Глава 1. Новая жизнь (2/2)
Первый из десяти положенных за подобный проступок ударов розгой пришёлся по плечам. Северус вздрогнул и закусил губу. Его пороли всего два раза — ничто по сравнению с другими учениками, чьи спины были буквально исполосованы, однако, в отличие от прочих мальчишек, он умел терпеть боль. Впрочем, с таким отцом, как Тобиас Снейп, это было неудивительно.
Второй удар — и на выступающих лопатках вспух красный рубец. Третий задел шею. Северус сжал кулаки, пытаясь сдержать выступившие на глазах слёзы. Он напрягся, приготовившись к четвёртому удару, однако его не последовало.
— Одевайся, — бросил Гриндевальд, — я хочу, чтобы ты уяснил: я не против экспериментов, тем более что ты явно понимаешь, почему варил зелье именно так. Я против того, чтобы ты ставил свои эксперименты, не посоветовавшись со мной. И именно за это ты получил наказание. А теперь иди. Через час придёшь за заживляющей мазью.
Северус вскинул на учителя полный недоумения взгляд: обычно Гриндевальд не позволял провинившимся студентам пользоваться ранозаживляющим раньше, чем через сутки. Мазь унимала боль, но не позволяла шрамам исчезнуть, и они продолжали украшать спины мальчишек в назидание остальным.
— После обеда жду тебя в лаборатории, — бросил Гриндевальд, — хочу послушать, что ты ещё придумал.
***
Северус рассчитывал, что неподдельный интерес, который вызвали у мастера его смелые эксперименты, а также их дополнительные занятия по зельеварению, начавшиеся в тот же вечер, смягчат суровый характер старого мага, и тот, в обход собственных принципов, сопроводит его в Коукворт в начале лета хотя бы на несколько дней. К сожалению, Гриндевальд стоял на своём: перемещением в подпространстве все студенты без исключения занимались с четырнадцати лет. Тех, кто осваивал это сложное колдовство, суровый наставник на несколько недель отпускал домой, остальные оставались в Вальд-холле на всё лето. Парная аппарация запрещалась под угрозой сурового наказания. Но какой бы ни была расплата — ждать Северус не мог: он уже почти год не видел Лили!
Образ смеющейся девочки всё ещё стоял перед глазами, и в эту минуту он отдал бы всё на свете, лишь бы вновь очутиться рядом с ней. Если бы Лили умела читать, он мог хотя бы изредка посылать ей весточку с совой. Но — увы! — как и большинство жителей Коукворта, Лили была неграмотной.
***
Северус понимал, что ему нужна помощь, но как заставить себя сделать первый шаг?
Затолкав свою проклятую застенчивость поглубже, он обратился к Малфою. Люциус был тремя годами его старше и однажды уже аппарировал домой и обратно.
— Боюсь, что вынужден тебе отказать, — ответил тот, — ты же знаешь, мастер Гриндевальд никогда не позволит одному ученику аппарировать с другим. Это слишком опасно. Придётся тебе потерпеть ещё пару лет.
Когда Северус представил, что ещё минимум два года не увидит Лили, его сердце точно сжал невидимый кулак. Два года! Да за это время могло случиться всё, что угодно! Нет, он не мог просто сидеть и ждать, когда ему исполнится четырнадцать и можно будет наконец научиться аппарировать.
— А как ты вообще это делаешь? — поинтересовался он у Малфоя.
— Закрываю глаза, произношу заклинание, представляю место, куда собираюсь перенестись, сосредотачиваюсь на нем, раскидываю руки в стороны и… оп! — я уже там, — с неожиданной откровенностью ответил тот. — Только до того, как у меня получилось это самое «оп», я постоянно расщеплялся… Это когда одна твоя часть переместилась, а другая — нет, — пояснил он. — Малоприятная штука, скажу я тебе, — Люциуса передёрнуло. — Только представь: ты наблюдаешь, как твоя кисть пытается ползти тебе навстречу. Ну и ощущения… соответствующие.
Северус представил. Наверняка это было неприятно и даже больно, но что такое боль по сравнению с его тоской по Лили?
— Надеюсь, ты не собираешься попробовать сделать это самостоятельно? — нахмурился Малфой. — И думать забудь! Тебя распополамит так, что, даже мастер Гриндевальд не сумеет ничего исправить. А если сумеет — выпорет, и твои спина и задница превратятся в сплошное кровавое месиво, и будет совершенно прав. Сколько тебе? Одиннадцать?
— Двенадцать с половиной, — отозвался Северус.
— В жизни бы не подумал! — фыркнул Малфой. — Ты такой тощий и бледный, что я бы больше десяти тебе не дал. Аппарацию изучают с четырнадцати. Мне пятнадцать, но и у меня почти целый год ничего не получалось, а ты… ты просто убьёшься. А меня, чего доброго, обвинят в том, что это я тебя надоумил.
— Я не собираюсь учиться аппарировать! — честно глядя ему в глаза, соврал Северус. — Просто хотел узнать об этом побольше.
— Допустим! — хмыкнул Люциус, как показалось Северусу, не слишком ему поверивший. — Учти, если ты не сумеешь сосредоточиться — можешь забыть об аппарации по крайней мере до полного магического совершеннолетия. Только сильные маги справляются с этим раньше.
— Значит, ты — сильный маг? — простодушно поинтересовался Северус.
— Да уж посильнее многих учеников мастера Гриндевальда. Отец собирался сам обучать меня, потому что я был нужен ему в поместье, но Гриндевальд явился в наш дом и настоял на том, чтобы я отправился с ним. Так что меня, можно сказать, выбрали.
«Меня тоже», — подумал Северус, не желая разочаровывать Малфоя, сообщившего ему столько важных подробностей.
***
Свои первые попытки аппарировать — надо признаться, весьма неуклюжие — Северус до сих пор вспоминал с содроганием. Это сейчас ему, взрослому восемнадцатилетнему волшебнику, не стоило ни малейшего труда перенестись в любую точку Британии, а тогда эта цель казалась недостижимой, как далёкие звезды, которые ясными ночами они с мастером наблюдали с Астрономической башни.
К концу июня Северус решился окончательно. Он прекрасно осознавал весь риск своей затеи: аппарация была на редкость сложным колдовством, доступным лишь тем волшебникам, чьё магическое ядро сформировалось полностью. Некоторым магам перемещаться в подпространстве не удавалось и по окончании обучения, а кое-кому — и никогда в жизни. На практике это означало, что раньше четырнадцати лет не стоило и пытаться, однако Северуса такой расклад никак не устраивал. Он не мог ждать ещё как минимум полтора года, чтобы вновь увидеть Лили.
Но прежде чем начать тренировки, следовало серъезно подготовиться.
Северус отлично запомнил всё, что рассказывали о последствиях неудачной аппарации учитель Гриндевальд и Люциус Малфой. Поскольку заживляющая мазь хранилась в комнате мастера под замком, у Северуса не оставалось иного выхода, кроме как попробовать изготовить её самому.
Юный маг и не подозревал о тех трудностях, с которыми ему предстояло столкнуться в процессе.
Во-первых, лаборатория — подвальное помещение, с каменными крепкими сводами и огромными, грубо обтёсанными блоками из песчаника вместо столов — никогда не оставалась без присмотра. Рабочих мест было достаточно на всех; на уроках зельеварения класс был полон, учитель прохаживался вдоль рядов, и утаить от него что-либо не было никакой возможности. Следовало выяснить, каковы возможности лаборатории и можно ли сварить зелье где-то за пределами особняка. Постепенно стало ясно: изготовить бальзам вне школы можно, однако вынести из ворот котёл, черпак и всё остальное не стоит и пытаться. Значит, работать придётся в классе.
Во-вторых, мастер Дингл, помощник и коллега Гриндевальда, находился в лаборатории практически всё свободное от занятий время. Каждый раз, заглядывая в подземелья, Северус натыкался на его внимательный взгляд.
Кроме того, где брать ингредиенты? Чулан для их хранения был магически заперт. Да Северус и не смог бы взять что-то оттуда для личных нужд — ему претило красть у своего учителя.
Мальчик размышлял, где, когда и из чего ему нужно варить его зелье, покуда вдруг не догадался, что задачу следует сформулировать иначе. КАКОЕ зелье ему необходимо сварить — вот о чём ему нужно было думать.
«Мне надо придумать рецепт, очень похожий на одно из учебных снадобий. В него останется незаметно добавить один-два лишних компонента в самом конце занятия, чтобы новое зелье непременно обладало заживляющими свойствами», — решил юный зельевар.
В начале каждого урока ученикам диктовали рецепты очередного зелья — каждой возрастной группе свой. Северус принялся записывать их все, а вечером анализировал, какие ингредиенты и в каком количестве используются, какими свойствами обладают и как их можно сочетать.
Вскоре ему стало ясно: если он хочет собрать все рецепты, ему элементарно не хватит на это пергамента. Северус пытался запоминать рецепты, не записывая их. Память у него была хорошая, но всё же использовать пергаменты было удобнее.
Приходилось думать, где взять денег на всё необходимое.
***
Как он искал возможность заработать, теперь вспоминалось с улыбкой. Поначалу Северус на полном серьёзе думал было предложить свои услуги деревенским жителям — работать в огороде, например. Спускаясь с холма в деревушку Хогсмид, он кутался в свою единственную приличную мантию. За прошедший год он сильно вырос, прежняя одежда была ему мала — спасибо, учитель выдал ему тёплую мантию, под которой не было видно ветхого тряпья, перешитого когда-то из платьев матери. С обувью была и вовсе беда. Прошло довольно много времени, покуда Северус научился трансфигурировать себе одежду из чего угодно и настолько овладел бытовыми чарами, чтобы всегда выглядеть опрятно. Сложнее было вообще осмыслить суть проблемы — спасибо Малфою: он весьма доходчиво объяснил ему, что неряшливый внешний вид неприемлем. Для Северуса, с пелёнок ничего, кроме обносков, не носившего, это осознание стало настоящим откровением. Ведь Лили вечно видела его оборванцем!
За этими размышлениями он не заметил, как очутился посреди узкой улочки с заборами из дикого камня, скреплённого глиной, и удивлённо огляделся. Он бывал здесь с учителем, но один — никогда. Мимо проехала телега, прошагали двое крестьян с поклажей за плечами. Проплыла дородная крестьянка с объёмистой корзиной. Северус чувствовал себя глупо и уже повернулся, чтобы уйти. «Но мне нужно найти заработок, — подумал он. — Если я уйду сейчас, завтра легче не станет». И, отчаянно краснея, он поспешил навстречу женщине с корзиной.
— Здравствуйте, — вежливо поклонился он. — Я Северус. Вы не знаете, нет ли в деревне какой-либо работы?
Женщина внимательно оглядела его и кивнула.
— И тебе здравствуй. Ты мальчик лорда Гриндевальда?
— Я его ученик.
— Слышала, что наш булочник вроде говорил, что ему не помешает помощь волшебника. Пойдём, я покажу его дом. Я мадам Розмерта, у меня трактир на том конце деревни.
Всё время, пока Северус шёл рядом с доброй женщиной, он ужасно волновался. «Я хотел обычной работы, к которой привык. Что, если моих магических навыков не хватит, и в деревне все будут знать, какой я неловкий и неумелый? Тогда не видать мне заработка на всём побережье».
Булочник оказался худым бледным человеком. Он отворил калитку, пропуская мальчика во двор, и долго его рассматривал.
— Сколько тебе лет? — наконец выдавил он.
— После Рождества будет тринадцать.
— Как тебя зовут?
— Северус.
— Я Аберфорт. Послушай, Северус, — булочник помял подбородок, — Розмерта сказала, тебе нужен заработок, верно? — в ответ на энергичный кивок он нехотя добавил: — У меня есть для тебя работа. Но я должен предупредить, что с мастером твоим мы не ладим.
Аберфорт внимательно вглядывался в лицо юного мага.
— Сударь, — Северус очень волновался. — Лорд Гриндевальд запрещает ученикам помогать вам?
— Запрещает? Нет, конечно! Но они знают о нашей размолвке и не хотят ссориться с ним.
Северус подумал.
— Я могу попробовать помочь вам, сударь, — наконец решился он, — насколько это будет в моих силах.
— Идёт, — Аберфорт облегчённо вздохнул. — Заходи в дом. Умеешь развеивать полтергейстов? Нет? Ну заодно и потренируешься…
***
На свои первые деньги Северус смог купить приличную стопку новеньких пергаментов — Аберфорт познакомил его со своим шурином, скорняком <span class="footnote" id="fn_31191895_0"></span>, и пергаменты обошлись ему недорого — и перья, а также сторговал у местного друида несколько пучков редких растений. Остальные травы и минералы он собирал сам, лазая по скалам и болотам. Он сварит заживляющий бальзам и попробует аппарировать!