21 (2/2)

Он закрыл дверь, и Юра усмехнулся:

— все помнит, чертёныш. Как он тебе?

— очень милый, — улыбнулся Сеня, — хороший. Такой открытый.

— он общительный. Так и будешь ходить с котом?

— ага. А что, он спокойно сидит, все круто. Вы так общаетесь.

— с Даней?

— Даниэль не совращается как Даня.

— я сокращаю. Ну да. Давно дружим просто. Через многое прошли.

— например?

— спроси у него сам, он лучше помнит.

Сеня усмехнулся, и спросил:

— когда?

— он заедет ещё. Мы в принципе наверное часто его видеть будем.

— о, круто. Мне ты сижки не даришь, — заметил Арсений.

Юра цокнул языком, и протянул парню другую пачку сигарет. Тот довольно улыбнулся:

— сенькб. Мы долго идти будем?

— а ты что, уже устал?

— ножки мёрзнут.

— а. Нет, вот, через дорогу.

Парни сели в такси, Юра назвал адрес, и они тронулись. Сеня глазел в окно.

— Питер красивый, — заметил он, отпуская Густава на сидение. Тот, мяуквнув, перелез к Юрию на колени, — такой утончённый, роскошный. Вау. Эстетично.

— спасибо. Город сам по себе красивый, не зря же Культурной столицей назвали. Привыкай, тут жить будешь.

— угу. Хочешь прикол?

— Слушаю.

— отчим продал дом. Который в деревне. Забрал меня только потому что документы на собственность у меня. Взял за волосы, сказал: подписывай! Я и подписал, дурак. Все.

— может в суд обратиться? Ну, за вот это все, за дом, за незаконное удержание.

— я просто не мог уехать. Если бы мог, я бы уехал. Ты не думал о переезде, я так полагаю?

— мне лень. Что переезжать, куда точнее. Мне и тут хорошо. Хотя, я думал в Канаду. так красиво.

— в Канаду… так далеко?

— оно того стоит. Там здорово. Серьезно, поверь мне на слово.

— я верю. Я за пределы России ни разу не выезжал с момента первого переезда.

— вообще никогда?

— Неа. А ты?

— было. Выезжал. В основном это были Финляндия и Канада. Один раз был в Швейцарии. С Даниэлькой там познакомился. Ему было шесть, мне было девять.

— о, ему восемнадцать?

— девятнадцать совсем недавно исполнилось, буквально позавчера.

— с прошедшим его. Какая у него фамилия?

— Чернышевский. Ну, он сменил. Изначально был Петровский, сейчас вот.

— о, прелестно. У нас похожие фамилии.

— один я Васенков.

— круто же. Выделяешься.

— спасибо.

Приехав, они зашли в действительно старый по виду дом. Двенадцатиэтажный, кстати. Юрка жил на десятом этаже, они поднялись по лестнице, красноволосый отпер дверь.

Сеня зашёл, и осмотрелся. Квартира была в тёмных тонах, просторная. Комнат было много.

— проходи осматривайся, — улыбнулся парень, — я твои вещи в комнату к себе закину, ок?

— Оки!

Черноволосый пошёл по комнатам. Первая комната, которая ему попалась, оказалась спальней. Она была чистая, вместо обоев была темная краска. На полу паркет. Двуспальная кровать, шкаф, рабочий стол в углу. Пустая.

Следующая комната — ванная. Тоже красивая. Большое круглое зеркало, раковина под ним, а рядом душевая, прикрытая со стороны входа стеной. Ванная, какой-то шкаф, какие-то картины.

Ещё ванная, только уже в японском стиле. Потом кухня, чуть светлее, чем все остальное. Гостиная с большим чёрным диваном и парой кресел с торшерами перед телевизором, пушистый белый ковёр, какие-то штуки для Густава. За диваном был стол, видимо обеденный. На нем в вазе стоял букет темно-красных роз.

Наконец, мальчик нашёл вторую спальню, и Юрку там.

— нашёл, — сказал он

— привет, — поздоровался Юра, — у тебя так мало вещей.

— ну, сколько есть. Я не особо часто в магазинах бываю.

— значит, скоро будешь.

— сколько денег ты намерен потратить на меня? — прищурился Сеня

— сколько потребуется, — заверил его Васенков, — ты кстати как спал сегодня?

— кошмары снятся, но я не так впечатлителен. Ты будешь пичкать меня таблетками?

— я как раз этого не хочу. Просто, ну, сейчас по-другому ты почти не спишь. Вон, синяки под глазами уже. Лучше тебе немного успокоиться перед всякими врачами.

— их много? — Сеня перебил парня, забираясь на кровать

— не очень. Психолог, психотерапевт, психиатр, ещё на осмотр тебя, кровь сдашь, а дальше посмотрим. Ты кстати не знаешь, ты венерическим ничем не болеешь? Гепатит, СПИД, сифилис?

— или рак, — добавил Сеня инстинктивно, — нет вроде. У тебя никогда не было сотрясения мозга?

— было. Упал с велосипеда головой о землю.

— каково это?

— как объяснить… словно суп в голове плещется. Если сразу не выявили, то потом крови идёт из носа, голова естественно кружится и болит. но меня показали на второй день.

— и что было потом?

— не помню уже. Мелкий же был. Почему спрашиваешь?

— да так интересно просто. Я в детстве ключицу ломал. На меня подружка приземлилась случайно. Не рассчитала траектории прыжка. Все, повезли в больничку, там месяц пролежал. Это не приятно.

— мда. Не жизнь а сплошные травмы.

— как-то так получается

— Ты тут это, осваивайся, если не надумаешь съезжать, то жить ты тут будешь. Понял?

— ага. Ты сам не против?

— нет. Живи, пожалуйста.

— тебе звонят, — заметил Сеня, слыша знакомые звуки

— блять, Даниэль, ну что стряслось? , — закатил глаза Юра, отвечая на звонок.

— Юрка-а, мой хороший, докинь мне сотку на карту, пожалуйста!

— что покупаешь?

— презервативы. Докинешь?

— угу. С кем трахаться будешь?

— с тобой, сладкий, — очевидно, Даниэлька улыбнулся на другом конце, — жду, когда приедешь и выебешь как последнюю сучку.

— ага, уже выезжаю. А серьезно?

— мне просто надо. А то мало ли, перепадёт что-то на Новый год, что бы не было как тогда. м?

— докину я. Удачи тебе подцепить кого-то. Не заразить, малыш, — усмехнулся красноволосый и сбросил звонок

— он влюблён в тебя? — спросил Сеня с интересом

— он угарает. Хотя, может быть. Тебя же как-то угораздило.

— мне повезло. Тебя кстати тоже.

— да, как-то так вышло… ну, наверно, оно к лучшему?

— ну да. Почему ты не поставил брекеты?

— смирился с щёлкой. Да и ты вроде не против.

— мне нравится. Я ничего не смогу подарить тебе на Новый год….

— не страшно. Ты главное не разболейся, а то пролежишь дома всю зиму.

— постараюсь. Как у тебя жарко, ты вообще не чувствуешь что ли?

— нет почти. Могу форточку открыть.

Время пролетело незаметно. Совсем скоро было уже почти двенадцать. Парни сидели на балконе с вином и пиццей, рядом стояла корзинка с мандаринами. Сеня смотрел на город. Юра смотрел на него.

— иногда я чувствую себя как неживым. Словно я призрак. Наблюдаю за всеми вами свысока, но никого не трогаю. Никуда не спешу. Никого не ищу, — сказал брюнет, — но никто не знает, что я смотрю. И никто не думает, что они видимы. Они счастливы. Пусть будут счастливы в неведении.

— красиво. Откуда это?

— мое сочинение за девятый класс. Мне автоматом пять поставили в четверти. Просто вспомнил эти строчки почему-то. «Никем не видимый, никого не жаждущий» вроде.

— ты молодец. Такой талантливый.

— мне этот талант ничего не приносит. Хотя, я занимаюсь тем, чем мне нравится, это, наверное, лучше. Как бы то ни было, сейчас все нормально.

Юрий кивнул, наблюдая за падающим снегом. Огни города мигали, машины и троллейбусы как всегда куда-то бездумно спешили, люди бежали по домам. Звезды горели, Луна сияла как никогда, но этого не было видно из-за облаков. Сеня подпер голову рукой.

— как спокойно мы отмечаем Новый год, — заметил он, — так тихо.

— немного необычно. Может, поступишь куда?

— может. Не хочется снова констатировать с людьми. Да и сессия…

— если что я оплачу. Будет лучше, если у тебя будет высшее образование, даже если ты не будешь работать.

— это правда. Я же говорю, я думаю. Вообще знаешь. я пока что всем доволен. Будет лучше — круто. Не будет — хер с ним.

— да, солнце. Пошли отсюда, холодно.

Они ушли с балкона. Сеня немного шатался от выпитого алкоголя, и потому Юра придерживал его за плечо. Сеня упал на кровать, и разлёгся звездочкой. Через некоторое время он снова подал о себе знать, поднимаясь на локти:

— че делать будешь? — спросил он, наблюдая, как Юра копается в компе

— записывать тебя ко врачам, что ж ещё.

— ну может завтра? Сейчас же праздник, почему бы нам не посидеть вместе? — спросил Арсений

Юра посмотрел на него через плечо: заторможенный, растрёпанный, слегка пьяный, но по-прежнему улыбающимися. Брюнет скосил глаза к носу, и запрокинул голову. Красноволосый снисходительно фыркнул, и подошёл к нему, садясь рядом.

— дурачишься?

— хуею. А ты?

— я тоже. Зачем ты качаешься? — спросил парень, когда Сеня начал качаться вперёд-назад. Тот засмеялся, и, не удержав равновесия, упал на спину, все ещё смеясь. Он вытянул руки вверх, и начал что-то рисовать в воздухе:

— цветы-дома, цветы-дома, цветы-дома. Ля ля ля.

— ты чего?

— я что-то делаю. Мне весело. Я представляю, что все хорошо. И мне хорошо.

— ну представляй. Я тебе зачем?

Черноволосый поднял голову, и переполз ближе к парню, ложась к нему на колени:

— теперь ты не уйдёшь.

— дурак ты, — лаского улыбнулся Юрий, слегка почёсывая парня за ухом, отчего тот улыбался ещё шире.

— дурак, — согласился Сеня

Он что-то начал напевать. Что-то на французском.

— знаешь французский? — поднял брови Юра

— это мама пела мне в детстве, когда я болел. Вот и запомнил. Успокаивает.

— а.

— нет, я знаю французский, ты не подумай. Мы должны были ехать во Францию жить, но потом что-то похерилось и мы потеряли все деньги. Так и остались жить в коммуналке. Но французский я продолжал учить, мне нравилось. Так, с семи лет говорю.

— ого. Ты не рассказывал.

— нет. Просто не было случая.

— твоя мама, она интересовалась твоей жизнью?

— да, раньше. А потом что-то случилось, и чем старше я становился, тем более безразличной она была. Я не понимал, почему так. А потом, после этого инцидента с полицейским, и мне стало совсем все равно. Я перестал с ней разговаривать. Она что-то заподозрила, и всё-таки сделала первый шаг. Но, когда я стал вести себя как раньше, она снова меня забросила. Не знаю, что произошло. Но пока мы общались, и пока были деньги, я много чего делал. На скрипке играть например научился.

— все ещё умеешь? — заинтересованно спросил Юрий

— не знаю. Я выходил на площади играть раньше, собирал деньги себе на всякие ништяки. Меня один раз пригласили открывать учебный год в моей школе.

— ты согласился?

— да. В самом самом конце у меня струны лопнули. Крови было. но всем понравилось. Мне кидали цветы, только я этого не видел, я сидел у медсестры. Я был горд собой.

— ого. Почему перестал?

— не успевал. А потом деньги кончились, покупать новые смычки-струны было проблематично. Ну мне и сказали, что возможно, придётся прекратить.

— когда ты перестал?

— года четыре назад, или три. А почему спрашиваешь?

— интересно. Может, снова начнёшь.

— хотелось бы. Мне самому интересно, насколько я все забыл.

— подарю тебе скрипку на Новый год. Немного опоздаю, но считай, что время не имеет границ.

— Оки. Что ты делаешь? — спросил Сеня, чувствуя, как Юра перебирает ему волосы.

— заплетаю тебе косички.

Сеня отвёл глаза, прикрыв рот рукой.

— что с тобой?

— бабочки в животе, — тихо ответил брюнет, — очень непривычно.

— хорошо.

Сеня кивнул, засыпая. Юра не смотрел на него, потому не заметил. Парень смотрел в окно. В комнате было темно, только гирлянда изредка загоралась и потухала. Наконец, Васенков перевёл взгляд на своего кавалера. Тот спал, мирно посапывая. Юрий невольно улыбался, каждый раз, смотря на него. Он убрал волосы со лба мальчика, и осторожно поцеловал:

— с Новым годом, солнце.