8. (2/2)

— Я, сука, грыжу из-за тебя заработаю, хотя мне ещё жить и жить. — Хелен устало вздохнула и с прежней надменностью взглянула на пацана, бесповоротно лежащего на траве. — Ну а ты... не знаю, выживешь или нет.

Отдышавшись, Хелен, как и первоначально, взяла Патрика за кисти и потащила дальше, шебурша сухими ветками.

Как и предполагалось, через минут 5-7 Хелен и Патрик оказались возле сарая, возле которого стоял немалый коттедж, а в 300 метрах находилась конюшня, где отец днями зарабатывал деньги на булку с икрой. В сарай в основном никто не заходил, не считая Хелен, это, как она утверждала, её секретное место и никто не должен отныне сюда соваться. Ранее это была отцовская мастерская, место, где он, мистер Саттердей, занимался непонятно чем, позже ему передалась ферма от отца и в конце концов тот сарай забылся. Распахнув скрипучую дверь, Хелен из последних сил заволокла парня во внутрь и наплевательски бросила. Подумав пульс, Хелен пришла в удивление, пульс, на удивление, был слабым, но если парнем заняться сейчас, выживет.

— И как ты ещё не сдох?

Хелен встала, отряхнула руки, запачканные кровью, продолжила:

— Лежи, салага, сейчас приду. — хлопнув деревянной полуразваленной дверью, Хелен вышла, направилась в дом. Преимущество было в том, что сегодня понедельник, а в будние дни мистер и миссис Саттердей, само собой, работали, в дом можно было входить спокойно.

Для начала Хелен решила сперва обработать рану полудохлого, свалившегося на ее плечи, парня, который лежит, видите ли, умирает.

— Знать бы ещё, где эти чёртовы бинты. Ну конечно, — недовольно подала Хелен плечами, — меня, сука, два года не было. — девичьи пальцы прошли по бедру, добравшись до талии и там остановились, локти согнулись, правое колено нервно подрагивало. — Мать, вроде как, хранила медикаменты в аптечке, а аптечка... а... ммм... — у Хелен, как говорил отец, началась глушка, прям как у старого «форда». — Не помню. Да и хуй с ней. — Хелен подняла конец футболки, оторвав нижнюю часть. — Должно хватить.

Вернувшись в сарай, Хелен откопала среди старых шин запылившуюся бутылку крепкой бодяры. С немалым усилием удалось вытащить пробку из стеклянного горлышка, Хелен сначала сделала пару глотков сама, позже обмочила ткань оставшейся жидкостью. Эту бодяру давным-давно припрятал отец, думал, на Рождество сохранит, но в последствии окончательно позабыл о своей закладке.

— Жаль, конечно, на тебя ее тратить, но что поделать? Ты мне тоже для одного дельца нуже́н.

Хелен Саттердей аккуратно обвила тканевой лентой голову Патрика, в конце туго завязав.

— Все, готов. Ты, правда, крови не худо потерял, но ничего, если сейчас жив, будешь и потом. — Хелен поднялась с колен, направляясь к выходу. Толкнув дверь, Саттердей закрыла её, но теперь уже на замок. Люк на крыше тоже нужно было закрыть. Как раз возле этого сарая стояла лестница, оперевшись об угловатую крышу данной постройки. Хелен тут же взабралась на верх, ни чуть не испугавшись высоты. На верхнем люке по-прежнему оставался тот самый замок, а из скважины торчал проржавевший металлический ключ, Хелен лишь оставалось повернуть его, если, конечно, не «пустил корни».

Снова зайдя домой, первым делом Хелен решила написать письмо родителям. Выходя из прихожей, куда попадают, когда заходят во внутрь коттеджа, сразу можно попасть в зал, по середине которого стояла винтовая лестница, вся разбитая и ветхая. С правой стороны можно было сразу разглядеть светлую кухонку, где мать обычно с матами готовила семье завтрак, обед либо ужин, а отец либо собирал пазл, либо болел за сборную Северной Америки.

Свет из окон поливал своими яркими лучами, по стенам прыгали солнечные зайчики, а мебель в комнате оставляла за собой длинные вечерние тени. Хелен направилась в сторону кухни, взяв листок и карандаш в ящике для столовых приборов, села за стол, устеленный голубой, будто небеса, скатертью.

Уважуемая моя родня! Мне в край чертелово такое отношение к себе паэтаму я и сбежал из ада, дабы решить вас родительских прав и отомстить сваим обиттчикам. Просьба не искать меня, ибо я ни оставлю вас в пакое.

Всего вам самого наихучшего, ваш псих Берк.

— Что ж, теперь, пока предки не вернулись, нужно посмотреть, как жилось то тут без меня.