I (1/2)

— кем ты меня видишь?

— самым смелым человечком в этой бесконечной вселенной.

</p>

часть первая</p>

багровые узоры молочной кожи</p>

старшая школа — это время для мечтаний, поездки на велосипедах с корзинками, наполненными полевыми цветами, и ветер свободы, нежно треплющий пряди волос. беззаботные прогулки по сочной зеленой траве, запах моря и солнечные лучи, пробирающиеся сквозь одежду куда-то глубоко в сердце. первый снег, дарящий предвкушение грядущих изменений, и желтые фонари, освещающие узкие тропинки к дому.

феликс был бы рад наслаждаться выпускным классом: убегать со скучных занятий с компанией друзей в караоке, залезать без разрешения на крышу, чтобы насладиться остывшим обедом, кидаться записками в своих одноклассников. ему бы бегать по футбольному полю, жмуриться от удовольствия и валиться с ног от усталости после игры. может, строить воздушные замки о безумной студенческой жизни.

только юность для парня обернулась холодным металлом, осколками разбитых зеркал и чуть потрескавшимися весами.

☆</p>

вода обжигающими струями стекает по костлявому телу: кран, помеченный красной краской, вывернут на максимум. пар заполняет всё пространство в душевой кабинке, что хочется лишь задохнуться и не видеть больше ничего вокруг. феликс с дергающимся глазом пытается держаться на ровных ногах хотя бы до выхода из душа, но голова предательски кружится, ком в горле никуда не желает исчезать, а предчувствие скорого обморока витает где-то рядом. парень решает аккуратно присесть на пол и опустить голову, чтобы давление пришло в норму. темный кафель под ногами рисует в отравленном больными фантазиями мозгу яркие картинки того, как тело ли потеряется в какой-нибудь бесконечно глубокой бездне. а лучше, чтобы его засосала далекая черная дыра.

легкие, словно наполненные тысячами маленьких острых иголок, отказываются работать. губы, покрытые бесчисленным множеством кровоточащих трещинок, раскрываются в судорожных попытках своего владельца вдохнуть хоть немного воздуха. тяжесть под ложечкой нарастает в геометрической прогрессии, и, вероятно, феликсу давно бы полегчало, если бы все его внутренности оказались уже в конечном счете вне его тела. но даже так подростка бросает в дрожь от одной мысли о том, что его может вырвать. бессмысленная, беспощадная брезгливость.

обесцвеченные локоны, мокрые и до чертиков противные в своих колтунах, мешаются перед глазами. парень привычно проводит по ним небольшой ладошкой, на которой ожидаемо остаются выпадающие волосы. ли горько усмехается, предвосхитив собственные попытки устранить очередной засор. как же это мерзко.

— блять, — лишь стены вокруг феликса слышат его обессиленные хрипы и ругательства, вырывающиеся каждый раз, как только тот позволяет себе даже самое небольшое движение.

минуты потихоньку сменяют друг друга. были бы в помещении тикающие часы, и школьник точно разбил бы их со всем скопившимся в нем раздражением. желательно кулаком по корпусу. но ему проще чуть пододвинуться к стеклянной дверце и подтолкнуть её в сторону, чтобы взять заранее подготовленное лезвие с лежащего на полу не в тему белоснежного полотенца, которое через полчаса покроется кровавыми пятнами.

феликс знает, где резать. желание хорошенько исполосовать свои запястья и предплечья никогда его не покидает, но ли каждый раз задумывается о том, что будет, если кто-то узнает о его проблемах, поэтому приходится действовать более ухищрено. небольшой острый кусочек металла, некогда вынутый самим парнем из новой точилки, которая явно не предназначалась для использования в подобных целях, смотрится донельзя правильно в его руках, зажатый между короткими, но изящными пальцами. ликс натягивает кожу в верхней части правого бедра, ближе к паху, и проходится лезвием по тонкой коже, уже украшенной другими багровыми узорами. порезы появляются один за одним, раскрываясь на ноге алыми бутонами. или колючей проволокой, но феликсу приятнее думать иначе. вода не перестает литься откуда-то сверху, будто шепчет глупому мальчишке остановиться, смывая выступающую кровь и показывая, как прекрасен ли без нее на своих ногах. однако тот не слушает, отмахивается, словно пытается прогнать надоедающую мошкару, и продолжает оставлять новые следы на теле.

когда временная злость сменяется привычным безразличием к этому миру, подросток заканчивает издеваться над собой и небрежно кидает лезвие куда-то на кафель за пределами душевой кабинки. кипяток, под которым ликс сидит, ни разу не помогает кровотечению остановиться, поэтому тот решает просто выключить кран, а следом выползает из своеобразного убежища и закутывается в полотенце прямо на полу, наплевательски относясь к тому, что недавно приобретенная вещь испортится раньше срока. пар, обитающий где-то наверху, не решается спуститься к парню, поэтому последний, удобно расположившись на боку и согнув под себя ноги, прикрывает глаза в надежде на то, что постоянные спутники подобных походов в душ в виде тошноты и головокружения поскорее свалят в закат.