Часть восемнадцатая (2/2)
— Схожу, не беспокойся, — согласно кивнул Пловцов, скидывая с себя пиджак и вешая его на спинку темно-зеленого жесткого кресла.
— Сходишь, как же… — с укоризной произнесла Дина.
Больше она не хотела с ним разговаривать. Подхватив вещи, она бегло пожелала ему спокойной ночи и закрыла за собой дверь. Он остался в комнате один, продолжая гипнотизировать дверное полотно, будто бы светловолосая все еще стояла в проеме и смотрела на него не то с обидой, не то с благодарностью.
И вот теперь, уже утром, она немного окрепла, обсохла и была готова к бою. И ей абсолютно фиолетово, что бой этот будет происходить не на ее территории, где преимуществ у нее с гулькин нос.
— Так, к чему эти разговоры про день рождения? — вернула Пловцова в реальность девушка. — Что ты имеешь в виду?
— Ты выжила после нападения, сумела сбежать — это разве не чудо? — пожал плечами мужчина. — Мне кажется, что это вполне можно считать твоим вторым днем рождения.
Дина ухмыльнулась и положила в рот ломтик сыра.
— Расскажи лучше, кто это был и за что с тобой так, — продолжил он. — Может, на этот раз я смогу тебе помочь?
— Я же тебе сказала еще вчера, что это все та же история, — вздохнула Давыдова так, будто перед ней сидел безмерно любопытный ребенок, уже порядком ей надоевший. — Решили, видимо, меня припугнуть, вот и разыграли этот спектакль с похищением.
— Ты уверена, что это был спектакль? — деловито осведомился Илья, намазывая чуть подтаявшее сливочное масло на ломоть хлеба. — С чего вообще такие выводы?
— Если бы это было настоящее похищение, они бы не дали мне сбежать, — ответила Дина. — Сам подумай: разве способна молодая девчонка обхитрить специально обученных громил и сбежать?
— Ну, всякое бывает, — задумчиво протянул Илья.
Дина медленно, наслаждаясь процессом, отрывала мелкие кусочки сыра и отправляла их в рот. Разговор запустил в ее голове настоящий механизм и теперь она смотрела на своего собеседника пристально, будто по его будничным, давно отработанным действиям можно было понять, что говорить следом.
— Ты сам-то что здесь делаешь? — вдруг спросила она. — Насколько я помню, ты не любил никогда этот дом. Тебе вообще больше нравился всегда шум, гам, московская суета, а не размеренная жизнь за городом.
— Рад, что ты помнишь, — он улыбнулся ей искренне, так, как не улыбался очень давно, но Дина сразу вспомнила эту улыбку. Когда-то она ее окрыляла и заставляла почувствовать, как уверенность в себе прекрасным лотосом распускалась в ней, источая самые приятные и возбуждающие запахи.
Эта улыбка была чем-то вроде их семейной реликвии: точно также умел улыбаться Андрей. И сейчас Дина видела перед собой больше Андрея, чем Илью. И он это прекрасно знал, а потому улыбался еще сильнее.
Дина прокашлялась и вновь сконцентрировалась на еде, периодически поглядывая на Илью, ожидая, что он продолжит их разговор. Он же не спешил это делать: достал две чашки из шкафчика, разлил чай и поставил их на стол, словно радушный хозяин. Чай был очень крепким — она помнила, что старший из братьев Пловцовых пил именно такой. Сама Дина давно приучилась пить совсем не крепкий чай, больше похожий на подкрашенную воду — экономила заварку, при условии, что она вообще была в ее распоряжении. Он без лишних слов пододвинул к ней маленькую белую сахарницу с серебристым ободком, но девушка отказалась.
— Родители попросили кое-какие вещи привезти в город, — стал объяснять он. — Я думал, что управлюсь за день, но…
— Но тут я, как снег на голову, — закончила за него предложение Давыдова, со звуком отхлебывая чай. Илья поджал губы.
«Интеллегенция, бляха муха!» — подумала она, с гулким стуком ставя чашку на стол. Ни единому его слову она не верила. Илья Пловцов не в тех был отношениях со своей семьей, чтобы так просто отрываться от собственных дел и помогать им.
Насколько девушка знала, почти сразу после рождения Андрея Илья стал отрезанным ломтем в семье. Он сам себя от них отрезал, поскольку считал брата конкурентом за внимание родителей и таким образом хотел то ли напомнить о себе, то ли действительно затаил огромную обиду и решил, что больше никому не нужен. И даже после трагической смерти Андрея Илья крайне мало общался с отцом и матерью.
Дина тоже мало с ними общалась после смерти Андрея, но по совсем другим причинам. В глубине души она жалела, что не могла находиться с ними дольше, потому что у них была настоящая, любящая семья. Мать Андрея и Ильи, Ирина практически заменила Дине мать, а Иван — отца. В ту пору она все меньше проводила времени со своей настоящей матерью, изредка лишь забегая домой за вещами и попутно проверяя, не окочурилась ли Светлана после очередного загула.
Незапланированных трат в виже похорон матери Дина страстно не желала.
— Понятно, — холодно произнесла она. — Тете Ире и дяде Ване привет передавай. Они ведь в курсе, что?..
— Я сказал им, что после смерти Андрея ты переехала в другой город, так что приветы можешь смело передавать, — сказал Илья.
Дина снова закивала головой. Их беседа постепенно входила в мирное русло, но девушка с горечью и предвкушением осознавала, что прямо сейчас ей необходимо это хрупкое равновесие в их отношениях уничтожить. И, как ни странно, это должно было пойти на пользу этим самым отношениям.
Илья взял свою чашку и поставил ее в блестевшую на солнце кухонную раковину. Дина молча взяла свою, поставила в раковину и включила воду, вместе с тем набирая немного моющего средства на ярко-розовую рельефную губку для мытья посуды. Та уже явно износилась и потому казалась тонкой, а зеленая поверхность, некогда бывшая несгибаемой и жесткой, стала похожа на тряпочку, сплошь испещренную катышками.
— Кстати, ты помнишь Мишу Сергеева? — беззаботно, будто о бывшем однокласснике, спросила его Дина, старательно намыливая внутреннюю поверхность одной из чашек, чувствуя при том, что план ее шел аккуратно, ровно, не отклоняясь от заданной траектории ни на миллиметр.
Илья молчал долго. Минуты три точно. Он также старательно делал вид, что не услышал ее слов: полил остатками уже давно зацветшей воды фиалки на окне, сходил в прихожую и поправил одежду. Дина шумно сопела и когда посуда в раковине закончилась, она отжала бледно-синюю тряпку, выключила воду и стала протирать стол. В тот момент ее одолевали противоречивые чувства: девушку не покидало странное ощущение, будто они с Ильей были мужем и женой — он собирался на работу, а она занималась хозяйством. Да еще и до противного образцовыми мужем и женой.
Если бы она отдала предпочтение старшему из братьев Пловцовых, то точно бы не вела такой образ жизни. Уж это Давыдова знала точно.
— Ну ты чего? — удивленно вскинула брови она. — Михаил Сергеев, помнишь? Высокий, худощавый, с огромными карими глазами…
— Может, и помню, — Илья говорил отстраненно, даже не смотрел на нее. — А что ты про него заговорила? Встретила, что ли?
Дина закусила губу, подавляя внутренний голос, разразившийся безумным хохотом. Если бы Илья его услышал, он бы сразу все понял, поэтому девушка держала себя в руках, хотя на самом деле ей было бы даже приятно от испуга в его глазах, если бы он услышал этот рваный, рычащий хохот.
— Да рано мне еще как-то туда, где я его могла встретить, — произнесла она с нескрываемым удовольствием, посматривая при этом на мужчину чуть свысока, оценивающе, явно ожидая реакции.
Илья чувствовал себя обманутым. Он понимал, что каждое сказанное ею слово было давно тщательно продумано и ею руководила все та же театральность, которая так резала ему слух. Но в то же время ему было интересно понять, зачем она завела этот разговор, а потому он просто облизнул сухие губы и повернулся к ней, плавно выходя их прихожей вновь в кухню. Он выпрямил спину и чуть прищурил глаза, тем самым акцентируя внимание на их разнице в росте.
Пловцов шел прямо на нее, буквально заставляя вжаться в стену у лестницы. Он не ждал, что она начнет трястись от страха, хотя некий испуг все же должен был проскользнуть в ее хитрых, обманчиво светлых глазах.
— С чего ты вдруг вспомнила о нем? — произнес он тихо, наклоняясь к ней и смотря прямо в глаза, не позволяя ни ей, ни себе отвести взгляд.
Дина сжала левой рукой правое предплечье и, стукнувшись острыми лопатками о стену, оперлась на нее. На ее лице промелькнула мимолетная злость.
— Я недавно познакомилась с одним человеком, — начала она. — Она такая же, как и я. И она непосредственно связана с Сергеевым…
— Кто она? Как она связана с ним? — продолжал допытываться мужчина.
— Непосредственно, — повторила она, звонко цокнув языком. Девушка захотела подняться наверх, уже выходивший из себя Пловцов рывком вернул ее на место. Послышался рваный всхлип и ее глаза резко округлились.
— Когда я задаю вопросы, ты должна мне на них ответить, — вкрадчиво пояснил он. — Если я спросил, кто она, значит, ты должна мне сказать ее имя.
— Юля. Доволен? — обиженно ответила Давыдова. — Юлиана Холмогорова. Поспрашивай у своих, они тебе многое расскажут о ее отце. Даже то, чего она сама не знает.
— А ты, выходит, знаешь? — усмехнулся он.
— Что я знаю? — непонимающе нахмурилась Дина.
«Ничего ты не знаешь и хорошо», — с облегчением подумал он, отпуская девушку. Теперь он ее сам подталкивал к лестнице, а когда она хотела продолжить разговор, демонстративно накинул пальто и вышел из дома, хлопнув дверью.
Не только она могла в театр. Он всегда презирал подобное поведение, но в данный момент это спасло его от очередного неприятного разговора. Подходя к машине, он ни разу не взглянул в окна дома, как делал это обычно, потому что не хотел даже взглядом пересекаться с гостьей. Она была из тех людей, кто даже взглядом мог испортить настроение, а оно у него сегодня было боевое. Да и неизвестно было, что могло спровоцировать ее очередной ход конем.
От таких непредсказуемых и решительных людей надо было держаться подальше, а если и связался с одной из таких, то лучше было осторожничать в отношениях с ней. Хорошо, что он так и не подпустил ее слишком близко, даже когда очень хотел.