Немного тепла (1/1)
Жар-птица медленно открыл глаза, уловив слишком громкие звуки, раздававшиеся в его прежде тихом лесу. Через крону дерева виднелось безоблачное лазурное небо.
Он стремительно и бесшумно спрыгнул из самой гущи ветвей. Пышный хвост из роскошных искрящихся перьев зашуршал по траве под такт шагов человеческих ног существа. От оперения, покрывающего часть лица, весь позвоночник и огромные сложенные крылья, исходил жар, и, привлекаемые свечением своего царя, вскоре слетелись другие птицы-огни, заинтересовавшиеся активностью главы. Жар-птица бесшумно подошёл к густому кустарнику, из-за которого и доносился шорох и приглушённое рычание. Зрачки царя стремительно сузились, а прежде спокойное и прекрасное лицо приобрело холодное выражение.
Прямо в его лесу, на этой священной земле, группа людей сейчас травила детёныша дракона. Чешуя малыша переливалась ярко-красным — цветом сильнейшей тревоги и напряжения; извиваясь в вервии из стали, особо опасной для представителей драконьего племени, детёныш пытался отбиваться от нападавших и кусаться, но охотники уже крепко связывали ему пасть и фиксировали цепи на крыльях, не обращая внимание на то, что своими неаккуратным действиями изранили детёныша до крови. Холодную ярость Жар-птицы почувствовали и её подопечные, тревожно затрепыхавшие крыльями.
Чтобы спугнуть непрошеных гостей, глава потоками своей энергии создал иллюзию огня, который защитным кольцом окружил малыша и заставил людей отпрянуть; затем пламя стало стремительно распространяться замысловатыми, прекрасными, но кажущимися смертельными узорами, подбираясь к своим жертвам всё ближе. Конечно, те сбежали довольно быстро.
Удовлетворенно кивнув и щёлкнув хвостом, чтобы морок рассеялся, Жар-птица степенно подошёл к дрожащему дракончику. Прищурив золотистые глаза, в которых будто плескалось то самое пламя, спасшее несчастного, царь рассмотрел малыша.
Это был очень красивый и довольно пухлый детёныш; на голове темнели аккуратные рожки, когти были ещё круглыми и короткими, под цвет рогов; короткий хвостик нервно подергивался; но завораживали в этом облике именно глаза — на редкость чистые ярко-алые радужки и узкие и холодные, будто льдинки, зрачки. Быстрым и выверенным движением Жар-птица избавил ясноглазого от пут, затем лёгкими касаниями прижег раны, наблюдая за реакцией дракончика, чтобы ненароком не причинить сильную боль. Но детёныш оказался выносливым и не капризничал, во все глаза уставившись на своего спасителя. Глава начал успокоительно поглаживать на удивление холодное тельце, сначала напряжённо замеревшее. Позднее дракончик неосознанно начал сам льнуть к царю, его прикосновениям, тянуться к столь желанному теплу. Губы Жар-птицы тронула улыбка. Он подумал о том, что, раз ясноглазый находится в первоначальном облике, то дракончик ещё не достиг и пяти лет, когда существа приобретают человеческие черты, становясь, по сути, полулюдьми. Что ж, главе не впервой заботиться о детях, поэтому он не ощущал неловкости, умея успокаивать и поддерживать других. Спустя долгое время, когда рассветное небо сменилось полдневный жаром, а затем вступило в свои права и суморочье, глава по-прежнему оставался рядом с малышом, который устроился на коленях царя и, устав от дней в постоянном напряжении, уснул от мерных поглаживаний.
Он был последним — глава знал это. Бедное дитя, обречённое на одиночество без шанса встретиться с сородичами — спустя десятилетия зачисток представителей этого удивительного племени люди, ради получения признания и уважения в обществе, истребили практически всех драконов. Прежде величественные и могущественные, занимающие огромные территории, теперь драконы почти вымерли, а те, кто выжил, — влачат жалкое существование, пребывая в постоянном страхе быть пойманными и потому тщательно скрываясь. Но можно ли назвать такое существование жизнью? Люди стали говорить так: «Лишь избранному герою удастся увидеть дракона только раз в столетие». Какое поэтичное выражение…
Сидя с закрытыми глазами, Жар-птица прислушивался к звукам леса — дома, в который он был просто влюблен, несмотря на столько прожитых здесь лет, обитателей которого хотелось всегда оберегать. И теперь этот дракончик тоже был тем, о ком хотелось вечно заботиться. Да, таково большое и любящее сердце царя. В умиротворении пролетела ночь… На следующее утро Жар-птица проснулся один. И больше не встречался с ясноглазым.