18/… (1/2)

— Ты знаешь в чём провинился? — спросил мужчина, проходя вперёд с прямой осанкой.

— Провинился? — переспросил Нат, следуя за мужчиной. — Не помню ничего такого.

— Не строй из себя тупого, Веснински, мы оба прекрасно знаем: какого поля ты ягодка.

— О, это комплимент? Меня впервые называют так ласково?.. Но ты не в моём вкусе, слишком стар.

— Слишком самоуверенный, — хмыкнул Тетсуи, не поворачиваясь. — Сейчас посмотрим как ты запоёшь.

— В той комнате и поют? Интересно, — произнёс Нат, протянув последнее слово.

Когда Тетсуи остановился возле той самой железной двери, Натаниэль пару раз прерывисто вздохнул, пытаясь поглубже подавить панику в себе и не сломаться прямо перед тренером. Он точно не должен показывать свою слабость перед Морияма. Нет. Со всеми. Ведь он — Натаниэль Веснински, будущий Балтиморский Мясник. Он не может.

Пройдя, как в прошлый раз, первым, Натаниэль остановился посередине помещения, ожидая тренера со своей тростью, который заблокировал единственный свет, входящий в комнату.

***</p>

Веснински не чувствовал своё собственное тело. Лёжа на холодном полу, рыжеволосый смотрел вперёд, пытаясь разглядеть дверь, но ничего не увидел кроме кромешной тьмы. Когда во рту вновь собралась кровь, смешавшись со слюной, Нат с трудом повернулся на бок и плюнул эту массу в никуда, представляя себе, что плюёт в лицо Рико… Натаниэль засмеялся. Громко. Не обращая внимание на боль, пульсирующую по всему телу. Он и забыл, что представлять и не надо, ведь он это сделал около 10 мин… А 10 минут прошло ли?

— …чёрт, — успокоившись пробурчал Веснински, прижимая ноги к животу. Его трясло. Сильно. Устало прикрыв глаза, он погрузился в сон, чтобы больше не чувствовать боли. Он привык к ней, но ему всё равно больно. Очень больно. Очень.

Натаниэль прищурил нераскрытые глаза, когда резкий свет ударил ему в лицо.

— Натаниэль, ты там живой? — раздался знакомый голос.

— Живой, дядь, — отозвался Нат, с трудом открыв левый глаз и смотря на мужчину, стоявшего в дверном проёме, которому давно за сорок.

— По тебе видно, — ответил тот, подходя к рыжеволосому и садясь на корточки перед ним.

— Почему ты здесь? — спросил Натаниэль, переходя в сидячее положение не без помощи мужчины.

— Пришёл наведать того маленького мальчишку, которого сопровождал шесть лет назад в Восточную башню. Да вот встретил взрослого юношу, который выглядит как полуживой. — ответил мужчина, состроив задумчивое лицо.

— Врёшь ведь, старый старпёр, — сказал Нат, скрестив ноги по-турецки и скривившись от боли.

— Эй, старый старпёр — это твой тренер, а я ещё в расцвете сил, — ответил мужчина, гордо подняв свой острый подбородок.

Мужчина был прав, в своём возрасте он выглядел намного лучше чем Тетсуи. Пожалуй, Тетсуи так не пёкся о своей внешности, как мужчина о своей: уложенные набок короткие чёрные волосы, тщательно выбритое лицо, на котором присутствовали морщины на лбу, и глаза, серые глаза, которые ярко блестели и вовсе не от употребления чего-то, это что-то другое, Натаниэль ещё не узнал причину.

— Нет, он не может быть старым старпёром, — покачав головой сказал Нат.

— Это почему? — спросил мужчина, приподняв брови.

— Он — старый пердун, — ответил Веснински, после чего оба расхохотались.

— Потише, засранец, — произнёс мужчина, когда парень зашипел от боли.

— Я в порядке, — на автомате ответил Нат.

— Со мной не прокатит, — произнёс мужчина и, привстав, протянул руку.

— Старый старпёр, — с улыбкой произнёс Натаниэль, схватив мужчину за руку и с его помощью встав на ноги.

Веснински не любит, когда его касаются, особенно мужчины в возрасте, но от этого японца он не чувствовал опасности, хотя он и был тем, кто впервые привёл его туда, после чего его жизнь изменилась. Этот мужчина заменил рыжеволосому дядю, которого видел ещё в 9 лет, когда тот иногда приходил к ним и каждый раз покупал игрушки для своего племянника, которые Натан ломал на несколько частей, когда находил спрятанные мальчиком игрушки.

— Всё ещё не представишься? — спросил Натаниэль, отпустив руку мужчины и стараясь стоять ровно, что получалось ужасно.

— Не заслужил, — хмыкнул мужчина, поворачиваясь спиной к рыжеволосому и направляясь к двери.

— Дядь, от этого ты не становишься «загадочным», — ответил Нат, подходя к мужчине с хромотой и становясь позади него, смотря в дверной проём, откуда светил не сильно яркий свет, но для того, кто сидел несколько часов в кромешной тьме, это было слишком ярко.

— А мне казалось, что работает, — сказал мужчина, пожав плечами, также смотря на небольшую полоску света.

— Так почему ты здесь? — спросил рыжеволосый, левой рукой распахнув дверь и зажмурив глаза, выходя из комнаты в чёрный коридор.

— Семь лет назад один парнишка сказал мне, что его мама в опасности, и её надо найти, чтобы помочь и спасти, — ответил мужчина, следуя за парнем. — И теперь я не знаю, интересно ли узнать тому мальчику о своей матери.

— Это было давно, — произнёс Натаниэль, скрипнув от злости зубами. Ему не интересно. Он не хочет знать.

— Его мама была очень смелой женщиной, — продолжил мужчина.

— Она бросила своего десятилетнего ребёнка, — ответил рыжеволосый, не поворачиваясь лицом к мужчине.

— У неё не было выхода.

— Выход есть всегда, надо лишь поискать.

— Натаниэль, послушай.

— Нет, прекрати.

Натаниэль знает, что он сейчас произнесёт.

— «Не говори», — мысленно молил рыжеволосый, остановившись и смотря вперёд, в никуда.

— Твоя мама мертва, — вздохнув произнёс мужчина, смотря на спину парня.

— Она не моя мама, — ответил Нат, ударив правым кулаком в чёрную стену. — Мне пора, — бросил он, и пока постыдные слёзы не потекли из его глаз — зажмурил их, направляясь вперёд по коридору.

Горячая кровь струёй потекла по его руке, но Натаниэлю было всё равно. Поранил руку, и что? У него болит всё тело, и что? Плевать. Они заживут. Все до единой заживут через пару дней, но то, что происходит внутри него никогда не заживёт. Никогда.