2. Безмолвная победа (1/2)
Хан Джисон усиленно пытается делать вид примерного ученика, цепляясь глазами за доску и пытаясь уловить речь учителя, но в ушах белый шум, а в голове куча вопросов.
«Что он хочет от меня?»
«Что ему надо?»
«Кто его подослал?»
«Неужели он хочет подставить меня?»
Мысли одна за другой, подобно белке в колесе, вертятся в голове студента; грызут мозг, словно самые сладкие орешки; и жадно хихикают, отбирая побольше кусочек самообладания парня. Очень тяжело вот так поверить, очень тяжело вот так согласиться и отправиться в неизвестность с неизвестным, исчезая под съедающей атмосферой, съедающими взглядами и съедающими загонами.
Джисону тяжело довериться. Он не подпускает к себе людей близко. Вернее, он бы может и хотел, но его нынешнее положение не делает лучше, а наоборот — вгоняет в тупик, заставляя слушать хриплое биение сердца ночью под одеялом. Люди — это опасность. Адреналин, убийства, наркотики, смерти, несчастье, отвращение. Люди — это толпа. Стадное чувство и безмозглые решения, никогда не приводящие к чему то хорошему и часто влиящие на жизни совсем непричастных людей. Не обязательно бить, задавливать топлой и наносить удар за ударом. Достаточного одного слова, но это может ранить гораздо сильнее, чем красные шрамы на хрупком теле.
Джисон посильнее хватается за ручку, вырисовывая кляксы на полях тетрадки, но мысли все время уходят на другую тропинку.
Как так получилось, что за восемнадцать лет своей жизни, навык социализации остался на уровне дошкольника? В какой момент произошёл поворот не туда, что теперь нет возможности самостоятельно и без травм вылезти из этой канавы. Если углубляться в историю детства, то наверное ничего особенного не было. Не то чтобы Хан рос в супер примерной семье. Скорее она среднестатистическая. Денег всегда хватало на еду и домашние нужды. А вот с прихотями сына приходилось повременить — не всегда была возможность купить новую игрушку или вкусную шоколадку. Тогда он не понимал всю ситуацию и капризничал, действуя не нервы родителей. К слову, мама слишком жестко опекала. Когда Джисон подрос, но все ещё оставался под ее крылом, он выражал своё мнение и желания, но родительница грубо их затыкала и не давала воплощать своё «я». Наверное это сильно сказалось на сегодняшнем Джисоне, ведь едва ли он мог сделать что-то самостоятельно, привыкший к постоянной материнской помощи. Со временем он, правда, частично смог отстоять свою личность, и матери пришлось только смириться, чтоб не потерять остатки контроля над сыном.
Отец парня в его мозге запомнился однозначно — алкоголик. С самого детства сына он много пил, предпочитая бутылку спиртного своей семье. Каждые выходные для мальчика были сравнимы с пытками. Ведь отец с самого утра брался за алкоголь, повышая градус с каждой выпитой рюмкой, а мать заводила скандалы, вопя о усталости от мужа. А маленький мальчик с головой забирался под одеяло, крепко сжимая коленки, чуть царапая отросшими ногтями кожу; раскачивался из стороны в сторону, мелко дрожа от безысходности и страха, что длинными щупальцами обвивался вокруг тонкой хрупкой шее с каждым визгом матери.
Отец никогда не трогал их, не позволял поднять руку на семью, сохраняя в сгнившей душе остатки человечности. Но маленький Хани каждый раз боялся услышать громкий крик папы и приглушённую мольбу мамы. А потом бездыханное тело, плавно растворяющееся в луже алой крови. И отца, крепко сжимающего нож.
Сейчас с матерью он общается очень редко, все ещё тая в сердце обиды за разрушенное детство. Отец умер год назад. Страхи осталось позади, а вот травмы идут рука об руку и, кажется, не собираются сбавлять шаг.
Вместо счастливых воспоминаний, детских мечт и сказок, остались синяки обид и фобий. Саморазрушение убило остатки счастья в побитом жизнью мозге, оставляя на его месте руины.
***
— Хан Джисон, ты обещал мне прогуляться, — звонкий голос долетает до ушей парня прежде, чем он ощутит крепкую ладонь у себя на плече.
С громким звонком блондин ставит убивающие мысли назад на полку и вылетает из кабинета, желая испариться в темных коридорах. Он помнит про соглашение с этим чудаком, но ему очень не хочется. Однако тот уже решил все за него.
— Я правда тороплюсь очень, — Джисон старательно делает вид, что от него сейчас зависит дальнейшая судьба планеты Меркурий.
— Знаешь, а я ведь отменил все дела из-за тебя. Хотел заиметь хоть какие-то знакомства в этой дыре, — брюнет открыто лжёт, играя на чувствах блондина. Он ускоряет шаг для убедительности своего разочарования, и Хан действительного чувствует укол вины. Привычное для него чувство, что за несколько лет поглотило его полностью. Джисон сжимает рукой край футболки и тихо окликает Минхо, предлагая сходить в кафе недалеко от университета.
***
Под разговоры Ли парни добираются до места. Тот болтал без умолку, рассказывал забавные истории из жизни, сбрызгивая атмосферу своим плавящим смехом. Джисон его не слушал, но краем уха зацепил историю про котов. На это он и сделал акцент, когда парни вошли в помещение и заказали по десерту.
— Получается, у тебя кот есть?
— Три кота, Джисони. Я тебе всю родословную их рассказал, ты меня вообще слушал? — брюнет разливает по чашкам сладкую жидкость из небольшого чайничка, а после тянется к своему лакомству, что аккуратно лежит на тарелке.
— Прости, я немного задумался, — Джисон чувствует себя некомфортно. Ему не нравится находится здесь, под испепеляющими взглядами, заводить задушевные речи и радостно хихикать под звон посуды. Это не его место, не его стихия. Он думает, что побудет здесь немного и уйдёт. Хотя бы раз сделает так, как хочет сам, а не другие. Плевать, что Минхо подумает. Впервые хочется поставить собственные интересы на первое место.
Минхо вздыхает, улавливая чужое напряжение, и откидывается на стул. Он совсем не хочет, чтобы парень напротив него чувствовал себя плохо или виновато. Он пригласил его не за тем, чтобы стыдить или насмехаться. Он искренне нравится брюнету, потому что не выглядит так, как все. На первый взгляд Хан синоним слову простота. Он выглядит равнодушным и немного растерянным. Его взгляд пронзает насквозь, и, кажется, он сам не замечает, как делает это. Минхо очень хочет узнать, что скрывается за этой маской на самом деле.
— Хан, ты не перед преподам сейчас находишься, чтоб извиняться за невыученный материал.
— Я знаю, просто пытаюсь быть вежливым, — Хан нервничает, под столом сдирает кожу с почти зажившей раны на руке. Нога отбивает торопливый ритм, отчего стол немного качается, словно пытаясь убежать.
Минхо замечает, как блондин все сильнее и сильнее скукоживается с каждым произнесённым в воздух словом. Он чувствует чужую неловкость и чувствует чужой опущенный взгляд. Ли вытягивает ногу под столом и кладёт ее на прыгающую коленку парня, останавливая его от убийства коленной чашечки об деревянную поверхность. Джисон замирает всем телом, а потом поднимает растерянные глаза на брюнета. Тот смотрит, а в зрачках растекается спокойствие и умиротворение, заполнившие тело полностью.
— Джисон, дыши, — Ли подаётся корпусом вперёд, говорит тягуче и смотрит также, — вот так, — дышит плавно, заставляя парня напротив невольно подстраиваться под чужой ритм. Вдыхает полной грудью, медленно выпуская воздух. Рукой дирижирует счёт и отступает только тогда, когда паника в чужих глазах сменяется на покой, — молодец.
Джисон откидывается назад, рукой проводит по спотевшему лбу и думает, что сейчас было бы самое то провалиться под землю. Он все ещё испуган, все ещё растерян, но прийти в себя помогает кошачий взгляд, что застыл на обратной стороне век.
— Все хорошо, Джисон, давай уйдём? — Ли рукой проводит по спутавшимся волосам и следит за беспокойными плотно сжатыми веками.
— Мне нужно домой.
— Я проведу тебя.
— Минхо, пожалуйста, — парень отчаянно хватается за чужую руку и поднимается из-за стола, — я сам.
Минхо хотел было что-то ещё сказать, но Джисон вылетел из заведения с такой скоростью, что самая крутая гоночная машина сейчас не могла соревноваться с ним. Паника отступила, и на ее место пришла тяжелая усталость, что окутывает, словно тёплым одеялом, сжимает и прибивает гвоздями к безысходности.