. (1/2)
загородом воздух с кислинкой: ее, может быть, придают цикады, а может быть, солнце: такое желтое-желтое — над головой (джисон высокий, так что ему, думает джемин, оно, наверное, не так уж и над).
джемину, в общем-то, все равно.
он дышит, голой спиной царапаясь о морщинистую кору дерева: кисло, — а лето вокруг такое душное, охристое, песчаное, и только небо по нему елозит синими лапами; а море полупрозрачное, и видно, как маленькие рыбки несмело кусают пальцы, когда заходишь на пару метров, ополоснуться чуть выше колен; а девятнадцать — такие первые, такие последние: когда еще сможешь сказать, что ровесник джареда, который не умеет читать? — вьются в голове какой-то очень конечной свободой.
джемину, в общем-то, — хорошо.
и кисло.
а джисон помнит джемина еще с тех времен (без недели позавчерашних), когда еще знать не знал его имени, зато видел почти каждый день: мальчишка, сшитый будто бы из соломы и сладкой ваты, в автобусе, в магазине и на соседнем дворе маячил яркими принтами футболок и голыми углами локтей и колен в его жизни лет уже -надцать и стал чем-то таким обыденно недосягаемым, что джисону от этой недосягаемости стало как-то даже спокойно.
и вот летний лагерь в его жизни тоже уже — надцатый, только впервые так недалеко от дома., а тут — он.
впервые — есть.
впервые — так близко, что руку протяни — прикоснешься (буквально).
джисону — непривычно, а уж хорошее это непривычно или плохое он пока не решил. неделю уже решает.
и наблюдает за джемином пока что левее и ближе к кустам на полметра, рассматривая многоугольник родинок на чужом остром плече. джемин или не замечает, или не хочет замечать, или дразнится — откуда джисону знать, если они ни разу не разговаривали?
зато джисон теперь знает спустя эти долгие надцать его имя, и именно поэтому помимо всего прочего и даже прежде всего: джемин
впервые — джемин.
какое-то насекомое оккупирует джисонову коленку, топчется по гусиной коже и, хоть и не предпринимает никаких попыток повредить незагорелый эпидермис, нервирует. джисон чуть трясет ногой. насекомое возмущенно расставляет лапки в стороны, явно не планируя так легко сдаваться.
джисон чувствует себя очень беспомощным, а потом
— ого, божья коровка!
и теплая рука мягко ложится на его бедро ладонью вверх.
— иди сюда, иди ко мне.
да с радостью.