Глава 27 (1/2)

Мистер Роберт Вайн, бывший преподаватель естественных наук, по весне разменял восьмой десяток. Четыре года назад накопленные за жизнь болячки ударили разом по всему организму, в считаные дни превратив вполне себе бодрого пожилого мужчину в лежачего больного, от которого отказалась вся семья. Не прошло и года, как дети продали дом, забрали внуков и уехали в Лос-Анджелес. С тех пор никого из родни старик не видел.

Мисс Вирджиния Хауэр была заметно моложе, всего-то слегка за сорок. Тяжёлая судьба привела её на вредное производство, а там – авария и пожизненное проживание в палате, за которую платит государство, потому что единственной сестре такое было не по карману. Госпиталь Бейкон Хиллз, оказавшийся когда-то ближайшим из доступных, служил мисс Хауэр домом вот уже почти два года.

Болезни и травмы сделали их обоих стопроцентным бременем ещё до вспышки. Обоим с трудом давались даже слова, не то что движения руками, о ходьбе не стоило и мечтать.

На обращение они согласились сразу и твёрдо. Их устраивал даже вариант быстрой мучительной смерти.

Двадцать первого июля Дерек подарил больным укус, а вечером забрал большую часть оборотней стаи в лес, оставив в Колизее только Бойда. Мисс Хауэр, которую била нескончаемая дрожь, он нёс на руках, доверив Айзеку нести постоянно потеющего мистера Вайна. Спустя несколько часов после укуса люди были ещё живы, что очень обнадёживало.

Из леса все вернулись на своих ногах. Пускай стояли новообращённые оборотни с трудом, колени у них периодически подкашивались, но оба плакали от счастья, непрестанно сияя жёлтыми волчьими глазами.

Животная часть почти целиком ушла на исправление болезней, травм и дряблости мышц. Выли новички исключительно на крыше Колизея и исключительно от дикого голода. К тренировкам, которыми занялся Питер Хейл, будучи самым просвещённым в данной теме, Боб и Джинни, как они просили себя называть, приступили с огромным энтузиазмом. Долгие годы страданий и попыток сделать хоть что-то самостоятельно привили им почти маниакальное стремление к самоконтролю.

В последний день июля вернулся Скотт, и с ним явно было не всё в порядке. На встретившую его Эллисон он посмотрел почти с испугом, и было в его глазах что-то такое, словно он видел её впервые, заново оценивал, пытался понять и одновременно не хотел ничего. Подарок для неё, изящный серебряный кулон, передал через Зазалешу, младшую сестру Бойда, которая первая подвернулась под руку.

В Скотте что-то откровенно сломалось, в его взгляде неожиданно, безо всякой системы сменяли друг друга глухая пустота, детское непонимание и истеричная агрессия.

О семье снаружи, которая убила своего новорождённого ребёнка, узнали из доклада Джордана Пэрриша. Выговаривать ему за общение с посторонними в нарушение инструкций шериф не стал – его заместитель и так изводился, считая себя ответственным за состояние подростка. В целом, считал справедливо, ведь именно Пэрриш был назначен главным в экспедиции, за ним всегда оставалось последнее слово, он отвечал за всех и вся.

Но жизнь продолжалась, времени ходить на цыпочках вокруг очередной душевной травмы не было даже у миссис МакКолл. Через пятнадцать дней всех ждал следующий массовый поход за урожаем. Осенью планировали выезжать только в районы фруктовых рощ и урезанным составом: по донесениям разведки, те поля, которые могли бы порадовать осенними овощами, либо не успели засеять, либо погибли без присмотра.

На совсем отдалённое будущее, года через два-три, подумывали о солеварнях на побережье, в Сан-Диего, но там были свои особенности. Хотелось бы надеяться, что где-нибудь рядом с испарителями удастся обнаружить склад готовой продукции, куда достаточно пригнать несколько фур. Увы, о добыче соли из морской воды знали только в самых общих чертах, подробностей технологической цепочки никто не ведал.

Дополнительной проблемой виделось население города – перспектива прорываться через толпы инфов никого не грела. Возможность нарваться на армию вызывала резонные опасения.

В качестве предпочтительной альтернативы рассматривали соляные озёра в районе Долины Смерти и пустыни Мохаве. Пустыни казались привлекательнее, чем полуторамиллионный туристический город с трёхмиллионными пригородами и второй по величине военно-морской базой США.

Но это всё планы на отдалённое будущее. В ближайшие годы надеялись обойтись тем, что можно собрать по супермаркетам и складам округа.

Нестабильного Скотта пока что прописали на стройке, временно отстранив от любых поездок и патрулей. Через пять дней его метания, которые не заглушал даже ударный труд, закономерно вылились именно на Стайлза.

– Я ведь даже сразу не понял, – почти шептал Скотт, плюхнувшись прямо на бетонную крышу. Стайлз, прекратив попытки слиться мыслями со звёздным небом, сидел в шезлонге и ждал, пока друг изольёт душу. – Она сама полноватая была, ещё так лежала, ну, что живота не было видно, под пледом.

– Потеря крови, – понимающе поддакнул Стайлз. – Наверняка она мёрзла.

– Ага… потеря крови… Я и не понял. Только потом, ну, после всего, сообразил, что не слышал от неё второго сердцебиения. А ребёнок… Стайлз, он родился живым! Понимаешь, он был живой и совершенно, вот совсем здоровый, когда они его убили!

Тяжело задышав от вернувшихся переживаний, Скотт уткнулся головой другу в живот и едва не заскулил.

– Малышу сдавили шею, – Скотт с почти мазохистским ожесточением делился подробностями, которые разобрал там, в чужом городе, на крыше чужого дома. – Сдавили шею с такой силой, что сломали позвоночник. Потом… потом они говорили, что… что младенец громко орал, что он привлечёт инфов, что у них нет ни сил, ни желания несколько лет следить за…

Голос Скотта снова прервался.

Стайлз утешающе похлопал друга по макушке. Ему-то принять ситуацию получилось гораздо проще, он того младенца в глаза не видел.

– Они даже не считали себя неправыми. Говорили, что всё сделали как надо, что мы… Я… Но Стайлз, ты понимаешь, они ведь правда же… у них всё по-настоящему! Как такое может быть?!

Вот. Вот корень проблемы. Не само убийство новорождённого как таковое, хотя и оно, конечно, хреново. Скотта сломало противоречие. Не сочетались у наивного оборотня искренне любящие друг друга люди – и их полное, в прямом смысле слова убийственное равнодушие к ребёнку, плоду их такой искренней любви.

Как объяснить Скотту, что если человек добр к одному, то совершенно не факт, что будет так же добр к другому? Что для безусловной любви нужны не особые обстоятельства, а особые люди? Что сильная привязанность может толкнуть на кошмарные поступки? Что…

Их так много, этих «что». Но у Стайлза не было ответов на эти вопросы. Он даже себе такое не мог объяснить. Не мог подобрать слов, разве что понимал немного лучше, чем друг.

Ещё Стайлз сознавал (но совершенно не собирался говорить вслух), что добило Скотта именно понимание. Логичность чудовищного, ни в какие ворота не лезущего поступка. Скотт ассоциировал Мэттьюсов с собой (с собой и Эллисон?) и отчасти понимал резоны убить собственного ребёнка. И его это невероятно пугало.

Скотт думал, что, возможно, если бы у них с Эллисон был ребёнок, он бы тоже…

Скотт считал, что такое понимание делает его монстром.

Скотт не признавался себе в подобных мыслях, из-за этого его корёжило ещё сильнее.

Но вот чего Стайлзу было не занимать, так это умения болтать на любую тему, уж за словом-то он никогда в карман не лез. Не знаешь, что сказать? Ха! Придумай!

– Они потеряли надежду, – резко закивал он, отчего всё его худое подвижное тело заходило ходуном.

Потерявшийся в переживаниях оборотень озадаченно моргнул и покосился на Стайлза одним глазом.

– А?

– Потеряли надежду! – взмахнул руками Стайлз, в результате чуть не сверзившись с шезлонга. – Дети – это будущее. Даже, считай, в буквальном смысле. Типа вот будем мы все старые и больные, свалят нас подагра, простатит, геморрой, склероз, альцгеймер, недержание, артериальная гипертония, бессонница, артрит, варикоз, выпадут зубы…

– Я понял, у нас всё будет плохо, – Скотт поспешил прервать друга, который явно нацелился повторить по памяти всю медицинскую энциклопедию. – Мы будем старые, больные и беспомощные. Даже оборотни, которые вроде как умирают здоровыми и почти молодыми. Ты это к чему?

– Ну и кто, по-твоему, тебя будет в такое время умывать, кормить и выносить судно? Дети! Твои. Мои. Дерека. Хотя детям Дерека я бы не доверял, знаешь ли, учитывая, на каких девушек его тянет, вдруг они возьмут больше от мамы, чем от нашего Хмуроволка. С другой стороны, если что, семья Бойда нас всех обеспечит лояльными сиделками. А эти, как их, забыл, им никто не поможет, – Стайлз даже вскочил и принялся расхаживать, жестами дополняя свою мысль. Скотт машинально поворачивал голову следом. – Они убили своего ребёнка, потому что не верят, понимаешь? Не верят, что будущее у них вообще будет! По их мнению, они уже мертвы, и ребёнка своего заранее похоронили, он для них родился мёртвым, его давно оплакали и забыли. Эти, они изначально нацелились, что долго не протянут. Потеряли надежду, что у них вообще будет какое-то там будущее. По факту, сами себя записали в трупы.

Скотт уставился в одну точку с туповатым выражением лица, какое у него всегда бывало, когда он переваривал некую новую концепцию.

– А… мы? – осторожно уточнил он.

Стайлз фыркнул.

– А мы строим стену! – он уверенно ткнул пальцем в сторону города. – Мы собираем еду, вещи и информацию. Дэнни обещает локальную сеть для всего города. У нас, Скотт, с надеждами всё более чем в порядке. Думаешь, мы просто стену строим? Не-е-ет, чувак. Мы строим своё будущее! И чёрта с два кто-то посмеет его тронуть. Мы никогда не станем такими, как эти… как их, забыл.

– Ага, – несколько оцепенело кивнул Скотт. – Мы никогда не станем.

И наконец-то с огромным облегчением заплакал.

***</p>

Стайлз знал, что насвистел Скотту. Ну, может, не совсем насвистел, но если и попал в цель, то исключительно случайно. Кто знает, что там реально было в головах у Мэттьюсов, может, они от рождения на голову больные. Зато цель растормошить друга была достигнута.

Но, блин, можно Стайлз ещё и о себе позаботится? Вторую ночь подряд ему мешают освоить такое важное дело как медитацию на звёзды!

«Я – маленькое озеро, во мне отражается моя единственная звезда… отражается… Ага. Негатив выталкивается наружу. Ещё я удовлетворён и спокоен. Ощущаю силу воли и ясность ума, в душе воцаряются мир и покой. Вот прямо сейчас воцаряются. Потому что звёзды исполняют свой танец вечности, а я маленькое безмятежное озеро под этим бездонным…»

– Лейхи, твою мать!!!

Айзек застыл сурикатом, с опасливой настойчивостью глядя на Стайлза. Через пару секунд он отмер:

– Не делай так, я сразу мистера Харриса вспоминаю, – произнёс он с проникновенной укоризной.

– Образец отвратительного человека, даже после смерти стремился насолить своим ученикам, – тут же согласился Стайлз. – Есть с кого брать пример. Тебе повылазило, что ли? Первый час ночи, всем хвостатым надо спать. А мне – медитировать. Я специально забрался от вас повыше, чтобы мы друг другу не мешали. Ты знаешь, какой я нервный тип? Ты знаешь, как легко я отвлекаюсь?! У меня СДВГ, между прочим! А мне приходится медитировать. Медитировать, Лейхи! Без дозы аддерола! Поверь, мне сейчас хочется сделать нечто похуже, чем напомнить тебе гадского учителя химии.

Закрыв глаза, Стайлз глубоко вдохнул, выдохнул. Пристально уставился на, по его авторитетному мнению, совершенно лишнее на крыше явление:

– Выкладывай, чего пришёл.

– М-м… как дела у Скотта? С ним всё будет хорошо?

Вашу волчью маму. Стайлз вот просто не сомневался, что вчера его зажигательную речь во имя успокоения друга слышала вся стая.

Он что, взял ставку командного психолога и не заметил?

К слову о волчьей маме.

– Дереку надо жениться, – бескомпромиссно постановил Стайлз. Как говорил Питер, за климат-контроль в стае отрабатывает именно партнёр альфы. – Со Скоттом всё будет в порядке. И вообще, это у вас, с вашими-то пушистыми суперспособностями, спрашивать надо. Я простой человек, напоминаю! Пока, во всяком случае. Надеюсь изменить это своими упорными стараниями. Которым ты пришёл мешать. Это я так намекаю, если что, аж со всем возможным тактом.

Увы, воззвание пропало втуне. Айзека переклинило на первой фразе. Стоящей за ней логики он не увидел, но тем сильнее мысль о матримониальных перспективах вожака выбила его из колеи.

– Зачем Дереку жениться?

Стайлз молча вперил в оборотня тяжёлый взгляд. Айзек вильнул глазами по сторонам, зябко повёл плечами, но не ушёл.

«Пометка: поработать над тяжёлым взглядом».

– И на ком ему жениться?

Стайлз молчал. Была надежда, что нехарактерное для него поведение отпугнёт.

Но, блин, Айзек, похоже, слишком плохо его знал, чтобы впечатлиться.

– Это ведь должен быть кто-то сильный, да? И лучше не из стаи… Ты ведь не про Эллисон?