X (2/2)

— блять, ты вообще не помогаешь, — парень обхватывает губами трубочку, бултыхающуюся в молочном коктейле, и замолкает на добрых несколько минут, занятый активным поглощением подтаявшего мороженого. — окей, сдаюсь. поднимаю белый флаг, видите? — джисон изображает рукой колышущуюся на ветру ткань.

— ага, — бин сдерживает себя от язвительных комментариев по поводу шутливого поведения товарища, потому что чан предупреждал о подобном защитном механизме психики в стрессовой ситуации.

— предполагаю, вас интересует причина, по которой я в прошлый раз вспылил, да? можете ничего не говорить, по глазам все читаю, такая я у вас гадалка, — джисон кокетливо поправляет волосы, и даже заебавшийся чан мысленно закатывает глаза при виде этого. — ладно, понял, я вас достал.

школьники молчат после последней брошенной джи фразы — любой ответ все равно показался бы тому неправильным.

— где-то год назад мой папа пережил инсульт. было тяжело, но мы как-то вылезли из кризиса. лечащий врач предупреждала, что в течение нескольких лет у отца может случиться повторный приступ, что, собственно говоря, и произошло, — хан уже не плачет, открывая подробности своей жизни с отстраненным видом. — как мне вчера рассказала мама, папа впал в кому, и его, гм, смерть была лишь вопросом времени. поражение мозга оказалось слишком большим. в больницу она меня с собой не брала, потому что не хотела, чтобы я запомнил отца больным. но мне её оправдания вообще не всрались. в любом случае мое воображение рисует картины похуже, чем в реальной жизни, уверен.

джисон избегает прямого зрительного контакта с кем-либо в радиусе нескольких метров от него, уставившись в потолок.

— я не могу нормально спать. каждую ночь вижу его во снах, понимаете? я не хочу выходить на улицу, потому что взглядом ищу его в толпе, хоть и привыкаю постепенно к мысли о том, что он… короче, мне нужно время, чтобы смириться. я после второй папиной госпитализации уже чувствовал, что он не вернется к нам, но от этого мне не легче.

чан почти протягивает руку к джи, но вовремя останавливается, ведь оценить нужды парня в каких-либо прикосновениях он пока не в состоянии.

— а что с ликсом? и почему ты столько молчал? — не выдерживает бин, за что получает звонкий шлепок по губам от криса.

— он-то, наверное, ни в чем не виноват, но мне же нужно было скинуть вину на кого-то за то, что я переживал все один, — спокойно отвечает хан. — блять, я и сам понимаю, что мне не стоило додумывать все за вас. может, вы бы выслушали меня, кто его знает. обычно я всем делился с мамой и долгое время считал, что хватит и этого. потом познакомился с сынмином, вы успели поговорить с ним, я в курсе. мне казалось, что я могу ограничиться этим, а потом понял, что завидую ликсу. звучит хуево как-то.

— это точно, — к устам со снова прикладывается чанова рука.

— как бы лучше выразиться… мне реально жаль, что феликсу пришлось столкнуться по жизни с таким дерьмом, но мы все его так оберегали, что он уже должен был давным-давно откинуться от нашей гиперопеки. я не признавал, что мне тоже хочется чего-то подобного от вас, а потом так приспичило, что пиздец. сынмин посоветовал поговорить с вами об этом, и вот мы здесь, — джисон с каждой секундой становится серьезнее. — теперь будете знать, что иногда я тоже хочу обнимашек и заботы, а не вечных пинков за мои шутки, которые, к слову, очень даже ничего. я так-то пытался поддерживать ваше настроение на должном уровне, а то вы вечно из-за ликса с кислыми минами ходили. его загоны мне тоже надоели, но об этом в другой раз.

— готов к нам сейчас прыгнуть? — наконец-то бина никто не затыкает, пока он хлопает по своим бедрам.

— да? — джисон с подозрением смотрит на друзей, после чего встает с насиженного места и плюхается на колени к парням.

— какой же ты тяжелый, — шипит чанбин, но потом замолкает, заметив чуть более счастливую, чем обычно, улыбку хана.

чан понимает, что одного разговора, чтобы разложить все чужие обиды по полочкам, явно не хватит, однако некоторое облегчение от того, что компания сдвинулась с мертвой точки в своем общении, радует. тем более сейчас, пока джисон не пришел в себя окончательно после гибели отца.

☆</p>

хану как-то проще после беседы с приятелями не становится. более того, он направляет свои мыслительные процессы совсем не в то русло, в которое необходимо. его задевает, что дурацкий чанбин умудрился приплести феликса там, где этого делать точно не стоило. но, по-видимому, джисону рано или поздно придется смириться с фактом, что со слишком озабочен обеспечением светлого будущего для ли в радужном мире с облаками из сахарной ваты, по которым скачут розовые единороги. неужели для того, чтобы привлечь большее внимание от друзей, хану тоже нужно прибегнуть к селфхарму? раз те не понимают, что страдать можно и без этого.

когда джи остается в одиночестве, он особенно остро чувствует пульсирующую в грудной клетке пустоту, бьющую по мозгам. дыра в сердце ноет, однако её нечем заткнуть. мальчишка, как самый настоящий мазохист, ходит по квартире нарочито медленно, останавливаясь у каждой вещи, что связана с папой. он берет в руки фотографии и подолгу рассматривает родное лицо. подростку страшно до жути, что рано или поздно он забудет образ мужчины, поэтому, пока имеется возможность, он впитывает, как губка, каждую деталь, которую получается рассмотреть.

в шкафу хана встречают отцовские футболки. он надевает одну из них и обнимает себя руками, представляя, что находится рядом с ним. потом достает один из парфюмов папы и обрызгивает себя и одежду им, чтобы хоть ненадолго погрузиться в воспоминания, в которых отец и сын вместе смеются, занимаясь повседневными делами.

джисон так и ложится в кровать, не раздеваясь, и засыпает с надеждой на то, что кошмары уступят место счастливым моментам.

мать находит заснувшего ребенка на кровати. она присаживается к нему рядом, поглаживая парня по спине и продолжая плакать, потому что сын до одури напоминает ей мужа в молодости.

и почему нельзя закрыть свою душу от тех вещей, которые чувствовать совсем не хочется?