Глава 1. Бей и беги (1) (1/2)

Никогда столько не лгут, как во время войны.</p>

А начинается все как обычно. Грязная переборка в жилой отсек уходит в стену с тихим шипением, и двадцать тупоголовых болванчиков как один оборачиваются на звук. Нарисовывается Полковник, хмурый как всегда. Злая старая крыса, которая жрет помои-подачки от хозяев и гордится теплой, провонявшей дерьмом норой, которой заправляет.

Дьюк незаметно набрасывает на койку линялое покрывало, скрывая от посторонних глаз покерную раздачу. Карты отнесены к категории вещей, с наибольшей вероятностью приводящих к конфликтным ситуациям. А подыхать мы должны исключительно на арене. Перережь я себе горло во время боя — ни одна тварь даже зад не оторвет от стула. Будут сидеть и смотреть свое всратое шоу дальше, пуская слюни. Зато если вскроется драка в кампусе, да еще с нечаянным трупом, вонь пойдет как из засорившегося слива в сортире. Проверками душу вытрясут. Все перероют, разве что в рот не полезут, выискивая нарушения.

— Доберман, на выход.

Взгляды, направленные на Полковника, оборачиваются ко мне.

Дьюк фыркает:

— Опять, сука, мимо.

Но фыркает с облегчением. Начинается сезон командных рейтинговых боев насмерть, и каждый втайне рад, что явились не по его душу.

Широкий выбор свежего мяса.

Как можно аккуратней соскальзываю с койки второго яруса и хромаю к выходу, стараясь не опираться на больную ногу и не поскользнуться на грязно-зеленой битой плитке, на полу жилого модуля.

Дьюк сочувственно смотрит, как я приволакиваю ногу, но молчит. Открывает было рот, а потом закрывает. Вроде как просто зевнул. Каждый сам за себя. Я не злюсь. На его месте никто не поступил бы иначе. Я даже не думаю об этом.

Тоннель залегает глубоко под землей, поэтому в нем всегда прохладно и сыро. Сколько не красили, не продували вентиляцию, так все и осталось — пятьдесят шесть шагов по длинной сырой кишке, наполненной пресным душком плесени.

Именно в этот момент у меня обычно начинают мелко дрожать руки. Хочется сорваться и бежать, чтобы прилетел вслед между лопаток милосердный выстрел. Но я шагаю с Полковником в ногу. На пятьдесят седьмом шаге дрожь пройдет, и все придет в норму.

— Медосмотр, расстановка. В оружейную и на исходную, — скупо рассказывает Полковник давным-давно известный мне порядок. Он обязан. Это его работа. Никто не проверит, но он говорит. Каждый раз. Морщится только, и дряблое старческое лицо будто трескается от морщин.

— Групповой захват флага. Боевые патроны. Идешь ведущим.

Явно не мой день. Быть наседкой для свежего мяса без опыта, и не дать новенькому сдохнуть в первой же перестрелке. Не спорю, для новичка — настоящее спасение, а для меня — один большой геморрой, на порядок понижающий собственные шансы.

Мало кто из хозяев обычно соглашается подвергнуть риску обстрелянного, опытного гладиатора, отдав на роль «ведущего», да еще и в раунде с боевым оружием. Разве что если ваши гребанные закусочные терпят крах, долги растут, как на дрожжах, а вам предлагают солидную сумму за аренду лучшего бойца — голову ставлю на отсечение — «всего на один блядский сука раз». Как будто чтоб сыграть в ящик одного раза мало.

Головой разбрасываться глупо. Да и не оценит никто. Я молчу.

Полковник шлепает пропуск на магнитный сканер. Дверь в медотсек в отличие от нашей в жилом боксе новенькая, стеклянная и калориферы работают, а не просто гудят как сотня мух. Ну да, тут ведь люди работают, а не живет скот, который пусть скажет спасибо, что жрать дают.

Доктор Гарнер, как всегда — гундит себе под нос, ни хера не понятно что и рассеян, будто накануне неслабо погулял.

— Ты знаешь, что делать, — кивает он патлатой головой в сторону больничной койки, и я начинаю раздеваться, стаскивая светло-серый тренировочный костюм.

Датчики присасываются к груди с пошлым чпоканием. Зеленая лента на кардиомониторе предательски вихляет, то и дело уходя резко вниз. Док раздраженно цокает языком:

— Какой по счету у тебя бой за последнюю неделю?

— Третий.

— Твой хозяин окончательно рехнулся, — бормочет Гарнер и косится на мою форму на спинке стула. — Сволочи. Все они сволочи. Экспл… Ататоры. Ты ему и так уже состояние… Да. Небольшое сколотил. На чистое белье он может раскошелиться? Паразиты. Все они…

Такие вспышки гнева я про себя называю фантомными возмущениями. Как бы человек ни сердился на суровое обращение с гладиатором, недовольство призрачным фантомом угасает само собой, стоит мне исчезнуть из поля зрения, и никогда ни к чему не приводит.

К тому же форма, строго говоря, чистая. На боку и спине желтеют застиранные, так и не сошедшие полностью, следы от крови, когда-то давно просочившейся сквозь бинты перевязки.