Глава 15 (2/2)
Он огляделся, но не увидел ни лестницы, ни верёвки, вместо этого он едва не наступил на свечной огарок. Поднял, осмотрел от щербатого основания до чёрного огрызка фитиля, пожал плечами и, убрав огарок в карман, снова осмотрелся. Стайлз приблизился к стене и пошёл вдоль неё, касаясь ладонью поверхности. Стена оказалась прохладной, гладкой и не спешила подсказывать решение проблемы.
Только на третьем круге удалось обнаружить в каменной кладке выпирающие блоки, за которые можно было бы уцепиться пальцами и куда вполне помещался носок кроссовка. Блоки тянулись вверх в почти шахматном порядке, располагаясь друг от друга на расстоянии полуметра. Никакого другого пути видно не было.
– Это всё не по-настоящему, – вслух сказал Стайлз. – Всё не по-настоящему. Мне нужен личный знак, я здесь за ним. Поскакали, чувак.
И схватился за камень чуть выше уровня глаз.
Очень быстро стало понятно, что подъём потребует чего-то большего, чем банальных физических усилий. Сперва незаметно, потом всё отчётливее и отчётливее всплывали звуки, слова, запахи, эмоции, и каждый раз они провоцировали лавину воспоминаний. Крайне смутные в самом начале подъёма, с каждым преодолённым камнем они становились всё отчётливее и живее.
Тепло, невозможность пошевелиться, такая уютная, приятная. Наверное, так чувствуют себя младенцы, ещё не осознавшие, что существует такая штука как внешний мир. Всё предельно просто и ясно, нет сомнений, нет страхов.
В мире существуют люди? Правда?
Смазанное ощущение фантомной боли из прошлого: первый заработанный синяк; первая противная игрушка на пути; первый свет ночника; первые шаги.
Ползти вверх было трудно, усталость наваливалась как настоящая. Спустя время пальцы уже потихоньку немели, руки начали ныть, даже ноги подводили, время от времени отзываясь дрожью, больше нервной, чем какой-то ещё. Смотреть вниз Стайлз не осмеливался. Только вверх, выискивая очередной камень, очередную ступеньку бесконечного пути.
– А это мой сын, его зовут…
– Доброе утро, класс. Давайте знакомиться.
– Мультик просто здоровский!
– Я Скотт, а ты?
Стайлз остановился, переводя дыхание, сменил хват и распластался по стене, вжимаясь в неё всем телом ради минуты отдыха. Всего минуты, потом можно будет лезть дальше. Мысли сдаться даже не возникало. Да и если сдаться, что дальше-то? Дорога всё равно одна: наверх.
– Это самые крутые комиксы!
– Ха, неудачник! А мы с папой были в Диснейленде!
– Мистер Стилински, Ваш сын сегодня…
– Ма-ам, что на обед? Я есть хочу.
– С Днём Рождения, мой Мечислав! Ты уже такой большой мальчик.
Слышать мамин голос было горько, он отдавался тупой болью, которую, как ему раньше казалось, он пережил и забыл.
– Ты не мой сын! Ты монстр!
Тогда он считал, что она предала его. Как она могла так его предать? Как ты могла, мама?!
– Мистер Стилински… Стайлз, малыш, твоя мама…
Стайлз изо всех сил напрягся, стараясь побыстрее миновать этот отрезок своей жизни, и едва не упал, когда от излишней спешки пальцы соскользнули с очередной ступеньки. Он и так всё прекрасно помнит, ладно? Он помнит, как винил себя. Не в смерти мамы, нет, это всё выдумки психологов. Он казнил себя за то, что считал маму предательницей. Он так о ней думал, а она умерла. Странным образом это делало предателем его самого.
– Стайлз, я буду сегодня поздно.
– Стайлз, я такую игру нашёл, закачаешься!
– Мистер Стилински, Вам не интересна тема урока?
– Я буду по тебе скучать, Хизер. Жаль, что ты переезжаешь. Найди там отстойных парней и надери им зад, пусть знают, как круты девчонки из Бейкон Хиллз!
– Лидия начала гулять с этим придурком Уиттмором, Скотт, представляешь?! Нет в жизни справедливости.
– Мама вчера испекла печенье на благотворительную ярмарку. Я попробовал, получилась редкостная дрянь. Стайлз, спасай, их надо уничтожить! Мы не можем позволить маме опозориться!
На очередном привале, где-то лет в четырнадцать, Стайлз осторожно осмотрел кончики пальцев и даже осторожно их лизнул. Они были красными, чувствительными, натёртыми о камень. По-хорошему, стоило бы налепить пластыри, а в идеале вообще надеть перчатки, но ничего такого колодец не предоставил. Что ж, придётся ползти так. Хорошо, что основная нагрузка приходилась всё-таки на ноги в удобных кроссовках. Футболка давно насквозь пропиталась потом, капли умудрялись заползать в ушные раковины.
– Ты знал, что муравьи относятся к отряду перепончатокрылых?
– Папа обещал, что джип будет мой, как только это станет законно.
– Мама вечером плакала и не говорила, почему. Как будто я не знаю, что ей звонил отец.
Скотти-Скотт, он иногда проявлял удивительное понимание. Только что ж так редко-то?
– Завтра в кинотеатре начнут крутить «Мстителей». Скотт, мы не можем пропустить событие такого масштаба!
– Мистер Дитон сказал, что я хорошо лажу с животными.
– Стайлз, почему кухня провоняла химическим дымом?
– В заповеднике нашли тело!
Стайлз поклялся себе, что этот привал станет последним. Давно он так не урабатывался, чтобы болела даже шея. Машинально потянув в рот пальцы правой руки, почувствовал привкус меди. Пальцы оказались стёрты до крови.
Стало по-настоящему светло, как при дневном свете, а не словно у Стайлза прорезалось кошачье зрение. Уже совсем близко.
– Это Дерек Хейл. Их дом сгорел.
– Что ты будешь делать, если он не придёт? А если придёт?
– Скотт, возьми трубку, Скотт…
– Всё в порядке, это пара ребят из другой команды.
– Сынок, ты натворил что-то настолько серьёзное, что решил внезапно сбежать в Мексику?
– А предложение-то с подвохом!
Рука крепко ухватилась за опору. Вся рука, перевалившись через край колодца аж по локоть. Путь был окончен.
Стайлз понял, что сейчас увидит то, за чем сюда полез. Свой собственный знак, каким бы он ни был. Это может быть предмет, животное, даже цвет, не важно. Первое, что он увидит, и будет его личным знаком, отражением сути. Зажмурившись, он подтянулся в последний раз и открыл глаза уже наверху.
Моргнул. Неверяще тряхнул головой и нервно рассмеялся.
– А что, где-то даже логично. Ха, логично, что логично, это же я.
Усевшись на край колодца, Стайлз вытащил из кармана прихваченный внизу огарок – одежда и потёки воска украсились алыми отпечатками. Парень зашипел от боли: он умудрился ненадолго забыть о повреждениях.
Фитиль, попав под прямые солнечные лучи, вспыхнул сам собой, освещая колодец изнутри. Стайлз разжал пальцы, и воск мгновенно расплавился, пропитался ярким светом. Сияющая лужица растеклась в колодце, точно водная гладь, заполнила его от края до края. Молодой человек с любопытством потыкал носком кроссовка получившуюся серебристую поверхность, источающую собственный свет; она оказалась твёрдой и упругой, по ощущениям напоминая ухоженный газон. Стайлз встал на круг обеими ногами, и тот немедленно устремился вниз, в только что покинутый колодец. Стены, наоборот, помчались вверх, мимо мелькали с таким трудом преодолённые уступы. Очень быстро светящаяся платформа достигла самого дна и прошла сквозь него, а потом резко застыла, и Стайлз, не удержавшись на ногах, упал в свет.
Когда ослепшие от яркой вспышки глаза проморгались, распластавшийся на полу Стилински увидел над собой обеспокоенное лицо Лидии. Кажется, девушка была на грани паники. Парень успокаивающе ей улыбнулся, хотел что-то сказать, сам не знал, что именно, но тело взорвалось болью в перетруженных мышцах, а ещё очень захотелось спать.
– Получилось, – прохрипел Стайлз и с чистой совестью отключился.