Том 2 Интерлюдия Ученики (2/2)
Братья по учителю? Это даже не смешно. Один безвольный трусливый карл, другой страшный на лицо карлик, одарённый при этом многими талантами. Воистину, вероятно, желая хоть как-то компенсировать его уродство, природа щедро одарила его в другом. Настолько щедро, что Гретта чувствовала настоящую черную зависть, но слова учителя по этому поводу отрезвляли.
К тому же урод Эгиль хотя бы в перспективе полезен, его глаза хоть и цвета коровьего навоза, но не воняют, а вот другой... В него даже плевать мерзко.
***
Хаук Свинопас молился, посыпая пеплом свои и без того грязные волосы. К счастью он не был блондином, и то, насколько его голова грязная, не было видно, особенно издали.
- Мать Земля Всезащитница... - тихие слова крестьянина разносились по его келье.
- Защити меня от слуг диавольских, дай сил устоять перед искушением, - его молитва продолжалась, пускай бог, к которому он обращался - молчал. Парень в исступлении смотрел на грубое изображение женщины, что олицетворяло древнюю богиню плодородия. Неподалеку на лавке валялись книги, держащие в себе дьявольские писания, но карл даже не думал к ним притрагиваться. Шутка ли, проклятые письмена могли бы заменить чистые и непорочные мысли в его голове! Хаука не проведешь! Его вера крепка, а разум тверд, как небесная Твердь!
- Почему... Почему она не отвечает? - сомнения закрались в душу мужчины, но поток незамутнённой искренней веры разом очистил его голову от ненужных мыслей.
- Богиня! Она решила испытать меня в противостоянии мерзким нечестивцам! Сорок земных поклонов в пол докажут мою веру! - лоб Хаука с глухим стуком врезался в пол, потом ещё раз, и ещё. С фанатичным огнем в глазах парень продолжил биться головой о пол. Ему было больно, да и сколько это - сорок земных поклонов? Если бы он умел считать больше, чем до десяти, то возможно смог бы отсчитать нужное количество. Но зачем уметь? Зачем думать? Если вера есть в твоём сердце, тебе не нужны ни лишние знания, ни мозги! Чистый незамутнённый разум приблизит тебя к богу!!!
- Ступор, - словно прозвеневшее в череде бездумных ударов о пол, осталось незамеченным, но бьющийся в исступлении замер и не мог даже пошевелиться. Богиня дала ему Знак!!!
И в этот самый момент, когда сердце молодого карла купалось в лучах веры, ведро ледяной воды вылилось ему на голову.
- Ну что болезный, не хочешь по-хорошему? - знакомый голос старого слуги нечистого, наполнил сердце Хаука настоящим суеверным ужасом. Парень было попытался сотворить обережный круг матери-Земли, но тело всё так же не слушалось.
В это время старик в проклятой чёрной мантии, сотканной в самой преисподней, дьявольски оскалился. Стражи, пришедшие с ним, подняли беспомощного Карла и куда-то понесли.
- Проклятые слуги зла! - орал Хаук, всё сильнее бледнея и заметив, что несут его в подвал. Изверги приковали беспомощного верующего к стене. Перепуганный селянин опасливо огляделся по сторонам, и в ужасе замер. Все стены темницы, освещаемой чадящими масляными лампами, покрывали искажённые нечистые письмена. Демонические голоса исходили от них, шепча искажённые еретические знания. Хаук пытался отрешиться от происходящего, но не слышать эти слова было выше его сил.
- Мир имеет форму шара...
***
Ойвинд устало потёр виски. У него было два талантливых ученика, и селюк Хаук, что, несмотря на свой низкий талант, умудрился свести свою полезность к минимуму, ведь хоть его душа и была чиста, то же самое нельзя было сказать про его разум. Второй найденный им талант был фанатичным верующим очередного мёртвого культа. Хотя во всём, что касается богов, опасно считать этих тварей мёртвыми, учитывая, с какой лёгкостью они перерождаются, сменяют умерших собратьев, или же вовсе остатки мёртвого культа рождают нового бога. Иными словами, боги, они как плесень, оставишь кусочек, и вот она цветёт и пахнет, отравляя умы. Ойвинд раздраженно поправил свои волосы.
- Интересно, что будет сильнее? Знание, отпечатанное в говорящих магических глифах, или обычная человеческая тупость, помноженная на фанатизм? - маг раздражённо потёр виски. Сейчас сильно не хватало Читающих и Пишущих Разум из главной семьи - с ними прочистить мозги одарённому идиоту было бы проще. Сейчас же оставалось только ждать, и проверять магические глифы на стенах, защищающих от божественного внимания, и тяжёлый труд по перевоспитанию человека, отравленного фанатизмом веры. Маг тяжело вздохнул, в иной ситуации фанатика можно было бы тихо прибить и очистить его душу ритуалом, но мастера, знающие необходимые заклинания и ритуалы, не его подчинённые, а сам Ойвинд на подобное не был способен. Да и магический талант, даже самого низкого пошиба, достаточно редкое качество. Однако, чем больше раздражения приносил магу тупой селюк, тем сильнее было желание продать фанатика мастерам големов. Душа одарённого – хорошая основа для ядра живой куклы.
***
Маленький гоблин, лет четырех на вид, почесал свою лысую покрытую лишаями голову, после чего шмыгнул носом-пуговкой, и схватив на своём надутом пузырём пузе жука, с аппетитом закинул его себе в рот. С аппетитом похрустев хитином, гоблин продолжил свою небольшую работу, которую выполняли все гоблинята сборов с пятнадцати-шестнадцати. Но хоть у него и был голый зад, да второй нос под животом тоже с пуговку, в отличие от остальной мелочи, у маленького гоблина было имя, несмотря на то, что по правилам остальные будут ждать свои имена ещё долго - этот гоблин был особенный, его звали Пузяк Ржачный.
Старший Шмыго долго не мог произнести имя, которое нашёптывала ему мудрость предков, хотя Пузяк подозревал, что мудростью там и не пахло, и старший просто называл гоблу тем, что в голову придет. Очевидно, так получили свои имена Засрань, Плевань, Блевань и Срань. Так что, смотря на остальных жертв носатого колдуна, Пузяк радовался, что ему досталось весьма неплохое имя. А то, что над ним все ржут, это ведь неплохо. Пока над тобой ржут, тебя не жрут.
Как-то Пузяк увидел гоблу, шпыняющую странного вида самку. На ней была тряпка, которую быстро забрал себе Засрань, став чем-то отдалённо похожим на Старшего Шмыго. Гоблин тихо усмехнулся про себя подобному сравнению, но тут же осёкся, заметив, как захныкала мелкая самочка с него ростом. Гоблинам было всё равно на её слёзы, и обступив кроху полукругом, лысый сгорбленный Засрань, круглощёкий Плевань и ещё пяток каких-то безымянных с гиканьем обсуждали судьбу самочки.
- Тык эта… Она ж, человечина… Мелкая совсем, такая и приплод не вынесет… Мож ну её, в кАтёл? – косноязычный Плевань выдвинул предположение, над которым вся банда дружно задумалась. И тут Пузяк понял, что нужно действовать. Подобрав с пола пещеры чей-то зловонный кал, гоблин резко бросил его метя в лицо мелкой самочки. Он мог бы собой гордиться, его снаряд испачкал левую щеку и подбородок человеческого дитя. Гоблины заржали, и хватая с пола нечистоты, стали покрывать ими кричащую от ужаса самочку, кто-то умудрился запулить ей нечистотами прямо в рот, что заставило гоблина поёжиться, вспоминая этот мерзкий вкус.
Наконец забава окончилась, и банда пошла по своим делам, оставив посреди пещеры хныкающую и срыгивающую попавшие в рот испражнения девочку. Пузяк улыбнулся. Юдишка тупые, совсем тупые. Ей бы радоваться, что её жрать не стали, а только в грязи поваляли, а ведь всё могло быть иначе! Но сейчас у племени достаточно мяса и личинок, сама она слишком мелкая для размножения, зато зло пошутить над бесполезной самкой всегда можно, это даже интереснее чем есть. Так точно думали остальные, но Пузяк думал иначе. И может сейчас, она тупая бесполезная юдишка, но он её научит выживать, и сделает ему, Пузяку, полезной. Улыбка гоблина стала шире, когда он шагнул к покрытой нечистотами девочке, и та в ужасе отшатнулась, будя в душе маленького гоблина особый азарт.