Глава 17. Джинни учится (1/2)
Задний двор был расчищен, спланирован, размечен колышками с натянутой между ними верёвкой. Выстроили новый загон для лошадей с широким навесом, ещё пару сараев, а обширное пустое пространство очистили и сровняли. Вырубленные кусты, обломки мебели и всё, что горело, Люпин и Макнейр испепелили. Камни Блэк и Крауч горкой сложили под стеной.
Лестрейндж брезгливо смотрел на труды своих соратников.
Поттер подошёл и встал рядом.
— Руди, — обвёл он рукой пространство, — помнишь оборонительные сооружения в твоём родовом замке? Нам нужен донжон. Высокий и крепкий. Сможешь нарисовать схему такого строения?
— Ты собираешься строить донжон?
— Почему нет? Высокая башня. Три или четыре этажа. Кладовые. Источник питьевой воды. Странно, что в таком замечательном замке нет донжона.
Родольфус криво усмехнулся.
— Ты ищешь нам занятие? Почему бы не спросить, надо оно нам?
Поттер молча задрал бровь.
— Руди, ты чем-то недоволен?
Лестрейндж фыркнул.
— Я не понимаю, почему должен жить вдали от столицы? Почему я бросил службу? Потому что великому Поттеру приспичило поссориться с братом короля. Поэтому куча здоровых мужчин, потомственных дворян, вынуждена скитаться, как цыгане, поскольку его милости Джеймсу вожжа попала под хвост!
— Круцио! Силенцио!
Глаза Поттера метали искры.
Родольфус выгнулся, захрипел и упал. Остальные бросили работу и молча смотрели, как скрюченные пальцы царапали сухую землю, как кривится в беззвучном крике искажённый страданием рот.
— Руди, — холодно уронил лорд Джеймс, — я сотру тебе память, и ты никогда не вспомнишь, какого ты рода и где твой дом.
Выпученные глаза Родольфуса едва не вывалились из орбит. Он протянул к Поттеру руку, собрал последние силы и пополз.
— Руди, — Поттер оттолкнул носком сапога скрючившееся тело.
Лестрейндж продолжал ползти. Сотрясаясь от боли, он обхватил ноги Джеймса и прижался щекой к голенищу.
— Прочь, — выплюнул Поттер, снимая Силенцио с распростёртого тела.
Родольфус закричал от боли, обретя голос и размазывая слезы по щекам.
— Я снял Круциатус минуту назад. Заткнись, Руди.
Пятеро рыцарей, молча наблюдавшие эту сцену, переглянулись и вернулись к работе. Поттер ушёл. Лестрейндж, униженный, раздавленный, напуганный, попытался встать. Мышцы ныли невыносимо. Он был счастлив, что Поттер оставил его в живых. Повезло.
* * *
Преподобный Лавгуд закрыл молитвенник и благословил паству. Народ покинул церковь, и Ксенофилиус ушёл в свой дом. Сегодня ему предстояло идти обедать к Вернону и Петунии. Все жители деревни кормили его по очереди. Но в дом Дурслей Ксенофилиус не пошёл бы ни за что. Сегодня придётся обойтись без еды.
Он попил воды, сменил мантию и присел к окну. Визит Поттера не давал ему покоя.
В Коукворте сюзеренами этого края издревле были маги. Чистокровное, но проклятое семейство Пруэттов. Лавгуд не знал, что такого натворили их предки. Сам он не обладал никакой магией, хвала Создателю. Но рядом с ним проживали его соседи; он знал их с младенчества и видел, как пробуждалось в них волшебство. Он не считал их недостойными спасения или виновными. Он не мог обречь их на гибель.
Стемнело. Ксенофилиус ждал. Вот послышались лёгкие шаги, и в проёме двери появилась тоненькая девичья фигурка.
— Отец Лавгуд?
Ксенофилиус с улыбкой обернулся к девочке. Юная, не старше десяти-двенадцати лет, худенькая, малышка переступила порог и направилась к пастору. Она обняла его, доверчиво положив светловолосую голову ему на плечо. Пастор осторожно погладил её по волосам, улыбаясь задумчиво и грустно.
— Мы будем есть сегодня? — робко спросила она.
— Почему ты спрашиваешь?
— Петунья бранилась, что сегодня их очередь кормить нищего пастора. Она говорила очень громко и очень зло. Не надо тебе ходить в этот дом, отец. Лучше не есть в этот день.
Лавгуд вздохнул.
— Я и не пошёл к ним. Но ужинать ты все-таки будешь, — с этими словами он вынул из кармана что-то в чистой тряпице и протянул девочке. Та очень серьёзно положила свёрток на стол и сосредоточенно развернула его. Там лежали два яблока и кусочек булки.
— Спасибо, отец Лавгуд, — девочка благодарно смотрела на него огромными голубыми глазами. — Очень хочется есть. Я могу взять хлеба?
— Это всё для тебя, дитя моё, — улыбнулся преподобный. Девочка принялась аккуратно есть хлеб.
Отец Лавгуд с улыбкой наблюдал за ней.
Вот последняя крошка исчезла, и она протянула ему одно яблоко. Он отказался, тогда она решительно вложила яблоко в его пальцы.
— Я знаю, что ты не ел. Не обижай меня.
— Ты так похожа на мать, Луна, — сказал пастор, принимая дар. — Моя сестра была такой же доброй. И у тебя такие же волосы и глаза.
* * *
Лондон.
В ночь неудавшегося побега Поттер и Блэк не спали.
Стук в дверь прервал Джеймса, когда он, задыхающийся и до предела заведённый, выколачивал из Блэка второе за эту ночь извинение. Закинув его ноги себе на плечи и сложив любовника вдвое, Поттер не сразу пришёл в себя, продолжая интенсивно двигаться, и тут в дверь грохнули вновь.
— Именем короля. Легат Поттер! Милорд требует вас к себе. Немедленно.
— Уже иду, одеваюсь, — как можно громче крикнул Джеймс, выходя из Блэка и поднимаясь. Нащупал палочку, наложил на себя очищающее заклинание, поспешно отыскал штаны. Растёпанный Блэк молча наблюдал за ним, и Поттер с удовлетворением увидел на его лице растерянное и виноватое выражение.
— Собирайся, Блэк. Буди ребят. Идите в конюшню. С рассветом откроют ворота, вы должны выехать, не дожидаясь меня. Моего коня не берите — я догоню вас, как смогу. Встречаемся в дубовой роще за римской дорогой.
— Мы без тебя не уедем!
— Да наплевать. Хотите, оставайтесь. Если всё будет плохо, пропадать не только мне, но и вам, — Джеймс поспешно натягивал тунику. — И кое-что ещё, Сириус… Возьми моё золото. Возможно, придется уехать поспешно, и я не успею его забрать. Сохрани его для меня.
— Джейми! Прости меня. Нас, — казалось, Блэк вот-вот расплачется.
— Будь здоров, Сириус.
Утер принял Поттера не сразу. Ему пришлось ждать не менее часа под бдительными взглядами сопровождавшей его стражи. Мимо то и дело сновали слуги с кувшинами, тазами и кусками полотна, из чего Джеймс заключил, что королю стало хуже. Наконец его впустили. Вошёл он один, стража осталась за дверью. Хороший знак. Войдя, Поттер жадно отыскал глазами окно — рассвет ещё только-только занимался, значит, нужно тянуть время, чтобы ребята успели покинуть город. Это последнее, что он может для них сделать.
— Подойди… — голос короля был совсем тих. Поттер шагнул к кровати, встретился взглядом с лежащим на ней человеком и опустился на колени. — Я ещё не умер. Незачем падать ниц.
— Милорд звал меня, — ответил Джеймс, чувствуя в горле комок. Король выглядел ужасно. Вымытый, причёсанный, на чистой постели, он тем не менее походил скорее на привидение, чем на живого человека. Глаза ввалились, кожа покрылась пятнами, губы синюшно выделялись на бледной, как пергамент, коже. Но это был его король, живой и разумный.
— Поттер, — король сделал паузу и с трудом сглотнул. — Я буду говорить медленно. Секретарь… — Занавеска колыхнулась. — Хорошо. Поттер… Я хочу, чтобы ты повременил с отставкой. Ты нужен мне здесь.
Джеймс с облегчением выдохнул. Казнить его никто не собирался.
— Я ухожу, Поттер. Всё так... внезапно. Мне нужно, чтобы ты поддержал моего Артура… Сына. Он жив, хотя никто уже о нем и не помнит… Помоги ему взойти на трон. Расскажи ему, отчего его отец не мог держать его рядом… не мог растить его сам. И ещё… Пикты и скотты после моей смерти обязательно попробуют… напасть. Помоги сыну, научи его… быть воином. Военачальником. А покуда будь рядом. Защити его и Британию.
В тишине спальни слышалось бурное дыхание умирающего. Поттер шокированно молчал.
— Поттер, — Утер гулко сглотнул. — Не молчи. Я принял твою отставку и не могу приказать тебе…
— Почему — я? — вырвалось у того раньше, чем он успел прикусить язык.
— Кто же ещё? Мой брат оказался колдуном… — У Поттера волосы зашевелились от ужаса. — Командующий — трус и пьяница. Остальные слишком далеки от… трона. Я помню, как Амвросий отзывался о тебе… что ты не болтлив. С годами я и сам смог убедиться в этом… А ещё тебя не любит мой кастелян. Лучшей рекомендации и быть не может.
— Уизли?
— Он. Примчался вчера поздно ночью сообщить, что ты и твои люди напали на лорда казначея и требуют выдать им жалованье. Я понял, ты хочешь уехать немедленно. Я успел.