10 - Февраль (1/2)

╭─────╯ʕ•ᴥ•ʔ╰─────╮</p>

Знакомство с родителями</p>

╰─────╮ʕ•ᴥ•ʔ╭─────╯</p>

Стыд мучил Лолу лишь немного. Из чувств в ней преобладал сейчас лишь страх. Она не ездила на кладбище с тех самых пор, как похоронила бабушку. И прошло уже… почти полтора года.

Полтора года Лола гнала от себя скорбь и тяготы потери единственно важного человека в своей жизни. Полтора года храбрилась и оставалась сильной, как и желала того бабушка. И, конечно, Каталина знала о чувствительности своей внучки. И именно поэтому старалась воспитать ее независимой, даже если это ее любимые люди. Вот только получилось ли это у нее?

К большому сожалению для девушки, навряд ли.

Февральское солнце грело Киото уже несколько дней. Мерзкая слякоть растаяла и превратилась в сухую землю. А кое-где и в сухой газон.

Кацуки не нервничал в это утро. Он бывал на кладбищах довольно часто, по долгу службы или личного желания. Но пока они ехали Лола была непривычно тихой. И это настораживало.

Каждый раз, когда девушка уходила в себя, пугал его: он не знал, как до нее достучаться. Но, может, иногда ей было просто необходимо погрузиться в свои мысли? Кацуки надеялся на это.

Муниципальное кладбище Дзидзояма — одно из некоторых, где не нужно быть прихожанином в буддийском храме, чтобы тебя тут похоронили. Здесь находят свой покой не только японцы, но и многие иностранные жители, если это не противоречит их религии.

Лола ходила сюда от силы четыре раза. Но самое ужасное нередко запоминается лучше всего. Шаткой походкой она прошагала вверх по неаккуратно выщербленной лестнице, затем повернула направо, прошла несколько метров вперед, мимо самых разных надгробий, повернула еще раз, теперь уже налево, остановилась, борясь с желанием развернуться и убежать, но сзади был Кацуки с букетом сиреневых камелий, перегораживающий ей выход, так что Лола просто набрала в грудь побольше прохладного воздуха, и зашагала дальше: еще раз направо, еще раз налево. Они вышли на последний ряд могильных плит, прошли до конца, и, наконец, остановились у самых деревьев.

Людей на кладбище было немного. С дороги доносился редкий шум проезжающих автомобилей. Казалось, что к разговорам тут расположены только сухие ветки кустарников и ветер.

Широкое каменное надгробие указывало, что перед ними захоронение Адоры Нуньес и Каталины Перес, дочери, ушедшей слишком рано, и матери, потерявшей слишком много.

Лола стояла неподвижно, будто превратившись в одну из гранитных стел, и Кацуки понимал, почему. Однако герой №1 ничего не мог с этим сделать. Беспомощность перед лицом смерти всегда преследовала его. А он, в свою очередь, мог лишь следовать инструкциям, традициям, правилам. Тому, что позволяло ему не сходить с ума. Тому, что держало его на плаву.

Кацуки вылил бутылку воды в такую же каменную вазу, достал из кармана связку с ключами, на брелоке которых висели и парочка отмычек вместе со складным лезвием, подрезал стебли у цветов и поставил их в воду.

Отрешенно Лола наблюдала за его действиями, все еще пребывая во власти страха, но парень вдруг опустился на колени, и девушка округлила глаза.

— Вы вырастили Лолу ужасно невыносимой. — Кацуки склонил голову, обращаясь к ее маме и бабушке, но Лола даже задохнуться от злости не успела, как одно-единственное слово заставило ее растаять перед ним. — Спасибо.

Кацуки поклонился еще ниже. С глазами на мокром месте, Лола опустилась рядом с ним. Она сложила руки на коленях, стараясь унять дрожащие пальцы. Она так давно здесь не была. Так давно не позволяла себе скучать по бабушке, что сейчас чувства нахлынули на нее целым тайфуном.

Она столько хотела ей рассказать. С ней столько всего случилось за этот год. Столько всего хорошего. И все из-за этого парня.

— Я не очень хорошо помню свою маму. — тихо проговорила Лола, глядя на выгравированные буквы. — Но вот бабушка была бы от тебя в восторге. Она бы и тебе рассказала, как за ней ухлестывал такая же знаменитость, как ты. Правда, она бы умолчала, что все-таки вышла замуж за полную его противоположность...

Кацуки легонько толкнул девушку локтем. Она даже и тут умудрилась его дразнить. Вот только он не мог себе позволить того же. Не здесь. И Лола знала это. Знала, что он не станет ее затыкать, что бы она не сказала.

Лола видела свое отражение в черном мраморе надгробия. И от этого чувствовала ситуацию еще острее. Бабуля Каталина обняла бы ее, сказала, что не нужно плакать, попросила бы ее рассказать о Кацуки, и Лола ухватилась за эту мысль.

— Бабуль, это Кацуки, — начала девушка полушепотом. — Мой суженный, представляешь? Гадала на сон, а он взял и приснился. Не то, чтобы это был мой первый сон с ним, но ты же знаешь, это другое... — ее голос дрогнул, она затараторила. — Он свозил меня в Кусе, ба, на мои аттракционы. И мы катались там вместе, потому что он их починил. Представляешь, двадцать лет они просто стояли, а Кацуки их починил. И вообще, он очень много для меня делает. Он всегда рядом. А еще он меня спас от грабителей. Он герой. В смысле, настоящий герой. Профессиональный. Первый герой, ба, представляешь, как меня угораздило? А еще он очень смешно злится, тебе бы тоже понравилось. Правда, тогда бы он назвал тебя каргой старой, но ты бы посмеялась, я знаю. Pero las dos sabemos que tendría las orejas dobladas en un tubo si le hubieras dicho algo a cambio...

Поток слов превратился в поток слез. Лола могла теперь лишь всхлипывать. Кацуки притянул девушку, она послушно уткнулась лицом ему в шею, чтобы он еще сильнее прижал ее к себе.

— Ну, все. — Кацуки мягко гладил Лолу по волосам, ошарашенно моргая. Он никогда столько о себе не слышал. Только не от Лолы. — Хватит рыдать. Я же с тобой.

И ветер стих. И шорох шин по асфальту. Тихие всхлипы девушки заменили ему все остальные звуки.

Лола сто раз могла быть невыносимой, вредной, капризной, но все превращалось в ничто перед ее ранимостью. Она никому этого не показывала. Нужно было очень постараться, чтобы увидеть за этой офисной акулой, осиротевшую маленькую девочку, у которой больше никого нет. Никого нет, кроме него.

Осознав, какой он болван, Кацуки обнял Лолу еще крепче. Он повезет ее в Сидзуоку сегодня же.

В обед Кацуки позвонил отцу, сказал, что приедет вечером на ужин и не один, а с девушкой, чем вызвал у того приступ заикания. А следом поступил и звонок от матери. С гневными криками, что она не успеет привести дом в порядок, не успеет приготовить хороший ужин, не успеет сходить в салон красоты!!! Но об этом парень уже не стал говорить Лоле. Она итак весь свой гардероб перерыла, чтобы найти в чем ехать в гости. И обычно, Кацуки нравилось наблюдать за девушкой, что носилась в белье перед зеркалами, или нагибалась к нижним полкам, или тянулась к верхним, но сегодня все это сопровождалось злыми взглядами в его сторону, пополам с нервозностью перед будущей встречей.

На прямой поезд они уже не успели. С пересадкой они бы приехали в Сидзуоку к ночи, а это никого не устраивало. Решено было ехать на машине, но по платным дорогам, чтобы сократить время поездки вдвое. Без пробок и без плотной загруженности они прибудут на место через три часа. Как раз успеют к ужину. Даже в Киото вернутся не пробьет и полночь.

Для Кацуки поездка в родной дом была обычным делом. Правда, с переездом в Киото, он еще ни разу не объявлялся у своей семьи — открытие агентства, командировки, серьезные отношения с Лолой, чертовы злодеи с преступностью, в конце концов — у него просто не было на это времени. Он созванивался несколько раз в месяц с отцом, реже с матерью, что крайне ее обижало, но это было вполне нормально для повзрослевшего сына. Тем более, их сына, перенесшего столько всего еще будучи подростком. Но только не официальный ужин по случаю знакомства с девушкой.

Кацуки состредоточенно смотрел вперед, на дорогу. Волнение он решил заглушить громкой музыкой, хоть и помогало паршиво. Лола листала папку с документами, надеясь найти успокоение в работе, но то, как она стучала каблуком по резиновому коврику было слышно даже за партией рок-исполнителя.

Тяжелую атмосферу в машине можно было постучать молотком, и она бы не распалась от этого.

Чем ближе они подъезжали к городу, тем явственнее становился странный запах. Будто только наступил сентябрь, и на Японию обрушился фронт осенних ливней с их разрушающей силой. Но Кацуки четко видел небо над дорогой, и на нем не было и облачка. А вот ионизированный воздух все равно присутствовал. Парень подумал, что навернулся ионизатор внутри автомобиля, однако датчик климат-контроля не показывал никаких нарушений. Кацуки убавил громкость, принюхался, сомневаясь, правильно ли он распознал запах.

— Мне кажется, или пахнет газом? — спросил он, вновь принюхавшись.

Лола встрепенулась, отвлекшись от документов. Парень глянул на нее и нахмурился. Девушка почему-то радостно улыбалась.

— Это потому что я бомба? — вопросом на вопрос ответила Лола, продолжая улыбаться от уха до уха. — Женщина-бомба.

Кацуки сжал руки на руле. Он бы прикрыл ими глаза от испанского стыда, но нужно было следить за дорогой. Справа от него зазвучал смех, больше похожий на истерический. Видимо, нервы у Лолы все-таки сдали.

— Ну, потому что взрывная, — пояснила она, ухахатываясь плохой шутке.

В молчании Кацуки приоткрыл окна со своей стороны. До ближайшего сервиса эрии ехать десять минут, там он заправится, проверит машину в мастерской, заставит свою девушку что-нибудь перекусить в первый раз за день, купит букет цветов для матери. А пока он повернул подставку для телефона в свою сторону, закрыл окно навигатора с маршрутом, открыл список вызовов и переименовал Лолу в контактах. На быстром наборе теперь стояла «Моя Бомбочка💣».

К дому семейства Бакуго приехали вовремя, как и планировали, несмотря на то, что осмотр машины занял некоторое время, хоть неполадок выявлено и не было. Свели все к ремонтным работам на участке дороги, где использовали аргонодуговую сварку. Кацуки в такое объяснение мало верил, но его мозг перестал думать рационально.

Лола еле дошла до входной двери. Последние полчаса она была натянутой струной — напряженной, и готовой лопнуть от малейшего давления. И то волнение, от которого Кацуки так старался отгородиться, больше ничего не сдерживало.

Мелодичный звук звонка, приглушенные шаги, и дверь открылась. На пороге стояла женщина, один в один похожая на Кацуки, с самым воодушевленным лицом, и мужчина, такой же мягкий на вид, как и его добродушная улыбка, которую не искажали даже строгие очки.

— Здравствуйте. — поздоровалась Лола, склонив голову, и смутившись их разнице в возрасте. Мама Кацуки выглядела очень молодо, или то степенный вид мужчины оказывал такой эффект.

В груди у Кацуки что-то щелкнуло. Сердце забилось быстрее. В воздухе запахло сладким. Адреналин в крови привычно подсказывал, что надо действовать.

— П-пап, мам, это Лола. Я говорил. Мы на ужин. — слова вылетели из Кацуки вместе с запасом воздуха.

Он сделал шаг, поднял руку с букетом, готовый его передать, но Лола его остановила.

Струна лопнула.

— Извините. — пролепетала она голосом, которого Кацуки остерегался. — Мы на минутку.

Лола за ручку потянула дверь на себя, и она закрылась. Кацуки в замедленной съемке видел, как лица родителей меняются, но не успел он проанализировать их эмоции, буря в виде испанских ругательств разразилась прямо перед его домом.

— El primer héroe del país, maldita sea. — яростно прошипела Лола. — Если ты сейчас не представишь меня, как полагается, lo Juro, я развернусь и уйду, Кацуки.

Блеск зеленых глаз в свете вечерних сумерек отдавал опасностью. Так блестят глаза у диких пантер, наблюдающих за своей жертвой.

Кацуки тяжело сглотнул. Кивнул головой. Упаковка на букете зашуршала — он вцепился в него, тщетно пытаясь унять трясущиеся пальцы.

Звонок снова пропел своей мелодией. Снова открылась дверь. На пороге снова стояли родители Кацуки: отец теперь с озадаченным видом, мать с читаемой радостью на лице.

— Еще раз здравствуйте. — произнесла Лола, вновь склонив голову. — И простите за это.

— Пап. Мам. Это Лола Нуньес. — медленно проговорил Кацуки. — Моя девушка. У нас все серьезно.

Он повернулся к Лоле, ища поддержки, но та лишь еще ниже поклонилась. Тогда он взял ее за руку, привлекая внимание. Лола подняла голову, их взгляды встретились. Они словно смотрелись в зеркало. Страх, волнение, растерянность. В груди у парня что-то щелкнуло еще раз. Он ухмыльнулся.

— Лола, это мои родители. — произнес он, подбадривающе сжав ее ладонь. — Бакуго Масару и Бакуго Мицуки.

— Мне очень… — хотела выразить чувства Лола, но Мицуки громко рассмеялась, притянув девушку к себе.

— Эй! — возмутился Кацуки.

— Вы оба такие дети! Как хорошо, что вы приехали! Да, Масару? — звонко спросила женщина.

— Да. — тихо ответил мужчина.

Из крепких объятий его жены, Лола неловко ему улыбнулась, пока их сын продолжал держать ее за руку. Этот ужин определенно будет веселым.

Большой дом, наполненный теплом и уютом, сотрясался от криков Мицуки и ее сына. Лола с вымученной улыбкой ходила между светлой кухней и такой же светлой столовой. Она приносила еду на стол, Масару помогал ее расставлять. Сама серьезность, он не обращал никакого внимания на крики своих домашних.

Когда с приготовлениями было покончено, Лола села на стул рядом с Кацуки. Его отец сидел напротив, мать должна была вот-вот принести напитки. Кацуки вдруг взялся за стул, на котором сидела девушка, и придвинул его ближе. Теперь их разделяли каких-то пятнадцать сантиметров, а колени под столом соприкасались. Лола удивленно уставилась на парня, чуждого до подобных проявлений привязанности на людях, но, может быть родители не считались?

— Кацуки сказал, что ты не ешь супы. — Мицуки вошла в комнату с подносом. — Но не сказал, что ты иностранка. Надеюсь японская кухня тебе по вкусу, потому что сначала у нас сашими, потом соба с овощами, и на десерт данго.

— Мои родители переехали в Японию, когда мне было три года. — быстро ответила Лола. — Я здесь выросла. И японскую кухню очень люблю. Спасибо. И ваша еда выглядит очень вкусной.

— А переехали откуда? — села рядом с мужем Мицуки и продолжила разговор.

— Из Испании.

— Часто там бываете?

— Нет. Я не была с самого детства. Хотела бы. Но у меня времени особо нет из-за работы.

— Родители тоже много работают?

Лола потерянно смотрела то на Мицуки, то на ее мужа. Нервы скрутились тугим узлом у нее в животе. Тяжелая пауза затянулась.

— Я что-то не то сказала? — участливо спросила женщина.

— Обязательно устраивать допрос?! — повысил голос Кацуки.

— Сын, — позвал Масару. — Мы узнали о ваших отношениях сегодня утром. Это неожиданно для нас. И абсолютно нормально интересоваться Лолой. Мы не желаем ей зла. Если есть какие-то темы…

— Простите. — набравшись храбрости, произнесла девушка, готовая держать оборону. — Приехать в гости и для меня было неожиданным решением. Я запнулась потому, как не считаю уместной свою историю для разговора за ужином. Но, если честно, она никогда не уместна: когда я была маленькой, отец напал на мою мать. После этого я осталась одна, и опеку надо мной взяла бабушка. Но не так давно и ее не стало.

Мицуки отправила своему сыну рассерженный взгляд, Лола напряглась, но вот лицо женщины сменилось на сочувствие.

— Вы, наверное, были очень близки с бабушкой? — спросила Мицуки, и Лола кивнула. Женщина мягко улыбнулась. — Я надеюсь, что мы тоже станем близки.

Лола еще раз кивнула, прикусив губу, заправила волосы за уши, мучительно желая спрятаться за этим жестом, лишь бы никто не увидел, как покраснели у нее глаза. Но от Кацуки ничего не скроешь. Он едва ощутимо подтолкнул своим коленом колено девушки, и Лола узнала в этом его обычные бодания головой. Он здесь, он рядом, вот, что означало это движение.

— Мицуки, зачем же ты так смущаешь молодежь? У них сейчас другие представления об отношениях со старшим поколением. Давайте лучше приступим к еде. Дети с дороги и проголодались. — напомнил Масару.

— Это ты ворчишь, как старый дед, а я все понимаю.

Кацуки усмехнулся. Лола задержала дыхание на мгновение, чтобы не рассмеяться. Ее парень точно пошел характером в свою мать.

— Лола, а где ты работаешь? — спросил мужчина, возвращая разговору непринужденный тон, за что девушка была ему очень благодарна.

— В агентстве недвижимости «Империал», — оживилась она.

— О, да? Я советовал Кацуки эту фирму. Туда не так легко попасть, как клиенту, так и работнику. — удивился Масару. — Кем ты там работаешь?

— Она риелтор. — ответил Кацуки. — Искала мне квартиру.

— Это не совсем так… — смутилась Лола. — Я всего лишь помощница агента.

— Ты делаешь за него всю работу. — заметил парень. — И даже больше.

— Но моя должность все еще помощница агента.

— Вот бы у Кацуки была такая же рассудительность в твои годы. — со смешком вставила Мицуки.

— Эй, я всегда рассудительный!

— И это говорит «Бог смертоносных взрывов». — с тем же смешком парировала его мама.

Лола все-таки рассмеялась. Эта женщина начинала ей нравиться.

У парня скрипнули зубы. Он сжал кулак на столе. Лола почувствовала, как напряглось его бедро. Как бы ей не нравилось над ним смеяться, сейчас он нуждался в поддержке.

— Я не всегда была такой рассудительной. — тихо проговорила Лола. — Подростком я была даже хуже Кацуки. Так что, если вас это успокоит, возможно, в будущем он станет лучше.

Все взгляды обратились к девушке. Сбоку — нахмуренный от маленькой шпильки, отправленной в его адрес; напротив — от Масару, немного удивленный тому же; и от Мицуки, заинтересованный тем же.

— Позволь спросить… — полюбопытствовала она. — Что же плохого ты сделала?

Лола нервно заулыбалась. Она сама себя загнала в эту ловушку — молодец! Взволнованная встречей и таким вниманием к себе, ляпнула лишнего, но было уже поздно отступать назад.

— Ну… Давайте я сразу скажу, что в моем личном деле ничего нет, мы жили с бабушкой в маленьком городе, где все друг друга знали, и детям многое прощали…

— Что ты натворила? — нетерпеливо задал вопрос уже Кацуки.

— Я угнала полицейскую машину. — пропищала Лола, вперив взгляд в стол, но быстро опомнилась, замахав руками. — Никто не пострадал! Машина цела! Я хорошо вожу!