Часть десятая (2/2)
Каждый проживал свое горе по-разному. Возможно, дело было в другом характере Дины или в том, что ее просто некому поддерживать и она вынуждена держаться только за счет собственных сил и внутреннего стержня. Во всяком случае, такая разная реакция девушек на одно и то же объяснялась только одним — образом жизни и тем, что сформировала эта самая жизнь в них до этого.
— Можешь посчитать меня эгоисткой, но я еще хочу жить, — сказала Дина. — Даже хотя бы ради нее…
В ответ с запертой кухни послышался тихий, едва слышный женский всхлип — мать опять плакала.
— Дура она, но все же мама моя. Растила меня, как могла…
Паше не оставалось ничего, кроме как молча согласиться с ее словами.
— Вот что: тебе теперь надо поехать со мной и все это рассказать Юле, — решил он, уже хватаясь за ручку двери. Округлившиеся почти до размера стекол в очках глаза Дины остановили его.
— Юле? Это кто вообще? — задала закономерный вопрос Давыдова.
— А это та, от которой я приехал, чтобы про Андрея узнать. Не боись, — Пчелкин попытался улыбнуться девушке как можно более дружелюбно, но она стояла с тем же застывшим хмурым выражением лица. — Она такая же, как и ты — у нее тоже парня убили. С крыши скинули.
***</p>Увидев незнакомую светловолосую голову на заднем сидении, Юлиана остановилась. В голове всплыло то мерзкое видео, которое Пчелкин прислал ей недавно. Там тоже фигурировала блондинка, отчего теперь девушки с таким цветом волос вызывали у Холмогоровой непроизвольное отвращение.
Девушка шумно вздохнула, пытаясь продолжить движение, но что-то внутри не давало ей возможности идти и она продолжала вглядываться в темное стекло, на котором смешались розовые краски раннего заката и молочные штрихи волос незнакомки.
— Холмогорова! — ярко-желтая дверь со стороны водителя открылась и в ней показался обеспокоенный Пчелкин. — Ты чего застыла?
Юлиана сделала нерешительный, маленький шажок в сторону машины, отведя глаза от парня и сразу же найдя глазами светлые волосы. Внезапно еле видная голова повернулась и, хоть Юлиана и не встретилась с ней взглядами, но по телу тут же пробежалось что-то вроде электрического заряда, а в голове лампочкой вспыхнула мысль: они видят друг друга.
Прошло меньше минуты — и дверь того самого заднего пассажирского сидения открылась и на землю ступила Дина. От сердца у взволнованной Юлианы тут же отлегло. Она до конца не могла понять, что происходило с ней в те минуты, но это чувство было необычайно сильно и Холмогорова даже почувствовала всколыхнувшийся стыд.
Медленно, но верно к ней вернулась способность передвигаться. Расслабленной, но все же шаткой походкой она каким-то невообразимым образом достигла спорткара. Не думая ни о чем, она открыла ту самую заднюю дверь и практически безвольным мешком упала рядом с ничего не понимавшей Диной.
— Нихера себе вас там мучают… — протянул удивленный Пчелкин, оборачиваясь к ним. — Брат, ты чего?
— Н-н-ничего… — заплетающимся языком ответила Юлиана, устраиваясь поудобнее на сиденье. Ей покоя не давали те эмоции, что захлестнули ее в тот момент, когда она впервые увидела Дину в стекле спорткара. И больше всего смущало и пугало то, что первее всех в голову пришла мысль о блондинке из ночного клуба, а вот мысль о Давыдовой, которую любезно для нее разыскал друг детства, пришла только в тот момент, когда растерянная девушка сама вышла из машины.
Стыд и отвращение даже к самой себе сжигали ее душу, разговаривать ни о чем не хотелось, а понимание того, что это сделать жизненно необходимо только усугубляло самочувствие Холмогоровой.
— Ты в порядке? — послышался тихий голос Дины. Растерянная Юлиана повернула голову в ее сторону.
Дина… Так странно было видеть ее рядом с собой, живой. Вроде бы и не было никаких различий между девушкой рядом с ней и той, что улыбалась на фотографии в соцсетях, а все равно не верилось, что нашли ту, что могла им помочь в расследовании. Почему-то Дина казалась Юлиане неким фантомом, который будет очень сложно поймать. Хотя, возможно, в ней тогда говорил подсознательный страх перед гипотетической неудачей.
Волосы в реальности оказались даже светлее, чем на фото: они аккуратно лежали на хрупких и узких плечах Давыдовой, которые в свою очередь были укрыты светло-сиреневым плащом. Под ним она увидела бежевую кофту и тоненькую серебряную цепочку, скромно поблескивавшую в моменты, когда девушка совершала хотя бы малейшее движение. Даже когда просто дышала.
— Да, все хорошо, ребят, — Юлиана несколько раз подряд моргнула и зачесала назад волосы, пытаясь вырваться из этого ужасного состояния. — День напряжный был, не обращайте внимания.
— Ну что, поехали? — спросил изведшийся Паша, которого буквально распирало от предвкушения чего-то неизвестного — вероятно, удалось что-то вытянуть из Дины. Сама же Дина сидела спокойно, будто ничего необычного сегодня в ее жизни не произошло. Это вызвало уважение со стороны Юлианы и она почувствовала нечто похожее на то, чем мучился в данный момент Пчелкин.
— А куда мы едем? — живо поинтересовалась Холмогорова, смотря на обоих.
— Тут местечко одно есть. Самое то для задушевных разговоров! — усмехнулся Паша, выруливая на шоссе.
— Ты в курсе, что у нас разные представления о местах для «задушевных разговоров»? — вскинула брови Юлиана. — И к тому же Дина…
— Уймись, я оплачу все, что вы пожелаете. Обе! — метнул добрый, уверенный взгляд на девушек сзади парень.
Дина кинула равнодушный взгляд на Юлиану, а та, в свою очередь, выдала в своих глазах весь спектр эмоций, что в тот момент плескались в ней: возмущение, недовольство, интерес.
— Не хочешь опровергнуть мою гипотезу, Пчелкин? Я все еще считаю, что ночные клубы — не лучшее место для таких бесед! — скрестила руки на груди Юлиана. Паша к ней даже не повернулся.
— Ты так говоришь, потому что правда их не любишь или потому, что боишься запалиться в ментовской форме? — не удержалась от смелого предположения Дина.
Им повезло, что в тот же самый момент они оказались в многокилометровой пробке. Появилось неопределенное количество времени, чтобы обдумать и обсудить слова Дины, которая, казалось, наслаждалась произведенным эффектом: на щеках заиграл легкий румянец; она хоть и не улыбалась, но в серых глазах Паша вдруг заметил тех же чертиков, которые появились в них в момент рассказа о переезде Дины к Андрею.
— Предположим, мне и правда не нужны лишние неприятности, — хмыкнула Юлиана. — Но разве это плохо — думать о последствиях своих действий?
— Нет, конечно, нет! — тут же «открестилась» от своих слов Дина. — Я просто спросила, забей.
А вот в тот момент Юлиана уловила явные признаки нервозности в голосе Дины. Возможно, девушка просто хотела наладить контакт столь необычным способом — впрочем, ей было даже простительно, поскольку она создавала впечатление хрупкого создания, которое закрылось в себе после личной трагедии и пыталось изо всех сил справиться со всеми навалившимися проблемами самостоятельно. Нередко такие люди говорят обидные вещи совсем не со зла — просто в какой-то момент у них отключается эмпатия и они перестают чувствовать других людей, теряется возможность нормально общаться и они все больше и больше погружаются в мир собственных переживаний.
Конечно, слова Дины отпечатались в голове Холмогоровой, но она слишком хорошо знала, что может сделать с человеком смерть того, кого любил больше самого себя.
— Может, мы вообще поедем ко мне? — вдруг подал голос Пчелкин. — Ну раз мы везде будем привлекать внимание…
— Не боишься? — ухмыльнулась Дина.
— Ну ты же не побоялась пустить меня.
Паша несколько секунд ждал, когда Дина возразит и приведет в пример свою мать, но этого не произошло. Казалось, после неожиданного выпада в сторону Юлианы, ее накрыло волной застенчивости, начала нещадно грызть совесть. Блондинка отвернулась к окну и внимательно следила за сияющей разноцветными огоньками Москвой, ожидая, когда вновь заревет мотор и эти статичные огоньки превратятся в нечто похожее на хвост быстро летящей кометы.
И Пчелкин, и Холмогорова угадали чувства новой знакомой, поэтому поспешили растормошить ее:
— Ты не волнуйся, — начала первой Юлиана. — Я совсем не обижаюсь, к тому же, в твоих словах была правда.
— Извини, пожалуйста… — прошептала Дина, тут же отвернувшись от окна и смотря на форменную юбку Юли. — Я с тех самых пор, как убили Андрея, сама не своя. Часто срываюсь на всех подряд, говорю всякую чушь… Я пытаюсь держать себя в руках, но иногда…
— Стой, — вдруг оборвала ее Холмогорова, не веря своим ушам. — Ты сказала, что Андрея убили?
Дина кивнула:
— Да, его сбросили с крыши.
— То есть, ты уверена, что это не самоубийство?
— Абсолютно, — заявила Дина. — Я знаю, что родители Андрея считают иначе, но они просто не все знают. И, поверьте, им этого лучше и не знать.
Юлиана тут же ощутила внутри себя огонь интереса, который распространялся с головы до ног со скоростью света (она хоть и не любила физику в школе, но до сих пор помнила эту константу). Она тут же перевела ошарашенный взгляд на Пчелкина и тот, ничего не сказав, просто улыбнулся ей, мол, так оно и есть.
— А что там случилось? Ты знаешь, кто мог сбросить Андрея с крыши?
— Если бы… — вздохнула Давыдова. — Кое-что я рассказала уже Паше, но основное, пожалуй, приберегу до пункта назначения. Извини, но на заднем сидении я предпочитаю спать, а иначе меня укачивает.
Юлиана замолчала, выражая полное понимание. Едва на светофоре зажегся спасительный зеленый свет, машина ожидаемо взревела, огоньки превратились в цветастый хвост кометы, а Юлиана Холмогорова затаила дыхание. Теперь она, как бы странно это ни звучало, томилась в ожидании и хотела побыстрее оказаться в квартире у Пчелкина-младшего.