Глава 11. Простая просьба (1) (2/2)

Рон жует бургер чуть медленнее, чем надо, смачно глотает. Фишборн не торопит.

— Слухи.

— Не думаю.

— Значит, вы не спрашиваете.

— Не спрашиваю.

Обеденный перерыв подходит к концу, и Фишборн как муха над плечом — портит аппетит и не дает рассслабиться.

— Так что вы хотите?

— Защита гладиаторов — наша основная обязанность, мистер Янг. КОКОНа. Ваш друг нарушает закон и пользуется уязвимостью зависимого от него человека. Было бы нежелательно оглашать этот факт. Новый скандал — упаси Бог! Репутация мистера Хайдигера и так подмочена. А мы с уважением относимся к членам нашего клуба, если вы понимаете… Но гладиатора нужно изъять. Нужно… Такое противное слово, понимаю. Но иначе может подняться шум. Поэтому, я прошу вас достать доказательства неподобающего поведения. Мистер Хайдигер упрямится и отказывается передать гладиатора добровольно, к сожалению…

— Но если вы ему в рожу ткнете: или-или, не сможет, — угадывает Рон, — берете кнут, если никто не жрет пряники.

— Так будет лучше. Для нашего Йена. И для гладиатора. Бедняга избавится от сущего кошмара. Такое принуждение это… — Фишборн закатывает глаза, не сумев подыскать нужных слов. — Госпиталь получил заявку — подготовить Добермана к выписке. Он в госпитале пока, бедный ребенок… Вероятно, Йен решил его забрать. Не за горами квалификация. Любое видео, аудиозапись… Дома, на арене, я не знаю, где творится эта грязь… Боже упаси. Теряю аппетит, стоит подумать. У вас, как полицейского, наверняка есть любимые способы… За такую помощь КОКОН и я лично были бы очень благодарны. Хотите о чем-то спросить?

— Ага, — Рон по одному вытирает жирные пальцы салфеткой, — долго ждали?

— Что?

— Меня долго ждали? Я ведь мог и не выйти на обед. Если б завертелась запара…

— В прошлый четверг у вас в отделе была проверка. Но вы все равно пришли сюда. И в позапрошлый… Привычка — крепкая штука, — Фишборн лезет в карман, достает кредитку, — позвольте заплатить, я навязался, потратил ваше время, и, будем честны, испортил обед. Хотя, я заметил, как на кухне жарили бекон. Угли выглядели лучше. Ваша матушка все еще держит свое кафе? Еда матери всегда вкуснее всего. Жаль, это далеко, в Десятом округе. Вы могли бы видеться с родными чаще.

— Чаще, — муха, жужжащая за плечом — одно дело. Другое, когда она садится своими гнилыми лапками прямо на нос, — спасибо, мы часто видимся.

— Особенно после того, как ваша сестра перебралась на юг. Когда ее благоверного обвинили в продаже амфетаминов. Повезло, что вашу сестру не сочли причастной. Я видел фото — парень такой добряк… И вдруг…

Или залетает в рот.

— У вас зоркий глаз.

Рон думает, стоит ли платить самому, смотрит на карту Premium Фишборна и решает, к черту. Один бургер никого ни к чему не обязывает.

— Да. Это жизненный опыт. На самом деле, мы часто видим других насквозь. Просто стесняемся плохо о ком-то подумать. Если вы не хотите мне верить, и вам слишком отвратительно видеть Йена Хайдигера таким, проверьте сами. А потом мы поговорим еще раз. Когда вы убедитесь, что я хочу как лучше. Для всех, — старик смеется, Рон готов поклясться, что челюсть вставная. Слишком белые, ровные зубы, — я даже не заставлю вас извиняться, мистер Янг, наоборот, сам скажу спасибо. Вы кофе не хотите?

Больше чем кофе, Рон ненавидит только свою фамилию. С тех пор, как сестра плакала, сидя на ступеньках крыльца, вытирая слезы подолом красной шерстяной юбки. А отец пнул ногой ее в спину и рыгнул: «Пшла». Это челлендж — терпеть ненавистные вещи, чтобы не пугаться правды, о которой поет Фишборн. И не верить всему подряд. Рон подставляет пустую чашку Фишборну под нос и говорит:

— Хочу.