Глава 17 (2/2)

Собственно, здание для своры Стайлз выбирал сам. Этот таунхаус был построен основательно, как и почти все здания в городе. Красный кирпич был именно кирпичом, а не декоративной облицовкой. Гаражи располагались в цоколе, что добавляло им защиты. На первом этаже кухня и гостиная, на втором по три комнаты, плюс ещё мансарда. За этот дом говорило его расположение вблизи будущего логова, крепость постройки, её размеры, а главное, никто из оставшихся в городе тут не проживал. Что случилось с предыдущими хозяевами, погибли они в первый день или успели уехать навстречу надежде, Стайлз не знал и, если честно, знать не хотел.

Дверь открыл Амар. Блеснул на процессию золотым тигриным глазом, впустил, тщательно закрыл дверь на прикрученный мощными болтами тяжёлый засов, смотревшийся в данном антураже несколько дико, и только потом поздоровался. Из глубины кивнул Фрэнк в скатанной наподобие шапки лыжной маске. Острые зеленовато-серые уши и выпирающие клыки смотрелись с ней неожиданно органично.

Расселись в гостиной, с шикарным видом на дыру в стене, ведущую в соседнее жилище. Стайлз, занявший кресло, чувствовал себя неуютно, словно оказался на собеседовании, причём никак не мог решить, с какой стороны стола он на том собеседовании находится. Отсутствие пресловутого стола делу совершенно не помогало. За спиной у единственного человека в помещении встал Питер, свора же заняла огромный Г-образный диван, явно не родной для этой гостиной, и оставшиеся два кресла.

Некоторое время парень молчал, тревожно вглядываясь в глаза каждого пса по очереди. Он очень боялся увидеть там что-нибудь такое, сам не до конца понимая, что именно. Рабскую преданность? Зависимость? Фанатизм? В общем, те самые последствия ритуала, ради которых тот и проводился. Да, надо, причём самим же псам в первую очередь, но Стайлзу было до чёртиков страшно оказаться владельцем безвольных кукол, способных убиться просто от неосторожного слова. От конкретно его неосторожного слова.

Но ничего такого, к своему огромному облегчению и смутному беспокойству, он не заметил. Сидевшие перед ним сверхъестественные существа смотрели на него внимательно, с долей настороженности, но в целом ничего такого на их лицах не отражалось.

– Что ж… Давайте толком знакомиться! Меня зовут Стайлз Стилински, я вхожу в стаю Хейл, мой отец – шериф Стилински, который входит в совет Бейкон Хиллз и по факту является лидером одного из убежищ.

– Хозяин Стайлз, – Корвин совершенно по-птичьи склонил голову к плечу, глядя на человека с нечитаемым выражением лица.

– Лучше просто Стайлз, – нервно поправил тот. – Вы же… ну… вам ведь не обязательно звать меня хозяином? Да? Вроде бы ритуал и обычаи своры такого не предусматривают. Или я просто не в курсе?

– Не обязательно, – согласился Халвин, пристально следя за младшим Стилински. – Всё зависит от воли хозяина.

– Я… предпочёл бы, чтобы меня так не называли, – откашлявшись, уточнил Стайлз. На всякий случай. Для конкретики. Вдруг он недостаточно ясно выразился. – Особенно при посторонних. Людей такое нервирует, понимаете? Неудобно получится. И наедине тоже не стоит, – поспешно добавил он. – Лучше просто Стайлз. Честное слово, мне так больше нравится…

Питер, почувствовав, что парня начинает нести, намекающе коснулся ладонью его плеча. И Стайлз замолчал, но не от прикосновения а от того, как все псы, разом, словно по команде, качнулись вперёд, оскалившись и сверкнув глазами. Волосы Халвина вспыхнули, от Фрэнка потянуло могильной жутью.

На несколько невероятно длинных секунд Стайлз поверил, что сейчас умрёт, но потом сообразил, что эти кошмарные твари смотрят не на него, а несколько выше. На Питера, да. Тот, не будь дурак, осторожно поднял обе руки (видимо, на всякий случай) и плавно отступил на шаг назад, при этом стратегически держась за спиной Стайлза.

Первым взял себя в руки Дэнвер, старший из волков. Погасив синие фонари, он неспешно вернулся на место, утянув за собой Эллиота и Корвина, как ближайших соседей.

Ничего такого, да? Стайлз проглотил нервный смешок. Только истерики ему сейчас и не хватало.

– Просим простить нас, – через минуту напряжённой тишины произнёс Амар. – Боюсь, наши… защитные инстинкты по отношению к хозяину слишком сильны.

– Питер мне не угрожает, – поспешно заверил Стайлз. – Иначе я не согласился бы назначить его моим представителем в своре.

«Что я несу?! – тем временем панически думалось ему. – Какой, нафиг, согласился? Будто Дерек меня спрашивал!»

Оборотни шевельнулись, явно почувствовав недоговоренность в словах хозяина, но прямой лжи не прозвучало, так что настаивать они не попытались. Хотя, может, всё дело было в том, что они не считали возможным спорить с хозяином, кто их знает.

– Так, давайте к делу, – стараясь замять инцидент, затараторил человек. И демонстративно обратился себе за спину: – Питер?

Старший Хейл скинул с плеча рюкзак и, недолго в нём порывшись, извлёк на свет толстую папку, тут же перекочевавшую в руки Стайлза. Тот вынул из неё стопку листов и, разделив на семь частей, протянул псам.

– Вот. Это опросники. Не подумайте чего, такой заполнил каждый житель города старше десяти лет. И я тоже, если что. Вам не обязательно прямо при мне всё записывать, но прочитать лучше сейчас. Если у вас будут какие-то вопросы, я постараюсь на них ответить, хорошо?

– Полное имя и родственные связи? – уже через минуту спросил Дэнвер. У Стайлза начало складываться впечатление, что если Питер срочно не утвердит себя как лидера своры, то пост достанется именно этому волку. Он был старше остальных и определённо не боялся брать инициативу в свои руки.

– Основное предназначение этого пункта – отслеживание кровного родства, – тут же пустился в объяснения Стайлз. – У нас тут достаточно скромное сообщество, и если не присматривать за такими вещами, можно дожить до близкородственных браков. Не факт, что в ближайшие лет сто в Бейкон Хиллз будет возможность безболезненно содержать и лечить детей с генетическими отклонениями, так что мы предпочли заранее озаботиться этим вопросом. Ну, когда я говорю «мы», я имею в виду, что Лидия и доктор Бейкер подумали, а совет утвердил… – Питер за спиной откашлялся, тут же поймав на себе настороженные, но вполне человеческие взгляды. – Да. Точно. Вряд ли вам это интересно. Вас ведь другое заботит, верно?

– Верно, Стайлз, – подтвердил Корвин. И почему-то чувство, с которым было произнесено имя, чуть не заставило его обладателя покраснеть. Оборотень словно… испытывал удовольствие просто от того, что произносил его вслух? – Дело в том, что для многих урождённых оборотней…

– Ага, – закивал Стайлз и покосился себе за спину. – Питер рассказывал. Имя стаи, верно? – Оборотни снова как по команде перевели взгляд на старшего Хейла. Младший Стилински почувствовал зарождающуюся мигрень. – Послушайте, – вздохнул он. – Я… доверяю Питеру. Поверьте, он как никто знает, что такое потерять свою стаю. Извини, Питер. Вы доверяете мне, так что я прошу вас доверять и ему тоже. Он мой голос перед сворой, когда я не могу быть рядом. А я не могу, народ, ну правда…

– Ваш хозяин хочет сказать, – плавно вклинился Хейл, – что обучение эмиссара стаи требует пристального внимания.

У Стайлза в этот момент возникло столько эмоций и вопросов, что его вообще-то многозадачный мозг забуксовал. Но сейчас было не то место, не то время и даже не та компания, чтобы требовать ответов, поэтому прямо сейчас он предпочёл отложить «эмиссара» на потом. Тем более что свора понимающе переглянулась и не стала ничего уточнять. Офигеть, какие все вокруг умные.

– Если вы хотите, – собравшись с духом и мужественно вернувшись к предыдущей теме, пообещал Стайлз, – мы никому не расскажем, из каких вы стай, но знать это нам просто необходимо. Ваши стаи вполне могли пережить последний месяц, а это значит, что рано или поздно мы можем с ними столкнуться, ВЫ можете с ними столкнуться в какой-нибудь неудобной ситуации! Сами понимаете, какие из этого могут выйти проблемы. Эту информацию можно записать отдельно, желательно с вашими комментариями насчёт ваших отношений со стаями.

– С бывшими стаями, – вздохнул рыжий Гилберт.

– Голди хочет сказать, – уточнил Халвин, демонстративно проигнорировав возмущённый взгляд рыжеволосого оборотня, – что теперь нашей стаей является свора. Мы все будем верны тебе даже после твоей смерти, Стайлз. – И этот тоже явно ловил кайф от вкуса его имени на своих губах. Вот же чёрт. – От своры нас освободит только наша собственная смерть.

– Я не хочу, чтобы вы умирали, – вскинулся молодой человек.

– Мы не можем умереть по собственной воле, – удивлённо покачал головой Амир, словно сама эта мысль была чужда его природе. – Ни один из нас не сможет и не захочет так тебя подвести.

Стайлз смутился и почти потупился. Чем дольше шёл разговор, тем больше ему хотелось сбежать из этого дома. «Ничего такого», как же. Вот же глупость ему в голову пришла.

– В общем, – справившись с собой, продолжил он, – нам необходимы эти знания, как страховка. Если хотите, они не уйдут дальше нас с Питером и, быть может, альфы стаи Хейл. То есть, если только мы не столкнёмся с вашими бывшими стаями, понимаете? Тогда всё само по себе всплывёт. Запишите на отдельный лист, я сам приду и посмотрю.

– Навыки и умения, – перешёл к другому пункту Амар. – Насколько подробно отвечать?

– Желательно по максимуму, – охотно ответил Стайлз. – Кто его знает, что нам понадобится?

– Ловушки на рыбу? Добывание соли из древесины? – На тигра посмотрел не только Стилински. Кот пожал плечами и оскалился: – Я был рейнджером. Национальный парк Грейт-Смоки-Маунтинс.

Почему-то подумалось, что тел за Амаром намного больше пяти. Браконьеры, недобросовестные туристы… Н-да.

– Лучше указать, – с задержкой ответил Стайлз.

Спустя время и ещё нескольких пунктов, опросники были отложены в сторону.

– Хорошо. Дальше у нас связь. Мобильники уже не работают, внутренней сети пока нет. Есть один башковитый парень, он обещал это дело настроить, но пока ещё руки дойдут...

Питер тем временем вытащил из рюкзака самое тяжёлое и объёмное его содержимое: большую автомобильную рацию. К верхней крышке скотчем был приклеен листок бумаги с инструкцией куда нажимать, чтобы связаться с любым из убежищ города и как самим отвечать на вызовы. Общими усилиями рации нашли место, подключили, приткнули выносную антенну. На пробу связались с Колизеем. В процессе Стайлз выяснил, что в этом доме у него есть собственные… покои? Назвать весь чердак таунхауса комнатой у него не поворачивался язык. Ради собственного душевного спокойствия, соваться туда Стайлз поостерёгся. Свора не настаивала, потому что «ещё не всё готово», Питер явно сделал какие-то свои выводы.

Ещё пара часов ушла на обсуждение окружающего мира и на бытовые подробности из серии где/когда брать продукты, куда обращаться, если нужны какие-то вещи, которых не найти в городе, и кто будет выдавать им задания на неделю.

И немного о своре. Маньяков в рядах не обнаружилось, и слава ктулху. Хотя то, как старательно псы держали руки при себе, наводило на размышления. Вроде бы волки-оборотни очень тактильны…

Уходил Стайлз под большим впечатлением и со скребущим ощущением на грани сознания, которое обещало перерасти в подобие ментальной связи с псами. Не сейчас и даже не в ближайший год, но рано или поздно он, при желании, сможет видеть их глазами и призывать с любого расстояния.

Зашибись перспективы.

Псы не станут безвольными марионетками, как парень того боялся. Они остались и останутся при своих полноценных личностях, смогут думать своими мозгами и возражать хозяину, если посчитают, что он не прав. Никогда не примут мимолётное несерьёзное пожелание за приказ. Но если Стайлз всерьёз надавит – послушаются беспрекословно. Можно даже притвориться, что они просто его уважают и считают авторитетом.

Псов можно подчинить окончательно. Превратить в те самые марионетки. Халвин откровенно об этом рассказал. Ещё и улыбнулся, сообщив, что раньше и не подумал бы делиться такими сведениями, а сейчас считает, что Стайлз (им всё-таки точно нравится произносить его имя) должен обладать всей информацией. Если он решит так поступить, значит, так будет правильно.

Вместе с первыми ниточками ментальной связи, сам того не сознавая, Стайлз начинал чувствовать что-то ещё. Медленно, незаметно для него самого, в нём зарождалось ощущение присутствия в его жизни людей, которым он может безоглядно доверять. То самое, ощущение, которое он, казалось, навсегда утратил ещё в восьмилетнем возрасте.