ответила я.

— В этом и проблема. Чем усерднее вы пытаетесь забыть, тем дольше помните.”