10. Двое (2/2)

— Это было ее право, — объяснила она, — ты забрал его.

Принц недовольно скривился, но смолчал. Ему казалось, что этот вопрос был закрыт.

— Я был ребенком, — возразил одноглазый, — и не думал о таких вещах.

Он опустил голову. Ее теплая ладонь прошлась вдоль плеча, теряясь на макушке, несильно сжимая волосы.

— Если бы ты понимал это тогда, то поступил бы так же?

— Я не знаю, — признался Эймонд.

Воцарилась тишина. Вопреки ситуации она не была неприятной или колкой. В такие моменты, когда слова иссякали, а души требовали спокойствия, они молча сидели, наблюдая за волнами. Они умиротворяли, не тяготили.

— Слышал, что на Драконьем камне есть змеи без всадника. — уточнил принц. — Почему бы ей не попытать свою удачу?

— Она все ждет, пока ее яйцо проклюнется, — грустно заключила принцесса.

Он невольно хмыкнул. Ждать годами, лелеять надежду стать тем, кем суждено, но не получать ответа богов. Ему было это знакомо.

— Нам пора, — поднимаясь, сообщил Эймонд.

— Нет, — схватив его ладонь, воскликнула Эйнис, — давай посидим еще немного.

— Ты забыла, что за часом волка следует рассвет?

— Я все прекрасно знаю, — умоляюще протянула девушка, — но неужели тебе не хочется встретить его на берегу хоть разок?

Он на минуту задумался.

Они улетали на острова глубокой ночью, пробираясь потайными ходами в Драконье логово. И возвращались, пока все ещё спали. То было их секретом. Они были тайной. Он не рассказывал о ней никому, как и она о нем. Дядя с племянницей старались избегать появлений вместе. Придворные языки бы быстро распространили молву. Семейные приемы лишь усугубляли положение, тяготили обоих. Но все же давнее напряжение, что витало между ними, сошло на нет. Они всегда сидели неподалеку, почти напротив друг друга. Невозможность открытой демонстрации чувств, прикосновений без тени опасения раздражала. В такие моменты, осторожно переглядываясь, они общались без слов. Никто не выказывал образовавшегося чувства недовольства. Они наслаждались моментом, и не думали, что будет дальше.

Эймонд сел обратно на песок. Принцесса медленно коснулась его щеки, проводя пальцами по скуле. Чувство удовлетворения медленно растекалось по его крепкому телу, вызывая искреннюю улыбку. Ее прикосновения отдавались электрическим разрядом, каждый раз на время парализуя. Поцелуи опьяняли лучше всякого вина, а ласки нежных рук казались исключительными. Мягкие губы нашли его, жадно соприкасаясь. Рука Эйнис легла на грудь принца, медленно продвигаясь вниз. Достигнув его возбужденной плоти, она несильно сжала ее, поглаживая. Эймонд разорвал поцелуй.

— Что ты делаешь? — поразился он.

Она смотрела на него, казалось, не моргая. Ее распухшие влажные губы еле приоткрывались, вбирая воздух с едва уловимым свистом. Глаза начали нервно бегать по его лицу. Принцесса все еще молчала, будто собираясь с мыслями.

— Я хочу тебя, — сорвалось с ее губ шепотом.

Признание разливалось по нему сладкой патокой, а сознание словно на мгновение отключилось. В голове не осталось мыслей. Совсем никаких. Каждый закоулок разума был пуст. Эймонд не мог представить, что она скажет нечто подобное. Девушка, что мягко отстранялась первой, что стыдливо отводила глаза, стоило ему коснуться ее груди, сейчас сама предлагала себя. Наглаживала его мужское начало, заставляя его изнывать в терпкой пульсации. Он был доволен ее порывом, но казалось, что это неправильно. Ее поступок был лишним. Таргариен, отодвигая желание на затворки, прислушался к себе. Он сам не верил в то, что собирался сказать.

— Нет, — тихо донеслось до ее ушей.

Эйнис встрепенулась, словно на нее вылили чан с холодной водой. Ее щеки стыдливо заалели, но в таинстве ночи Эймонд этого не заметил. Рука потянулась к его груди, судорожно цепляясь за ткань рубахи. Сжав ее, она притянула его ближе. Он не сопротивлялся, послушно поддаваясь.

— Ты же хочешь этого, — тихо зашептала она, глядя в лицо дяди, — я знаю.

Принцесса в силу юного возраста могла делать ошибки, отпускать поспешно высказанные слова, приходить к ложному выводу, но сейчас она была как никогда права. Он думал об этом постоянно, особенно, когда Эйнис ненароком задевала низ его живота; неумело, но так чутко целовала в шею; была смелой и открытой. Но он хотел между ними ясности. Перспектива быть с ней единожды, а затем отпустить навсегда не казалась ему подобающим вариантом.

— Ты не представляешь насколько, — выдохнул он с видимым напряжением, — но не так.

Они смотрели друг на друга. Ее взгляд был наполнен надеждой, его — превозмоганием. Принц к собственному неудовольствию снова отпрянул первым, срывая расстроенный вздох с ее губ.

— Тогда давай вернемся в покои, — не унималась племянница.

Эймонд взглянул на нее строже, чем требовалось.

— Не хочу обесчестить тебя, принцесса, — осекся он.

— Если мы оба этого хотим, то разве это плохо?

— Нет, — ответил принц, заводя ее волосы за плечи, — но я настаиваю на легитимности наших отношений.

Эйнис оторопела.

— Будь моей женой, — проговорил он, почти касаясь ее лица.

— Я-я-я... — немощно пролепетала девушка, — не нужно, прошу тебя.

— Почему? — поднимаясь, досадовал Эймонд. — Я не достаточно хорош для тебя, чтобы быть чем-то большим, чем просто тайной?

Он выплюнул слова злобно, яростно. Она не винила его, лишь встала с теплого песка, пытаясь держать себя в руках, но получалось плохо. Руки дрожали, а мысли путались. Соль готова была хлынуть из ее глаз с минуты на минуту.

— Эти последствия лягут на меня камнем, — тихо произнесла она, опасаясь реакции.

Тревога была не напрасна. Лицо его исказилось в кривой, мерзкой усмешке.

— А утехи на пляже с мужчиной, что тебе даже не жених — нет?

— Послушай, — мягко начала белокурая, — мои чувства к тебе настоящие, но у нас бы все равно ничего не вышло.

— Что? — донесся до нее тихий, почти неслышный ответ.

Он не разобрал собственного голоса. На секунду посчитал, будто и вовсе не отвечал.

— Наши семьи вряд ли одобрят союз, ты это и сам знаешь, — ответила Эйнис с горечью, — я лишь хотела, чтобы последний миг наш был счастливым.

— О чем ты? — недоуменно проговорил Эймонд, подходя чуть ближе. — У нас много времени вместе и мы можем...

Он не успел договорить.

— Мы покидаем Королевскую Гавань, — перебила она его грубо.

Эймонд оцепенел. Казалось, сердце стучало так сильно, что готово было сломать его грудную клетку, вырваться наружу, заливая все алым потоком на своем пути. Он хотел растечься на песке багровым месивом, остаться кровавыми брызгами на бледной коже Эйнис.

— Когда? — произнес юноша безо всяких эмоций.

Она не стала лгать.

— Сегодня утром. Мои сестры и братья скучают по дому. Наша поездка затянулась.

Он смотрел в ее глаза, по крайней мере пытался, ведь Эйнис спешно уводила взгляд в сторону. Дядя резко схватил ее за плечи, притягивая к себе. Расстояние между ними быстро растворилось. Он хотел видеть ее, чтобы у нее не осталось шанса спрятать свой полный стыда взор.

— И когда ты собиралась сказать мне? — обрушился юноша с тирадой, сжимая хрупкие плечи чуть сильнее, встряхивая.

— Прости, — выдохнула Эйнис, — я не хотела делать последние дни горестными.

В нем плескалась чистая, неподдельная ярость. Одноглазый хотел сжать ее сильнее, услышать хруст костей, что ломаются под его грубыми руками. Причинить ей боль, заставить почувствовать то, что он ощущал сейчас сам. Но, взглянув в ее испуганные глаза, он ослабил хватку, а через мгновенье и вовсе более не держал.

— Знаешь, что я думаю? — прохрипел он.

Эйнис молчала, ожидая ответа.

— Ты — лицемерная эгоистка, — сорвался Эймонд. — Играла со мной в игру, что была заранее обречена, хотя упрекала меня в подобном. Все знала, но предпочла молчать. Если ты думаешь, что способна отсрочить неизбежное, то я вынужден тебя огорчить, племянница. Рано или поздно тебе предстоит связать себя узами брака, как и мне. Только вот это уже будет не твоим решением. Выбор сделают за тебя, а мужа навяжут. Останешься несчастной на всю свою жизнь, как моя бедная сестра.

Его красноречие плавилось горечью уст, стекая на песок. Подползало к Эйнис, впиваясь в ее ноги, проникало под кожу. Он мягко коснулся ее плеча. Ее трясло.

— Сейчас у тебя есть шанс обернуть все в свою пользу. Ты просто боишься сделать то, чего на самом деле хочешь. — выговорил Эймонд. — Где твоя драконья кровь? Выкипела? Испарилась?

Слова звучали печально, что не прошло мимо Эйнис. Дядя дышал громко, переводя дух. Она отдавала себе отчет, что он прав. Но легче не становилось. Тупая боль разъедала кожу, забираясь все глубже.

— Что ты предлагаешь? — обессиленно протянула принцесса.

— Мы заключим валирийский союз, как твои мать и отец, как Эйгон Завоеватель и его сестры. Никто и ничто не сможет его разрушить.

— Семья не простит меня, — противилась она, содрогаясь вновь.

— У них не останется выбора, свыкнутся. — вразумил ее Эймонд. — А нет, то я останусь с тобой.

— Я не хочу быть матерью, — шептала девушка.

— Если все пойдет прахом, и нас заставят, то мы сможем сбежать.

— И ты готов пойти на это? — не веря подала голос принцесса.

— Да, а ты?

Эйнис тихо кивнула. Он улыбнулся, мягко касаясь ее губ. Хрупкие девичьи руки обхватили его, притягивая к себе. Она вжалась в его грудь, вдыхая аромат тела.

— На Драконьем камне ведь есть Верховные жрецы? — невзначай поинтересовался Эймонд.

— Только один, — ответила девушка, — он заключал брак родителей.

— Он сможет нам помочь?

— Релаемар беспристрастен. Воля двух валирийцев — его закон. Он не посмеет отказать.

Эймонд кивнул, безмолвно соглашаясь.

Где-то вдалеке показалось красное зарево. Принц невольно вдохнул.

— Я провожу тебя до покоев, — тихо проговорил он.

Двое, сцепив руки, направились к Вхагар.