6 часть. (1/2)

– Федь, просыпайся, – кто-то осторожно, но настойчиво тряс парня за плечо, и с недовольным стоном Достоевский открыл тяжёлые, словно налитые свинцом глаза. Голова горела, слабость ощущалась во всём теле, каждой клеточкой.

– Сейчас раннее утро, какого хрена, Коль? Сам сказал, сон это лекарство, – Фёдор сквозь сон тихонько бурчал в подушку, накрываясь одеялом сверху, но Гоголь свернул эту ”защиту” и уселся рядом с больным, кладя руку на лоб, измерял температуру.

– Ты проспал весь день, умник, и даже не поел. Поэтому нужно было тебя разбудить, не ной, – разъясняя ему как маленькому, парень в глубине души удивлялся всё больше. Накахара описывал Фёдора как замкнутого, серьёзного, независимого и внешне жесткого юношу, который ненавидит весь мир, но сейчас перед Гоголем лежал... Ребёнок? Настолько Достоевский выглядел перед Колей беззащитным, слабым, по-детски трогательным и нуждающимся. Или показалось?

– Не смей мне указывать, что делать! – внезапно злобно прошипел лежачий, сверкнув горящими от злости и своей немощи глазами. – Я хозяин в своём доме и не нуждаюсь ни в чьей жалости и помощи, – уже тише добавил парень, шумно сглатывая и морщась от боли в горле.

Показалось.

Гоголь абсолютно спокойно выслушал кратковременную тираду и насмешливо фыркнул.

– Не сопротивляйся помощи, Феденька. Пока я здесь, это гарантия, что ты жив. Я нянчусь с тобой только ради Накахары, поэтому проглоти все свои выкидоны и делай то, что я говорю, потому что мне безумно хочется уехать домой без осадка не выполненного долга на сердце,– чётко, ровно, без агрессии, но с долей раздражения заявил Николай, а Достоевского резко затошнило от приторного и сладостного ”Феденька”.

– Ты меня понял? – врач взял голову больного за подбородок холодными длинными пальцами и заставил посмотреть на себя. Тот лишь слабо кивнул, абсолютно растеряв всю свою напускную уверенность. – В голос.

– Я понял, – хрипло проговорил спустя мгновение Фёдор, а затем сильно закашлялся, словно задыхаясь.

Гоголь мгновенно среагировал и, снова присев, на кровать начал стучать парню по спине. Тот дёрнулся и из последних сил отполз в дальний угол кровати, лишь бы к нему не прикасались.

Николай нахмурился, понимая, что переборщил, и, решив не делать хуже, поднялся и показал на тарелку с едой, стоящую на тумбочке.