Глава 4. (1/2)

До утра Брюс едва ли закрыл глаза. Похититель больше не появлялся, но сырой воздух в подвале всё равно пах страхом и напряжением, из-за чего невозможно было отвлечься. Брюс слушал, как тяжело дышит Вэнс, и не мог поверить в происходящее.

Впервые увидев листовки с пропавшими детьми, Брюс не сразу осознал, что случилось. Ему хотелось верить, что мальчики на фотографиях просто сбежали из дома, но по напряженному виду взрослых, по озабоченным полицейским, что раз за разом патрулировали улицы, стало понятно, что опасность реальна. Брюс знал Билли-газетчика в лицо, и его пропажа сильно напугала мальчика, но даже в тот момент, когда пропал его знакомый, Ямада не представлял себе, что повторит его судьбу.

По глупости Брюс забыл надеть часы, когда выходил из дома, и теперь не мог узнать, который час. Ему казалось, что секунды тянутся целую вечность. Сколько они провели в подвале? Почему их до сих пор не нашли? Неужели никого не смутил подозрительный черный фургон, разъезжающий по улицам города? Правда, таких фургонов должны быть десятки, а без ордера полицейские не имеют права осматривать дома — это Ямада знал из сериалов по телевизору.

Помучившись ещё немного, Брюс встал с матраса, подошел к телефону и зачем-то снял трубку. Она была совсем легкой, хотя казалась очень массивной, и это неуловимо отталкивало. Брюс задумчиво посмотрел на соседнюю стену, прикладывая трубку к уху. Ожидаемо, он ничего не услышал, однако Ямада так и не опустил трубку на рычажки. Ему хотелось услышать, как шумит зуммер, но трубка была пугающе-глухой.

– Что ты пытаешься услышать? – поинтересовался Вэнс со смесью любопытства и недовольства.

– Не знаю, – потерянно ответил Брюс и снова посмотрел на трубку в своей руке. В груди что-то слабо шевельнулось. – Знаешь, этот телефон ещё можно использовать. Например, набрать бетонной крошки и попробовать утяжелить трубку.

Вэнс встал с матраса и, с приглушенным стоном потянувшись, подошел к телефону. Сонный взгляд сразу стал осмысленным, в движениях появилась скупая деловитость. Взяв в руку телефонную трубку, он придирчиво её взвесил, взмахнул, словно пытался ударить по лицу невидимого соперника, несколько раз со свистом рассек воздух.

– Бывало и лучше, ну да хрен с ним, если что, используем, – пробормотал он, бросив взгляд на железную решетку, откуда пробивался слабый свет, и решительно повесил трубку на рычажок. – Попробуем?

Вариант с окном казался Брюсу намного привлекательнее. Вступать в схватку с Альбертом не хотелось — он был сильнее, ловчее и вполне мог снова использовать свой баллончик. Никогда раньше Брюс не желал никому смерти, но сейчас был бы рад видеть Альберта мертвым. И прекрасно понимал, что у них нет никаких шансов против него, даже с телефонной трубкой, набитой бетонной крошкой.

Нет, пожалуй, у Вэнса шанс всё-таки был.

– Давай, – сказал Брюс, разминая плечи. Жесткий матрас не позволял толком отдохнуть, тело словно заиндевело. – Я тебя подсажу.

– Не я тебя? – искренне удивился Вэнс, играя мускулатурой.

– А ты разве не хочешь быть сверху? – дернув бровями, поинтересовался Брюс и оперся о стену.

– А тебе так не терпится?

Брюс открыл было рот, но слова почему-то застряли, и Вэнс тоже замолчал, чувствуя неприятно-тяжелую двусмысленность своей фразы. На миг они будто забыли, где находятся. Казалось, у них еще есть время шутить друг с другом, но его не было. И им обоим не терпелось выбраться на свободу, где всё могло и закончиться, и продолжиться, но они были бы живы и у них появилась бы возможность выбирать.

Свобода казалась чем-то ненастоящим и безмерно далеким. Брюс и не думал, что будет так сильно скучать по таким обыденным вещам как солнце, слепящее глаза, ветер, бьющий в грудь, капли прохладного дождя. Он не думал, что ему будет настолько сильно не хватать нравоучений мамы, строгого взгляда папы и бесконечной болтовни Эми о вещах, которые ему даже не интересны. А ещё была его комната, его велосипед, его бейсбольная бита, тяжелый мячик. Его команда, его друзья...

Сейчас Вэнс, вероятно, тоже скучал. По родителям, по друзьям, по своей комнате, по играм в аркадном зале. Брюс пытался представить что-то ещё, но слишком плохо знал Вэнса Пинбольщика, хотя уже успел сделать с ним то, о чем никогда никому не расскажет (если выберется из подвала). Наверное... Вэнс скучал по тому, как хорошо кулак прилетает в чью-то физиономию. А по сэндвичам с горчицей больше не скучал.

Они оба явно себя переоценили, потому что держать Вэнса на своих плечах было мучительно тяжело, и хотя Хоппер ничего не говорил, по его раздраженному рыку вскоре стало понятно, что решетка дается с трудом. Он сильно раскачивался, пока пытался подчинить себе намертво вбитый металл, из-за чего Брюс несколько раз чуть не потерял равновесие, но ничего не сказал, потому что расшатать болты было намного важнее.

Даже на тренировках Брюс так не потел, хотя сейчас почти и не двигался. Просто ему стоило больших усилий стоять, согнувшись в одном положении, и выдерживать при этом вес Вэнса. Насколько было приятнее, когда Вэнс этим же телом давил его к матрасу! Мысли об этом немного отвлекали, но не давали забыть о ноющей боли в плечах надолго. Сказывался недосып, вдобавок ко всему Брюсу не хватало еды. Пара жалких сэндвичей почти никак не насытили растущий организм.

– Не могу больше, – устало выдохнул Брюс, когда по ощущениям прошло часов пять. Тень на полу ясно говорила, что Вэнс занимался решеткой не так долго, но ещё минута или две, и Ямада просто рассыпался бы под его тяжестью. – Давай поменяемся.

– Я только во вкус вошел, – тяжело дыша произнес Вэнс и смачно сплюнул на пол, стоило ему коснуться твердой поверхности ногами. – Ладно, теперь твоя очередь. Только отдохнем минуту.

Вид у Вэнса был утомленный: светлые локоны стали полностью влажными, от чего вились ещё сильнее, руки, шея и лицо покрылись потом, грудь тяжело поднималась и опускалась, взгляд казался недобро-напряженным. Брюс неуверенно подошел к нему, на ходу разминая спину руками.

Горячая и мокрая кожа, словно Вэнс только что вышел из душа. Пахло от него, правда, совсем не цветами — к влажному телу хорошо прилипал сладковато-гнилой запах подвала, однако Брюс всё равно потянул носом резкий запах пота. Это немного напомнило ему о раздевалке после тренировки. В ней Брюс всегда испытывал либо приятное волнение, либо приятную усталость.

– Давай уже, – сухо произнес Вэнс.

– Что «давай»?

Взгляд Вэнса стал насмешливо-колючим.

– Ну, ты хочешь меня поцеловать. Давай, – предложил он, глядя на Брюса с вызовом.

Удивительно, но когда Вэнс сказал об этом, Брюс понял, что, действительно, хотел поцеловать его всё это время. Пока мучился от боли в спине и плечах, вспоминал о доме, семье и друзьях, размышлял о том, что вообще знает о Вэнсе, он на самом деле хотел его поцеловать.

– Может... может, это ты хочешь меня поцеловать? – спросил Брюс.

Вэнс резко дернул его за шею, приближая к своим губам. Секунда, и Брюс впечатался в них с такой силой, что точно выбил бы Вэнсу зубы, если бы он не открыл рот. Боль в теле сразу ушла на второй план, её сменило тепло, разливающееся от прикосновений. Руки Вэнса были везде, но Брюс чувствовал, что их всё равно не хватает.

Кажется, одежда уже существенно мешала.

– Когда я что-то хочу, я делаю, – заметил Вэнс, вскинув брови, и наклонился, чтобы Брюсу было удобнее влезть на его плечи.

Раскачивать решетку было труднее, чем Брюс мог себе представить. Щели между прутьями оказались такие узкие, что вставить пальцы в эти отверстия было невозможно. Но всё равно Вэнс умудрился немного раскачать решетку на болтах, так что теперь она скрипела от малейшего прикосновения. На краях Брюс увидел кровь — похоже, Вэнс изодрал пальцы, пока пытался раскрутить детали.

– Почему не сказал? – спросил Брюс.

– А какая к хуям разница? Всё равно надо съебывать отсюда и побыстрее, – равнодушно бросил Вэнс, похлопав по стене рукой.

Кусая губы и стараясь не терять равновесие, Брюс принялся трясти решетку. Глотку душили страхи: решетка не поддастся или они не успеют, или Альберт вернется, а они его не услышат, или всё равно не смогут выбраться, даже если разобьют окно... Брюс почувствовал бы себя намного лучше, будь у него возможность говорить с Вэнсом, но все его силы уходили на то, чтобы бороться с железными прутьями.

По виду болты так и не сдвинулись, но когда он закончил, решетка шевелилась в пазах куда интенсивнее. Брюс вдруг вспомнил, как отец сказал: «Мальчишки могут сломать, что угодно». Он рос и постепенно осознавал, что отец далеко не всё знает об этом мире, как казалось в детстве, но сейчас искренне надеялся, что в этом папа был прав.

Разделив между собой остатки воды, Вэнс и Брюс развалились на матрасе. Не мешало подкрепиться, но от сэндвичей ничего не осталось, а желудок, раздразненный водой, никак не хотел успокаиваться. Альберт явно не собирался их закармливать. Зачем кормить тех, кого всё равно убьешь?

– Ты так стонал, когда решетку раскачивал. Думал, ты более тихий, – заметил Вэнс, взглянув на Брюса искоса.

Кончики ушей вспыхнули, ладони приятно кольнуло. Хотелось продолжить, поддержать тему, но Брюс лишь покачал головой.

– Не трать силы, – попросил он.

– Хочу устроить тебе взбучку, когда мы выйдем, – мечтательно произнес Вэнс, закладывая руки за голову.

Брюс опустил голову на локоть. Обычно он опасался задир и хулиганов, но сейчас ему было не страшно. Даже как-то приятно, потому что Вэнс не грозился избить его до смерти. Слово «взбучка» звучало как-то ласково, когда Вэнс произносил его своим голосом, всегда чуточку резким и напряженным. Ямада придвинулся чуть ближе, чтобы лучше видеть уставшее лицо своего товарища по несчастью.

– Правда?

– Ага. Ты меня бесишь, – громко зевнул Вэнс, никак не озаботившись тем, чтобы прикрыть рот рукой. – Но не так сильно, как все остальные. Чуть меньше.

Брюс слабо улыбнулся. Ему казалось, он теперь вообще никогда не сможет улыбнуться, и вот...