черешня (2/2)

— ты рано? — он растерянно смотрит, не верит: на свою любимую маленькую комету в мятной толстовке и ветровке поверх.

— ага, — джемин косится на дотлевающий окурок, но ничего не говорит, — соскучился.

и, сбросив с себя верхнюю одежду да налитые водой кроссовки насыщенно темно-серого, тут же оказывается у джисона лицом под воротником.

— страшно, — шепчет, — соскучился.

джисон, виновато глядя, как пепел осыпается на пол, обнимает джемина одной рукой. в себя — жмет, точно пытается их слить воедино.

— и я.

джемин не гасит свет в коридоре, но включает в кухне, забирает у джисона бычок, затянувшись сам и только после туша о столешницу и выбрасывая. с джисона стягивает мокрую куртку да усаживает напротив себя за стол, крепко сжав его холодные руки. наклонившись, он целует их: каждую фалангу ласково, невесомо, — шумно вдыхает носом и смотрит, так смотрит, будто видит впервые.

джисон на него — так будто видел невыносимо давно.

и то, и то — чистая правда.

— я тебя ужасно люблю, — джисон ломается шепотом, — так люблю, — он берет в руки чужое лицо. — ты же знаешь?

и джемин не спрашивает: ни о пакете на полу, ни о загнанности чужого блестящего снаружной дождливостью взгляда, ни о дрожи в пальцах, что гладят его по щекам. не спрашивает, потому что все знает. потому что именно из-за этого вырвался, как только смог, раньше хотя бы на пару дней.

— знаю, конечно. и я тебя.

он перегибается через стол. целует чужие губы — слизывает с них языком непролившиеся слезы и невысказанные страхи, с его в ответ — сцеловывают все слова, произносить которые давно уже нет необходимости.

под ротой зонтов пропали его следы. но здесь — здесь их навсегда сберегут во что бы то ни стало.

и тут:

— я сказал бабушке, — джемин почти не говорит, лишь шевелит губами в чужие, — что мы… что мы.

джисон распахивает глаза.

— а она?

улыбка на лице джемина — кажется неуместной.

— дала мне ведро черешни. спелая, крупная, сладкая — ведь самый сезон. сколько съедим, столько съедим, а из оставшегося я пирог приготовлю.

улыбка на лице джисона — уместнее некуда.

— потом, — он только шепчет. встает, обходит стол и тянет джемина на себя за руки. — иди сюда.

когда за ними затворяется дверь остывшей за две недели одиночества спальни, никто даже не вспоминает выключить в коридоре свет.