Глава 3. Цена непослушания (2/2)
Каково же было удивление Северуса, когда назавтра у него ничего не вышло. Сколько бы раз он ни взмахивал волшебной палочкой и ни произносил заклинание, ни телесный патронус, ни даже расплывчатое серебристое облачко так и не появилось. И спросить совета было не у кого: Малфой, единственный из старшекурсников, кто снисходил до Принца-полукровки, был в отъезде. Пришлось терпеливо ждать его возвращения, а потом не менее терпеливо дожидаться, когда Люциус, уставший после нелёгкого похода за травами и кореньями, будет в настроении разговаривать.
— Можно спросить тебя кое-что? — осторожно начал Северус.
— Надеюсь, это не о том, как вызывать Патронуса? — обречённо отозвался Малфой.
— Вообще-то да, — честно признался Северус.— Я уже знаю заклинание и движение палочкой, но чего-то явно не хватает.
— Даже не буду спрашивать, как ты добыл эти сведения, — покачал головой Люциус, — но самого главного ты не узнал! Чтобы вызвать телесного Патронуса, необходимо подумать о чём-то не просто хорошем. О том, что делает тебя по-настоящему счастливым.
— И всё? — Северус недоверчиво поморщился. Не разыгрывают ли его? Однако Малфой казался совершенно серьёзным. — Хорошо! — кивнул Северус. — Спасибо тебе.
* * *
Той же ночью он знакомой дорожкой выбрался из дома, отошёл от Вальд-холла на почтенное расстояние и, представив, как у него впервые проявилась магия, произнёс заклинание.
Снова ничего.
«Как же так? — в отчаянии подумал Северус. — Неужели Малфой солгал мне?!»
Впрочем, проанализировав своё воспоминание, он сообразил, что буквально через несколько минут после первого спонтанного колдовства отец избил его чуть ли не до полусмерти. Так что счастливое воспоминание было омрачено ужасными побоями и вряд ли подходило для того, чтобы вызвать Патронуса. Тогда о чём вообще думать? Северус внезапно поймал себя на мысли, что не может найти ни одного счастливого воспоминания, кроме… Лили. Конечно! Как он вообще мог забыть! Именно с Лили в его жизни были связаны все счастливые воспоминания. Он представил себе её — красивую, улыбающуюся — и взмахнул палочкой:
— Экспекто патронум!
Из кончика палочки вырвался ослепительный луч света, моментально превратившийся в грациозную лань. Она доверчиво подошла к Северусу, не касаясь копытцами земли.
— Лети к Лили и скажи, что я в порядке и очень скучаю по ней, — наугад произнёс Северус.
Лань внимательно посмотрела на него своими большими миндалевидными глазами и... исчезла. Кажется, у него все получилось.
* * *
Северус снова заглянул в свой сундук и с грустной усмешкой вытащил на свет мятый пергамент. Люциус Малфой… Пожалуй, единственный, с кем за время обучения он сблизился по-настоящему. Вечно занятой, Северус не слишком-то ладил с людьми. Кроме аристократа Люциуса мало кто стремился общаться с «этим деревенщиной из Коукворта». Правда, начавшаяся было дружба с Малфоем закончилась самым неприглядным образом.
У мастера в доме одновременно проживало до пятнадцати человек мальчишек. Каждый год учитель отправлялся на поиски и приводил одного-двух новых учеников — только-только пробудившихся магов. Каждый год кто-то из взрослых юношей покидал остров, призываемый родителями, чтобы выполнить долг перед Родом, — жениться, посвятить себя военной карьере или даже возглавить семейное дело. Они жили скученно, взрослели и созревали рядом друг с другом. В деревне, конечно, находилось несколько уступчивых девушек, но частенько юноши испытывали чувства и к своим товарищам. И мастер, и они сами не видели в таких отношениях ничего необычного: по традиции большинство магов всегда были бисексуальны. На короткие юношеские связи смотрели сквозь пальцы. Северус, воспитанный магглом, сторонился подобных привязанностей и растерялся, когда Малфой однажды обнял его...
Северус развернул пергаментный лист и в который раз перечитал — нет, не письмо — так, короткую записку от Люциуса:
«Прости мою несдержанность, если сможешь. Помни: что бы ни случилось, я всегда приду к тебе на помощь».
Зачем он все эти годы хранил её, если их дружбе настал конец? Северус и сам не мог ответить на этот вопрос. Повертев записку в руках, сложил вчетверо и бросил на дно сундука. Вслед за ней туда же отправилась поношенная, но опрятная мантия и рубаха: крестьяне в окрестностях замка-крепости Гриндевальда были столь бедны, что чаще всего расплачивались за зелья вещами или продуктами.
Иное дело жители Глазго — стремительно разраставшегося поселения на берегу реки Молендинар. В магическом квартале за волшебные снадобья там можно было выручить неплохие деньги. Северусу удавалось даже сбывать некоторые простейшие зелья магглам, прикидываясь обычным человеком, — рынок лекарств был обширнее, сырьё — дешевле, да и платили здесь щедрее. На вырученные средства Северус обычно покупал пергаменты, перья, одежду, кое-какие ингредиенты и подарки для Лили. В прошлом году на её семнадцатилетие они вскладчину с мастером Эвансом приобрели ей в Лондоне волшебную палочку. Даже Северус, в чьих жилах текла кровь потомственных волшебников, не имел своей собственной палочки, а колдовал той, что дала ему на прощанье мать, после его отъезда сделавшаяся практически сквибом. Возможно, именно это и стало причиной её ранней смерти. Не отправилась же она за Грань из-за того, что Тобиас Снейп по пьяни свернул себе шею! По крайней мере, Северусу не хотелось так думать. Самое обидное, что ненавистное прозвище последовало за ним и в далёкую Шотландию. Сколько бы носов ни разбил Северус, для своих соучеников он так и остался Принцем-полукровкой.
* * *
Сегодня воистину был день воспоминаний! Северус усмехнулся и вытащил из-под тюфяка кошель ишачьей кожи, зачарованный таким образом, чтобы никто, кроме его владельца, не смог поживиться его содержимым. Полукровка он или нет, а только никто за время учёбы не заработал упорным трудом столько денег. Пока остальные студенты пропивали присланное из дома серебро в местной харчевне, он, Северус Принц, трудился не покладая рук.
Кроме того, появилась ещё одна проблема, решать которую пришлось радикально.
После отъезда Люциуса Северус нет-нет да и становился объектом насмешек кого-нибудь из учеников. К своему изумлению он понял, что именно благодаря Малфою жизнь его на острове прежде была сколько-нибудь сносной.
— Где Принц? — мастер обвёл внимательным взглядом стол. Все молчали, уткнувшись в тарелки. Гриндевальд закрыл глаза, сосредоточенно проникая мысленным взором во все закоулки дома. — Он в спальне. Нотт, приведите Принца. Соня получит плетей, не сомневайтесь, — вглядевшись в довольные физиономии учеников, мастер продолжил:
— А если ещё раз его не будет за столом, я выпорю каждого из вас за то, что не разбудили товарища вовремя.
Лица мальчишек вытянулись, но возразить никто не посмел.
Нотт втащил в трапезную Северуса и сгрузил его на скамью. Тот бессильно уткнулся в столешницу лбом. Мастер покачал головой, но ничего не сказал.
С тех пор Северуса никогда не били так сильно, чтоб он не мог своими ногами передвигаться по дому.
Ночевать в общей спальне становилось проблемой.
Северус обновил заклинания на замке сундука, пытался спать на улице, но едва не замёрз насмерть, а после упросил мастера Гриндевальда позволить ему поселиться в каморке при лаборатории, там, где раньше хранились ингредиенты, котлы и фиалы.
— Составы новых зелий приходят в голову чаще всего во сне, а зажигать Люмос и будить остальных, пока я запишу формулу на пергаменте, не хочется, — объяснил он своё странное желание.
Мастер раздражённо махнул рукой, приказывая убираться прочь со своими просьбами.
— Это твоя жизнь. Научись ладить с людьми — здесь я тебе не помощник.
— Так я смогу приглядывать за теми зельями, которые приходится варить по нескольку дней кряду, — в отчаянье выпалил Северус.
Гриндевальд позволил. Благодаря бальзамам и мазям Снейпа он и так изрядно пополнил свой сундук золотишком, а если поселить парня поближе к лаборатории — денежки потекут рекой. Если бы он знал, что Северус тайком от него с четырнадцати лет аппарировал не только в Глазго, но даже в Лондон, где сбывал свои снадобья — он был бы вне себя. К счастью, старый волшебник ни о чем так никогда и не догадался, что позволило Северусу накопить не только на волшебную палочку для Лили, но и на поистине сказочный подарок, который он приобрёл совсем недавно: атласную ленту невероятного изумрудного оттенка.
Пропустив сквозь пальцы текучий, как вода, шёлк, Северус представил эту ленту в потрясающих волосах девушки, и его сердце забилось в предвкушении. Сразу по возвращению Северус собирался официально просить руки Лили сперва у её отца, а потом у лорда Артура, и надеялся, что уже ближе к осени они сыграют свадьбу.
Северус тщательно свернул ленту и убрал на дно сундука. У него был припасён ещё один сюрприз — увесистый мешочек жемчуга. Кто бы мог подумать, что река Шотландии окажется настолько щедрой? Он начал собирать жемчуг ещё ребёнком в надежде вручить матери, но та умерла, так и не получив его подарка. Теперь, рассматривая на ладони перламутровые бусины, Северус планировал, как он продаст часть своего запаса и заново отстроит отцовскую лачугу — не приводить же Лили в жалкую развалюху!
* * *
Вот и всё!
Северус закрыл сундучок и провёл по нему рукой, точно тот был живым существом. Лента, жемчуг и накопленное за несколько лет серебро были, разумеется, отличными подарками к свадьбе, но вся их ценность меркла перед исписанными убористым почерком листами. Такой вот тетради, где воедино было бы собрано и подробно описано столько рецептов и заклинаний, не было даже у его учителя. Так что его самодельная книга была поистине бесценной.
После первого случая ему пришлось на долгих полтора года забыть о своём умении аппарировать. И не только потому, что искать приключений на и без того исполосованную задницу было бы неразумно, но и из страха покинуть школу. Чтобы доказать мастеру Гриндевальду, что он не ошибся, оставив его в Вальд-холле, Северус налёг на учёбу. За шесть лет он исписал собственными рецептами и магическими формулами изобретённых им заклятий кипу пергаментов, которые позже сшил, превратив в подобие книги. Он настолько поднаторел в зельеварении, что, по уверению Гриндевальда, на этом поприще ему светило блестящее будущее.
Дверь каморки тихонько скрипнула.
— Все-таки уходишь! — Гриндевальд покачал головой. — Клянусь старыми богами, в жизни не видел такого упрямца, как ты, Северус! Ты хоть понимаешь, что ждёт тебя за пределами этого острова? Король Утер, хоть и находится при смерти последние 15 лет, тем не менее издал несколько указов, направленных против нас, волшебников. Он считает магию ересью. Тех, кого официально обвиняют в колдовстве, ждут пытки и смерть. Я не желаю для тебя такой участи!
— Спасибо, учитель, но в Коукворте мне ничего не угрожает. Лорд и леди Уизли — маги, под их покровительством волшебники Коукворта могут не опасаться за свою жизнь. Кроме того, вы же знаете, меня ждут...
— Да, да, — поморщился Гриндевальд, — та магглорождённая волшебница… Послушай, — он скрестил на груди руки и вперил в Северуса пристальный взгляд, — я никому и никогда этого не предлагал, но ты намного талантливее всех, кого я когда-либо учил, и мне действительно будет жаль, если с тобой случится несчастье. В общем, я предлагаю тебе вернуться сюда вместе с молодой женой. В деревне для неё найдётся добротный дом. Ты каждый день сможешь навещать её. Тебе, как я уже говорил, будет обеспечено место учителя. Я предоставлю в твоё распоряжение свою лабораторию, и ты сможешь и дальше ставить опыты и варить новые зелья. Но самое главное, ты поможешь мне воспитать следующие поколения волшебников. Ты передашь им свои знания и, возможно, тебе повезёт, и ты станешь свидетелем появления нового талантливого мага, — Гриндевальд прервал свою пылкую речь и тяжело вздохнул. — Ты ведь не останешься, — констатировал он.
— Нет, простите! Я хочу вернуться домой.
— Что ж, делай, как считаешь нужным. Но если с тобой случится беда — помни: мой дом всегда открыт для тебя, Северус Принц.
Северус встал, чтобы почтительно поклониться своему учителю, но тот внезапно порывисто обнял его.
— Надеюсь, ты будешь счастлив! Прощай! — и стремительно вышел из комнаты.
— Обязательно буду! — пообещал то ли Гриндевальду, то ли самому себе Северус.
Как бы ни сложилась его жизнь дальше, сейчас он возвращался домой. К Лили.