2. Око за око (1/2)

Время близилось к полудню, часу, когда можно было немного расслабиться или подремать. Прислуга лениво бродила по замку, а члены королевской семьи занимались своими делами. Эйнис всегда ценила эти хрупкие мгновения, когда она могла сидеть в своих покоях совершенно одна и предаваться чтению. «Сказ о Квохоре» — последняя книга, подаренная отцом, заставляла ее детскую кожу покрываться россыпью еле видимых мурашек. Город, что славился своими искусными ремесленниками, привлекал принцессу не только прекрасными гобеленами, изображения которых она рассматривала на страницах, но и недавней новостью. Рассказы о том, что ныне Квохор стал ближним Асшаем, увлекали так же, как и пугали. Приверженность магии искрилась в ее драконьей крови. Девочка боялась того, чего никогда не видела, но эта неведомая сила была неотъемлемой частью ее самое.

Дед принцессы, король Визерис, нередко рассказывал единственной и горячо любимой внучке о Древней Валирии. Их дом был обязан колдовству всем: своей мощью, бесчисленным талантам, и, конечно же, способностью повелевать драконами. Эйнис свято полагала, что ее жилы наполнены волшебством. Девочка не знала, как оно выглядит, но верила, что бесформенное нечто все еще теплилось внутри каждого Таргариена, когда-либо жившего на этой земле. Она хотела собственными глазами увидеть руины некогда могущественной Валирийской империи. Убеждала матушку и отца посетить далекий край вместе. Но они, оберегая безутешную дочь, поведали об опасности ее давней затеи.

Старая Валирия, несомненно, давным-давно была прекрасным местом. Чертогом простора, богатства и мощи. Статные купола высоких башен столицы, искрящиеся магическими сферами, пылали ярко, заменяя ей тусклый свет факелов и свечей Королевской Гавани. Возведенные из черного оникса, постройки переливались днем от солнца, а ночью блестели столь же бурно, когда магия их появляющихся куполов начинала пробуждаться вновь. Расположившись у подножия вулкана, город позволял лаве стекать по своим улицам, заполняя воздух жаром. Изысканные дворцы великих валирийских домов выглядели богато и возвышенно. Благородные драконьи владыки никогда не касались своими ногами земли, передвигаясь по городу и его окрестностям исключительно на драконах. Но слуги, не имея возможности летать на таких существах, пользовались каменными мостиками, что соединяли дворцы и башни города.

Но то было столетия назад. Ныне весь блеск могущественной империи выцвел, исчезнув вместе со всеми ее обитателями. В тот момент, когда разрушаемая извержением четырнадцати вулканов прекрасная столица умирала, Валирийская империя стремительно приблизилась к своему закату. А когда стих последний человеческий вопль и рев дракона в агонии, живая память об этом месте и вовсе перестала существовать. Единственное творение Семерых, которому удалось видеть столицу воочию и спастись от Рока, был Балерион Черный Ужас — величайший из всех драконов. Но даже он, выбрав вечный покой, давно почивал в подземельях Красного Замка. Вместе с ним неизбежно умерла и вся память о некогда прекрасной империи.

По заверениям родителей принцессы любой, кто возжелал посетить руины их общей исторической родины, не находил ничего хорошего. Поговаривали, что этими краями и по сей день правил Рок. Небо над бывшей столицей, что ранее было чистым и нетронутым, зловеще располосовалось кроваво-красными подтеками, разбегающимися далеко за ее пределы. Старый валирийский тракт, соединявший некогда империю с Волантисом, стал называться «Поприщем демонов». Любой моряк, дороживший своей жизнью, не поплыл бы туда ни за какие богатства мира. Дымное море, окружавшее теперь край Рока, не прекращало кипеть, выплескивая из своих пучин ядовитый пар. Те, кто осмелились подплывать к проклятым водам, пропадали бесследно, и лишь сама земля мертвой Валирии была свидетелем того, что с ними сталось.

Внезапно раздался стук в дверь, и девочка отложила книгу в сторону.

— Войдите, — громко произнесла она.

На пороге показался ее отец.

— Папа, — кинулась Эйнис к мужчине, обнимая за шею, — наконец-то!

— Ну же, милая, — заключая дочку в свои объятия, улыбнулся он, — меня не было всего неделю.

Принц-консорт часто отдавался путешествиям, оставляя детей и жену в столице с нетерпением ждать своего возвращения. Рассекая соленый воздух Узкого моря, оседающий свежестью на лице, Таргариен направлял Кровавого Змея вперед. Пентос, ставший его пристанищем много лет назад, тешил непомерное эго мужчины. Радостная толпа, только лишь завидев в небе могучего зверя, чья чешуя отливала благородным багряным, начинала гудеть, и ворох приветствий заражал всех вокруг. Пролетая над квадратными домиками, возведенными из грязно-кораллового кирпича, Деймон следовал к дворцу магистра, что каждый раз встречал его со всеми почестями. Голый расчет скрывался во всем: в широких улыбках местных жителей, в слащавых речах придворных, в обходительности и учтивости магистра. Деймон видел их насквозь, прекрасно понимая всю тривиальность сложившихся обстоятельств.

Пентос, не имеющий собственной армии, оставался беззащитным перед вновь возрастающим могуществом Триархии. А принц на драконе, слывший своей свирепостью в боях за Ступени, отлично подходил на роль защитника. Прослышав о частых появлениях Порочного принца, Три сестры не смели трогать город, не желая провоцировать Деймона на новую бойню. Страх за собственные жизни заставлял людей пресмыкаться, выполняя все, что ему было нужно. Он без труда проникал в личную библиотеку хранителя дворца, изучая старинные книги и забирая те, что приходились по нраву. Торговцы, желавшие воочию увидеть прославленного воина, тянулись во дворец из разных уголков Вольных городов. Купаясь во всеобщем внимании, Деймон с удовольствием выбирал диковинные вещицы. Но неделя за пределами Королевской гавани завершилась, не успев начаться, и принц вернулся в Вестерос.

— Когда ты прилетел? — выдохнула Эйнис.

— Только что, — произнес будущий король-консорт, приглаживая белоснежные волосы ребенка, — уже видел твою матушку, братьев и сестер. Обрадовал их.

— Чем же? — заинтересованно вскрикнула принцесса.

Деймон хитро ухмыльнулся и достал из кармана небольшую бархатную коробочку темно-красного цвета и вручил ее девочке. Она немедля открыла ее, с любопытством разглядывая содержимое. Ее взору предстали две синих сферы размером с крупный виноград.

— Спасибо, красивые, — отозвалась белокурая, — как они называются?

— Это сапфиры, Эйнис, — объяснил мужчина, — один надежный торговец редкостями из Кварта продал мне их, когда я был в Пентосе.

— Так, значит, они редкие? — вымолвил ребенок с неподдельным любопытством.

Легкий кивок стал его ответом.

— Но почему? — задумчиво произнесла девочка. — Что в них особенного?

Деймон молча сел в кресло рядом с кроватью дочери и посадил принцессу на колени.

Солнечные языки стремительно ворвались в серость покоев, норовя достигнуть драгоценных камней, что лежали у принцессы на ладони. Прикасаясь к поверхности, свет проникал в сапфиры, и темное, почти что смольное свечение вырывалось изнутри.

Блики быстро распространялись по комнате, заполняя ее. Девочка, охая от восхищения, наблюдала, как они скачут по стенам.

Отец, наблюдая за ней, удовлетворенно хмыкнул и тихо начал свой рассказ.

— Говорят, что когда-то давно наши драконы не были единственными в мире.

— Были другие? — заерзала от волнения принцесса.

Деймон утвердительно кивнул.

— Наши драконы правили небом, живя на суше. Но были и другие, которые обитали в море. Однажды морские существа вышли на берег. Меж ними случилась великая битва. То было яростное и кровопролитное сражение. Драконов моря было много, но они уступали в размере, в то время как драконы суши были малочисленны, но огромны...

— Как Балерион? — перебила отца вопросом Эйнис.

— А может даже больше, — задумчиво произнес отец, продолжая рассказ, — когда стих последний рев, все морские драконы были повержены. Те, чьи тела не были сожжены, долго гнили под испепеляющим солнцем близ Нефритового моря. В конце концов, их плоть смиренно сгинула, а кости истлели. Но вот глаза лишь ссохлись и спустя много-много веков превратились в прекрасные камни, что держишь ты в своей руке.

Эйнис задержала дыхание, переводя все свое внимание на два камушка.

— Это правда случилось? — любопытствовала белокурая.

— Это все лишь легенда, — мягко ответил принц-консорт.

— Но очень красивая, — заключила его дочь.

***</p>

Эймонд смиренно стоял в тишине коридоров замка, уже освещаемых свечами и факелами. Мальчик настороженно оглядывался по сторонам до тех пор, пока из-за угла не показалась Эйнис. С того самого вечера в Богороще принц стал бояться свою мать. Не желая снова вызывать ее гнев, юнец старался встречаться с племянницей тайно, пока никто не замечал. Девочка, поначалу негодуя от неожиданной новости, обиделась на принца. Но с его решением спорить не стала.

— Тебя не заметили? — тихо поинтересовалась принцесса.

— Нет, моя матушка уже крепко спит, а Эйгону не до меня, — так же тихо ответил мальчик, — а тебя?

— Вроде нет, — подойдя ближе, произнесла Эйнис.

— Так что же ты хотела мне показать? — почесав подбородок, изрек принц.

— Протяни руку.

Эймонд без лишних вопросов выполнил просьбу племянницы. Касаясь его холодной кожи, девочка положила на ладонь один из двух камней.

— Что это? — рассматривая камушек в руке, протянул мальчик.