Простуда, побег и недовольная бабушка (1/2)

Ноябрь за окном совершенно не радовал. Сыро, серо и холодно. Небо затянуто темными тяжёлыми тучами, кажется вот-вот пойдет дождь. Да и людей практически не было, все стремились как можно быстрее убраться с улиц, по которым разливались целые озера из луж. Ещё и школа эта никого не радовала. Причем если с погодой большинство детей было готово смириться и даже возможно попрыгать по всем тем лужам, то школа только портила настроение. Учиться не хотелось, хотелось играть и веселиться, да вот только разве мнением детей кто-то интересовался? Вообще, наверное в любой другой день Антошу совсем ничего из вышеперечисленного не остановило бы от поиска приключений, ну или хотя бы от болтовни на уроках. Димка вот, сидевший рядом, совсем не слушал, что им там рассказывает их учительница. Он играл в игру на телефоне, спрятавшись за подставкой, на которой стоял учебник. И Тоша бы с радостью присоединился к этому весёлому занятию, по крайней мере это уж точно интереснее математики, да вот только мальчику совсем ничего не хотелось. Он отчего-то чувствовал себя совсем неважно. Клонило в сон, голова болела и неприятно саднило горло. Ещё и чихает с самого утра. Папа спрашивал все ли в порядке, но тогда Антон чувствовал себя вполне нормально, о чем и сообщил мужчине, а дискомфорт доставлял лишь лёгкий насморк, да и тот не сильно беспокоил ребенка. Первые три урока все тоже вроде было более-менее хорошо, ну за исключением разве что ставшего плохим настроения. Но в этом была виновата учительница, написавшая в дневник замечание, болтовня с Димой все-таки не прошла бесследно. И вот спрашивается почему его самочувствие ухудшилось? Хотелось домой, под теплое одеялко и это при том, что укрываться мальчишка не любит. Конечно, можно было бы сказать преподавательнице, что ему нехорошо, она бы наверное попросила папу его забрать. Но ведь сначала она отправит мальчика к ужасно страшной медсестре! А к ней Антоша не хотел. Женщина в белом халате не внушала никакого доверия и пересекаться с ней ребенок не желал даже под угрозами. Он лучше потерпит. Всего-то два урока осталось, а там уж он домой пойдет. К тому же завтра суббота и можно отложить домашнее задание на потом.

Как назло время тянулось слишком медленно, а головка у мальчика начинала болеть все сильнее. Глаза начали слезиться, их неприятно пощипывало, отчего Антон иногда зажмуривался. А ещё его кажется знобило. Мальчишку иногда передергивало от этого холода, что разливался по всему телу. Казалось неприятными мурашками были покрыты даже самые кончики пальцев ног. Одно радовало — до звонка с последнего урока оставалось чуть меньше десяти минут, но даже они показались настоящей пыткой, вытерпеть которую удалось с трудом.

За окном все-таки начался дождь, который слишком быстро перетек в настоящий ливень. Зонтика у Антоши не было. Арсений ему с утра несколько раз напоминал взять его, да только мальчишка все равно забыл. И теперь приходилось бежать. Холодные капли попадали за шиворот куртки, заставляли съеживаться и так замерзшего ребенка. Волосы полностью вымокли, так же как и вся одежда. Хорошо хоть до дома было совсем недалеко. Уже у подъезда, наскоро распрощавшись с другом, у которого тоже зонта с собой не имелось, а потому Дима был таким же мокрым как и сам Тоша, мальчик забежал в подъезд. Он мелко-мелко дрожал, непослушными пальцами стараясь правильно ухватить ключ, чтобы открыть дверь. Арсений был на работе и вернуться он должен только через несколько часов, а потому в квартире было пусто и тихо. Сил на то, чтобы принять теплый душ, который по непонятной для Антоши причине таковым не казался, у него хватило, а вот на то, чтобы пообедать уже нет. Мальчик еле как добрел до кровати и замотался в одеяло по самую макушку. В голове набатом стучали молоточки, заставляя неприятно морщиться. От холода не спасало ни отопление, которое имелось в квартире, ни одеяло. И все-таки, несмотря на все эти факторы, измотанный ребенок провалился в сон, пусть и сам этого не заметил.

Арсений чуть-чуть задержался на работе. Не так чтобы он был очень сильно доволен этим обстоятельством, но с путаницей, произошедшей в заказах, разобраться нужно было. Уже был шестой час, на улице начинало темнеть, а дождь все не прекращал барабанить по окнам и крышам. Он играл какую-то одному ему известную мелодию. Кап-кап, кап-кап. Мужчина стряхнул лишнюю влагу с зонта и только потом на пробу нажал на ручку двери. Та конечно же была незаперта, сколько не ругайся с этим маленьким хулиганом, а привычке своей он все равно не изменяет. В квартире было тепло, особенно если сравнивать с температурой на улице. Мужчина недовольно оглядел бедлам, устроенный в прихожей. За все это время Антон не удосужился ни обувь убрать на место, ни куртку, под которой вообще обрадовалась приличная лужа. Арс лишь вздохнул, собирая вещи. Он уже понял, что его ребенок так и не удосужился взять зонт с собой. А где собственно сам ребенок? Мужчина уже привык к тому, что обычно это вечно лохматое чудо с топотом несётся к нему и лезет обниматься, а потому сейчас факт того, что мальчишка не выбежал, да и вообще вел себя как-то слишком тихо, заставил насторожиться. Может этот негодник опять у Димки остался без разрешения? Но нет, это предположение явно было глупым, дверь то была открыта, да и мужчина сам только что убирал разбросанные по коридору вещи. Нехорошее предчувствие зародилось в душе. Шестым чувством или может родительским инстинктом Попов понял, что что-то не в порядке. А вот что, он пока понять не мог. Мужчина решил проверить комнату мальчика. Он тихонько постучал, потому что считал, что даже десятилетнему ребенку нужно личное пространство, нарушать которое без разрешения не стоит. Ответа правда он так и не дождался, а потому, обдумав, решил все-таки приоткрыть дверь. Взгляд тут же упал на кровать и на спящего на ней Антошу. Мальчик был замотан в одеяло и тихо посапывал, лишь только кудрявые волосы виднелись. Наверное Арсений бы даже умилился такой картине, решив, что бедный ребенок просто умаялся в школе, да вот только Тоша так обычно не спал. Обычно одеяло оказывалось на полу, а сам мальчик вытягивал в стороны руки и ноги, порой вслед за одеялом улетала и подушка. А сейчас было не так. Антоша свернулся под одеялом подобно маленькому котенку, он поджимал под себя ноги и казалось всячески старался согреться. Тело ребенка иногда пробирало мелкой дрожью, что конечно же не укрылось от взгляда старшего. В два шага он преодолел расстояние от двери до кровати и откинул одеяло с лица Антошки. Он спал кажется довольно крепко, по крайней мере действия мужчины не разбудили его. Арс приложил ладонь к мальчишечьему лбу, но быстро осознал, что они ещё не отогрелись после улицы и таким образом он ничерта не поймет. Откинув непослушные пряди Антошиной челки в стороны, он, теперь уже губами, прикоснулся к детскому лобику и тихонько вздохнул, понимая, что тот горячий, а потому будить ребенка все-таки придется.

— Антоша, — тихонько произнес мужчина и легонько потряс мальчишку за плечико. Антошка что-то промычал и только снова замотался в одеяло с головой. — Зайчонок, давай просыпайся.

— Не хочу. Мне плохо, — раздалось таким жалобным голоском, что у мужчины сердце сжалось.

Тоша действительно чувствовал себя как-то совсем уж нехорошо, наверное даже хуже чем в школе. Горло уже не просто саднило, а болело, да так сильно, что даже слюну сглотнуть было невозможно, дышать носом не выходило из-за насморка, а ужасный, просто отвратительный холод пробирал до костей. И так сильно хотелось согреться, но совсем не получалось. Словно снежная королева зачем-то пришла к мальчишке и пыталась заморозить его. Они недавно читали эту сказку в школе на литературе. Быть может в Антошу, совсем как в Кая из сказки, тоже попал осколочек льда? Иначе почему так холодно? Может и его сердце тоже превратится в лёд? Нет, это как-то глупо. Мальчишка даже тряхнул головой, прогоняя непрошенные мысли, делать это находясь под одеялом было не очень удобно, ещё и перед глазами заплясали звёздочки, от чего Антон зажмурился. И в самом деле какие-то странные предположения иногда возникают в сознании. Ну какая снежная королева? Это же просто сказка, а Антоша не настолько маленький, чтобы верить, что сказки могут быть реальностью. Но холод ведь вполне себе реальный? Или это виновата болезнь? А Антошка был уверен, что он заболел. Точно. Скорее всего причина именно в этом, а не в какой-то там глупой снежной королеве.

— Малыш, я понимаю, что тебе плохо, — Арсений говорил ласково, осторожно поглаживая мальчика через одеяло, — И нам с тобой нужно что-то делать, чтобы тебе стало лучше. Давай температуру измерим, хорошо? — русая голова ребенка выбралась наружу. Зелененькие глаза смотрели устало и в них был такой болезненный блеск, какой обычно возникает при температуре.

— Ладно, — тихо отозвался Антон.

Мужчина поднялся и ушел за градусником. По-хорошему ему бы следовало сменить одежду на домашнюю, но это могло подождать. Там у его ребенка температура, так о какой такой одежде вообще может идти речь? Беспокойство разливалось в груди. И как только его чудо умудрилось? В школе заразился от кого-то? Или погода поспособствовала? Да ведь он же ещё и под дождь кажется попал! И говорил ведь ему Арсений взять зонт. И шапку надевать говорил, или хотя бы капюшон накидывать. Да вот только Тошка не слушал, шапку стягивал как только выходил из подъезда, частенько ещё и в расстегнутой куртке ходил. И чему теперь Арс удивляется? Знал же, что рано или поздно этим закончится, даже ругался пару раз с мальчишкой, да толку то? Младшего ведь совсем не заботили такие «мелочи». Ну и к чему они привели? К температуре и болезненому состоянию! Замечательно, ну просто замечательно. И кого винить? Мужчина не знал. С одной стороны, ругать стоило себя, за то, что не был более настойчив. В конце концов речь же идёт о здоровье его ребенка, Попов мог бы и получше следить за этим всем. Но с другой, чтобы это изменило? Антоша порой бывает таким упрямым. Он бы все равно все сделал по-своему, не слушая никаких наставлений со стороны фокусника. Выходит виноваты оба? Наверное. Хотя какой теперь вообще смысл икать виноватых? Все равно ничего уже не изменишь, остаётся только это маленькое упрямое чудо лечить. Как бы ему хуже не стало. Арсений правда очень беспокоился, в том году Антоша цеплял лишь совсем лёгкую простуду, которая лечилась простым теплым чаем и горячим бульоном. Тогда у мальчика даже температуры не было, а сейчас есть. Конечно в аптечке было кажется все и от всего, но все равно. А что если у мальчишки есть аллергия на какой-нибудь препарат, о которой они не знают? Что если температура поднимется слишком сильно? Мужчина мысленно приказал сам себе прекратить думать об этих «если» и достать наконец уже градусник. Сколько можно себя накручивать в конце то концов? Сейчас нужно действовать, а не стоять и размышлять непонятно о чем.

Он вернулся в комнату. Тоша уже не лежал, а сидел, но из одеяла впрочем не вылез. Замотался так, что торчал один только кончик носа. Он сейчас напоминал медвежонка, что спрятался в берлоге от зимней стужи и собирается впасть в спячку. Когда Арсений заходил обратно, то включил свет, потому что за окном уже стемнело окончательно, а во мраке комнаты ориентироваться было проблематично.

— Тош, вылезай давай, — с тихим вздохом мальчишка вылез из своего убежища, которое должно было греть, но почему-то не делало этого. Сейчас, при свете, блеск зелёных глаз стал ещё более явным, щёчки у ребенка были покрасневшими, словно он побывал на зимнем морозе, и он все также немного дрожал. Арс присел около ребенка, чуть оттянул ворот его кофточки и сунул градусник подмышку.

— Холодный, — недовольно пискнул мальчик.

— Потерпи чуть-чуть пожалуйста, — голос мужчины был теплым, успокаивающим. Антоша, чуть подумав, придвинулся к старшему и был тут же утянут в объятия. Кажется так даже стало немного теплее. — Солнышко, у тебя что-то болит? — поинтересовался фокусник. Он поцеловал мальчика в висок, про себя отмечая, что тот кажется даже горячее, чем показалось изначально.

— Голова, — негромко ответил ребенок, положив эту самую голову на плечо мужчины, — И горло тоже.

— Тебе плохо стало после того, как под дождь попал? — продолжил задавать вопросы Попов. Ему требовалось узнать как долго мальчишка мог пролежать с температурой и мог ли именно дождь стать причиной ее возникновения.

— Нет, — Антоша отчего-то посмотрел на него как-то виновато. Мальчик прикусил нижнюю губу и водил пальчиком по собственной коленке, словно старался сам себя отвлечь. — Это ещё в школе началось. На четвертом уроке, — признался он, а вид стал ещё более виноватым. Арсений тихо вздохнул. Ну вот что это такое? Неужели нельзя было сразу сказать учительнице? Или ему сообщить?

— Почему ты мне не позвонил? — Арс говорил спокойно. Не ругался, потому что не видел смысла. Тошка и так смотрит на него жалобно, ещё и болеет, зачем его теперь отчитывать? К тому же, судя по несчастному виду, мальчик и сам понял, что сглупил.

— Я не подумал, — тихонько пробормотал Антон, окончательно стушевавшись.

Болезнь изматывала, забирала все силы, а потому искать каких-то оправданий мальчик не стал. Он ведь действительно почему-то даже не рассмотрел такой вариант. С другой стороны, у него уже тогда состояние было такое, что думать получалось с трудом. А сейчас кажется стало и того хуже. Мысли в голове путались, вести разговор было тяжело, в ушах раздавался какой-то противный то ли писк, то ли звон. Тоша прикрыл глаза и кажется снова начал проваливаться в сон, когда старший потревожил его, чтобы достать градусник обратно.

— Антош, а ты ведь не кушал, правда? — скорее утвердительно, чем вопросительно сказал Попов.

Цифра на градуснике была близка к отметке в тридцать девять, но не достигла ее. Плохо конечно, но не настолько критично. Арсений если честно все это время думал, что температура поднялась выше чем тридцать девять, слишком уж горячим был лоб у мальчишки, но пронесло. Проблема была в другом: Антоша судя по всему не обедал, а завтрак был слишком давно, давать же жаропонижающее на голодный желудок было нельзя. Значит нужно уговорить мальчика съесть хотя бы что-то, вот только не станет ли он капризничать и жаловаться на больное горло?

— Я не хочу кушать, — отозвался Тошка, снова натягивая на себя одеяло и при этом умудряясь оставаться в папиных объятиях.

— Маленький мой, мне нужно дать тебе таблетку, — терпеливо принялся разъяснять фокусник, — А для этого тебе нужно сначала съесть что-то. Чуть-чуть, я не заставляю тебя съедать целую тарелку. Хочешь я тебе небольшой бутербродик с чаем сделаю? Или супчик подогрею?

— Это обязательно? — мужчина кивнул в ответ, — А можно не бутерброд, а просто хлеб с чаем? Я больше не смогу съесть.

— Хорошо, солнце, — спорить Арсений не стал. Конечно хлеб — это не то чтобы существенная еда, которая бы придала сил на борьбу с болезнью, но если уж Антоша сейчас просто не может что-либо есть, он не будет его заставлять. Пока пусть так, главное, что таблетку он дать ему сможет.

Мальчишка снова улёгся в кровать, а Арсений ушел заварить ему чай. Горячим он его делать не стал, боялся, что из-за этого температура может подняться выше, а потому напиток он разбавил холодной водой. Добавил в чашку ложку мёда и дольку лимона, взял небольшой ломоть хлеба и вернулся в комнату. Болезненный вид такого маленького и такого любимого Арсением человечка вызывал острое желание Тошку пожалеть, проявить заботу, прижать к себе да и просто быть рядом. Он ведь такой беззащитный, совсем как маленький птенчик, у которого вместо перьев ещё был пушок и который пока что не приспособлен к самостоятельности. И этого птенчика нужно оберегать от всех опасностей, даже если он сам в них лезет.

Хлеб мальчик ел неохотно, каждый раз глотая кусочек морщился от боли в горле. А вот чай он выпил с удовольствием, приятным теплом он это больное горлышко согревал и стало даже кажется чуточку полегче.

— Я спать хочу, — он протянул фокуснику теперь уже пустую кружку и тот отложил ее на прикроватную тумбочку.

— Давай я тебе сейчас принесу водички и таблетку жаропонижающего, а потом ляжешь, хорошо? — мальчик кивнул.

Горло все также саднило и Антоша закашлялся. Попов лишь тихонько вздохнул, провел ладонью по волосам мальчишки, а потом отправился за водой на кухню. Тоша послушно выпил лекарство и снова замотался в одеяло, уткнувшись носом в подушку.

— Пап, не уходи пожалуйста, — жалобно протянул он, наощупь найдя руку мужчины и сжав ее.

— Солнышко, я переоденусь и вернусь к тебе, хорошо? Заодно свет выключу, — в ответ он услышал лишь тихое «угу». Сильно заморачиваться не стал, нашел первые попавшиеся домашние штаны и футболку и вернулся в комнату к Антошке.

— Иди ко мне, мой хороший, — кровать у ребенка была достаточно широкой, чтобы Попов сумел лечь рядом с ним. Мальчик тут же прижался к боку старшего, а голову положил ему на грудь.

***</p>

Заснул Антоша быстро, организм требовал сил, а так как он практически ничего за день не съел, то единственной возможностью эти силы достать был сон. Вот только спал мальчик беспокойно, ворочался, постоянно начинал кашлять, а через какое-то время Арсению пришлось выпутывать его из одеяла, потому что температура начала спадать и Тоше явно было жарко. Отойти от мальчишки мужчина так и не решился. Конечно по-хорошему стоило поужинать, но для этого пришлось бы потревожить ребенка, чтобы подняться с кровати, ведь голову мальчик переместил на плечо фокусника. Случайно разбудить заболевшего Антошу не хотелось, он и так был крайне измотан собственным состоянием. Да и о какой еде вообще могла идти речь, когда единственное, что тревожило — это болезнь его маленького чуда? Волнение в душе мужчины было подобно морским волнам в шторм. Такое же необъятное, огромное, такое же тревожащее. От этого волнения, совсем как от шторма, не знаешь чего ожидать. Оно захлестнет с головой, заставит тонуть, не имея ни малейшей возможности сделать вдох? Или же наоборот совсем скоро отступит, уступая место штилю? Исход этого «шторма» напрямую зависит от состояния Антошки. Но в этом и проблема, Попов совершенно не знал чем заболел ребёнок. Это ОРЗ? ОРВИ? Грипп? Ангина? Нет, наверное не ангина, при ней вроде как нет насморка. Но даже в этом мужчина был не уверен. В конце концов, он не врач, чтобы ставить диагнозы. Впрочем наверное это даже хорошо, что не врач. Их его ребенок боится как огня, не хватало чтобы ещё и его боялся. Хотя к Пашке мальчишка вроде как спокойно относился, по крайней мере пока тот не надевал врачебный халат, потому может и его бы не боялся. Только вот это совсем не то, о чем нужно думать сейчас, какая вообще разница, что могло бы гипотетически где-нибудь, когда-нибудь быть? Нужно думать о том, что они имеют сейчас и действительно проконсультироваться с кем-нибудь. Да вот только как Антошу отвести на прием к педиатру — загадка. Он ведь так просто не пойдет, начнет капризничать, сопротивляться, бояться. Арсений знал, что уговаривать и заверять, что ничего страшного не произойдет бесполезно. Его маленький трусишка все равно не поверит ни единому слову. Но что тогда? Везти мальчика в поликлинику, не предупредив его? Но он вероятно обидится, перестанет доверять, ведь по сути это обман. Вызвать врача на дом? Так попробуй ещё этого врача найти… А хотя стоп. Решение, неожиданно даже для него самого, само возникло в мыслях фокусника. Паша, ну точно же. Он же педиатр, да и вряд-ли откажет помочь другу. К тому же сам ведь только что размышлял о том, что ребенок вроде как спокойнее относится к нему. Лучше ведь все-таки наверное чтобы кто-то знакомый был, чем совсем неизвестный человек. Да и неизвестно как бы незнакомый врач отнесся к капризам и страхам ребенка, а Пашка терпеливый, да и к характеру Антона уже привык. Решив для себя, что утром обязательно попросит друга осмотреть свое маленькое чудо, Арсений и сам начал проваливаться в сон.

Посреди ночи мужчина проснулся, потому что у Антона опять поднялась температура, которую впрочем удалось успешно сбить и дальше уже мальчик спал более-менее спокойно. А вот сам Попов заснуть больше не смог. И дело было даже не в том, что он снова начал переживать за своего чудика, вернее дело было не только в этом. Ожидал ли мужчина, что проснувшись почувствует отвратительное першение в горле и головную боль? Нет, определено точно не ожидал. Почему так получилось Арс тоже не знал, то ли Антоша притащил со школы какой-то вирус и он передался старшему, то ли это была просто простуда, которая возникла из-за погоды, усталости и переживаний. В любом случае выходило так, что болеть они с ребенком теперь будут вместе. Но вообще вопрос был в другом: насколько безопасно теперь было звать друга к себе? Узнать, чем именно болеет мальчик, по-прежнему требовалось, но если это что-то вирусное, не заразят ли они Пашу? С другой стороны, он — врач и постоянно сталкивается с болеющими детьми, значит прекрасно знает меры предосторожности и сумеет не заразиться. И все-таки, Арсений решил, что идти к Паше лично он не будет. Лучше позвонит, предупредит, расскажет все, а там уж друг сам решит сумеет ли он прийти или нет. Прийдя к такому выводу, мужчина снова попытался заснуть, да только уже не получалось.

За окном медленно, словно нехотя, занимался рассвет. Ночь все никак не хотела уступать место дню, она отступала, но такими маленькими шажками, что казалось тьма не исчезнет вообще никогда. Ночи явно нравилось доминировать над днём, недаром осенью и темнело рано, и рассветало поздно. Это борьба, вечное противостояние света и тьмы. И если во власти дня находятся теплые и красочные весна и лето, то во власти ночи — холодные и скучные осень и зима. И все-таки, есть моменты, когда им приходится уступить друг другу. В эти моменты первая звезда загорается на летнем небе, и первый луч осеннего солнца проникает в окно. Вот и сейчас этот момент наконец настал. На часах уже была половина восьмого, под боком так и не заснувшего обратно фокусника сопел мальчишка, периодически заходясь в кашле. Сам Арсений теперь чувствовал себя ещё хуже, но в целом терпимо. Головная боль пусть и была неприятной, но особых проблем доставить не могла, а першение он надеялся излечить горячим чаем. В конце концов, ему сейчас не о себе нужно думать, а о все ещё спящем зеленоглазом чуде. Или уже не спящем? И точно, мальчик нехотя приоткрыл глаза, осматриваясь вокруг. Хотя чего он там рассматривал непонятно, знал ведь в комнате чуть ли не каждый уголок.

— Доброе утро, — ласково сказал Арсений, поцеловав мальчика в макушку, — Ты как себя чувствуешь?

— Наверное чуть лучше, чем вчера, — несколько неуверенно пробормотал ещё сонный Антошка. Арс понял, что лучше мальчику только потому что температуры на данный момент нет, а вот насморк и кашель никуда и не думали деваться. Да и куда бы они делись за одну то ночь и без лечения? К тому же то, что температуры не было сейчас совершено не означало, что она не может в течение дня подняться снова.

— Зайчик мой, нам нужно чтобы тебя осмотрел врач, — осторожно, явно опасаясь реакции ребенка сказал мужчина. И опасался не зря. Глаза мальчика округлились сначала удивлённо, потом наполнились ужасом, а потом он и вовсе натянул на голову одеяло, надеясь спрятаться от всего и всех.

Антоше совсем не понравилось папино предложение. Врач. Слово то какое страшное. Не нужен ему никакой врач и вообще пусть его папа лечит, а не эти страшные дяди и тети в белых халатах. От одной только мысли о том, что представитель столь пугающей профессии может прикоснуться к нему, мальчика бросало в дрожь. И на этот раз не от холода. Страх он такой же как ветер. Как холодный зимний ветер. Он заставляет съеживаться, испытывать сильнейшее желание убежать, скрыться где-нибудь где тепло и безопасно, найти надёжное убежище. Вот только как оказалось одеяло не является таковым. Папа легко снял его с Тошиной головы и просмотрел прямо в глаза.

— Тош, ну чего ты боишься? — голос был спокойным, словно стремился успокоить. Только вот Антошке было слишком сложно успокоится. Сердечко пустилось в пляс, потому что что-то подсказывало, что мужчина так просто не отступит и с врачом все-таки придется встретиться. Но ведь Антон не хочет! — Солнце, он просто посмотрит. — мальчик замотал головой и снова укутался.

В прошлый раз папа тоже говорил, что «врач просто посмотрит» и чем все закончилось? Страшной операцией, вспоминать которую совсем не хотелось. Нет уж, Антоша слишком сильно боится, чтобы верить таким словам, пусть их и говорит такой любимый папа. Если придется, мальчик из дома убежит, только бы мужчина не вел его в больницу. На улице ночевать будет, только бы не видеть ни доктора, ни его инструментов. И неважно, что горло ужасно болит, а нос полностью заложен, неважно, что папа вечером сбивал температуру, неважно, что из-за нахождения на улице может стать ещё хуже. Ничего неважно. Главное не встречать врачей. Ни одного из них, даже самого безопасного. Если конечно безопасные врачи вообще бывают, в чем Антон очень сильно сомневался.

— Не нужно мне никаких врачей! — явно громче чем следовало, воскликнул мальчик и тут же из-за этого начал кашлять.

— Не кричи пожалуйста, — спокойно сказал Арс. Разговаривать через одеяло было не то чтобы очень комфортно. Мужчина предпочел бы смотреть в зелёные глазки, да вот только разве это маленько чудо теперь вытащишь наружу? Спрятался там и сидит как бельчонок в дупле. — Солнце, никто ничего с тобой делать не будет, правда-правда. Мне просто нужно узнать чем ты заболел и как тебя лечить. Ну Тоша. Давай дядю Пашу позовём и он посмотрит, м? Ты ведь его не боишься.

Не боится? Это кто сказал папе такую глупость? Тоша очень боится. Вернее не так, просто дядя Паша его не пугает, он добрый и с ним весело. А вот дядя Паша в роли доктора доверия не внушает. И что если он ещё ни разу не лечил его? Нельзя же считать лечением тот единственный случай, когда Антоше стало плохо из-за жары? Он ведь тогда просто водой облил, а таблетку уже папа давал. Но сейчас явно будет по-другому, папа ведь ясно дал понять, что его нужно осмотреть. Вот только мальчик этого не хочет. Он вообще врачей боится, неужели никто этого не понимает? Зачем они собираются его мучить?

— Не нужно мне никого. Ни дядю Пашу, ни другого врача. Папа ну пожалуйста, я не хочу, — голос звучал жалобно, тоскливо. Арсений бы и рад пойти навстречу мальчишке, да вот только выбора все равно нет.

— Зайчик, либо я зову дядю Пашу, либо мы поедем в поликлинику, третьего варианта я тебе предложить не могу, — мальчик после этих слов задумался.

Он бы предпочел вариант «никаких врачей вообще», да вот только папа сам сказал, что других вариантов, кроме озвученных двух, не предлагает. Это что же выходит Антоше все равно придется встретиться с доктором, просто ему нужно решить будет ли это знакомый доктор или незнакомый? Ехать в поликлинику не хотелось, от этого ведь станет лишь страшнее, опять придется идти по страшным коридорам, встречать очень много людей в белых халатах и чувствовать этот ужасно пугающий запах. Нет, нет. На такое Антоша точно не согласен. Но и на дядю Пашу он не согласен. Он вообще на врачей не согласен. Но что делать если другого варианта нет? Просто так сдаваться Тоша не собирался. Он ещё не решил, что делать, но он обязательно что-нибудь придумает. Обязательно! И наверное в таком случае лучше все-таки соглашаться на знакомого врача, ведь если они поедут в поликлинику, то сделать мальчик уже ничего не сможет. В прошлый раз ведь не смог. А так есть шанс избежать страшного осмотра. И Антоша этим шансом непременно воспользуется!

— Ладно, зови дядю Пашу, — пробормотал мальчишка и даже соизволил вылезти из-под одеяла. Арсений несколько удивился такой сговорчивости. Неужели даже капризничать больше не будет? Но мальчик, хоть и смотрел жалобно кажется смирился с происходящим. Хотя это конечно только Попов думал, что его сынишка смирился. Сам же ребенок так не считал.

— Хорошо, Антош. Ничего страшного точно-точно не произойдёт, — мужчина старался приободрить мальчика, ведь зелёные глаза до сих пор были расширены от ужаса. Он осторожно провел рукой по Антошиной голове, разлохматил его волосы. — Пойдем на кухню. Нам с тобой нужно покушать.

— Я не хочу кушать. Горло болит, — тут же объявил Антон.

— Нужно, зайчик. Хотя бы чуть-чуть, — Попов тихонько вздохнул. Сейчас он прекрасно понимал почему Тоша есть не хотел. Ещё бы не понимать, из-за больного горла и у мужчины совершенно не было аппетита, но это же не повод ходить голодными. Тем более, что ни он, ни Антоша вчера нормально не ужинали.

— Ладно, — тихонько ответил мальчишка, — Только я вряд-ли много съем.

— А я и не заставляю, — улыбнувшись, ответил фокусник, — Но что-то нужно съесть, чтобы у организма силы были. Давай я тебе носочки теплые дам и пойдем.

Мальчишка знал, что дядя Паша вот-вот придет. Он слышал как Арсений с ним разговаривал по телефону и они договорились, что к двенадцати тот зайдет. А на часах было уже без пятнадцати двенадцать. И у Антоши был план. Он собирался самым наглым образом удрать. Пусть уж лучше папа ругается, чем страшный дядя Паша-врач его осматривает. Потому что нет ничего хуже докторов, в этом мальчик был уверен. Привлекать внимание иногда заглядывающего к нему в комнату мужчины не хотелось. А потому переодеваться мальчик не стал. Да, он в пижаме. Ну и что? Если бежать достаточно быстро, то и не замёрзнет. Кроссовки тоже обуть не получиться, папа может что-то заподозрить, если услышит лишний шум в прихожей. Впрочем Антоша решил, что теплые носочки спасут ситуацию. В руке мальчика был зажат носовой платок, которым он периодически утирал нос, боль в горле не проходила, кажется у него даже снова была небольшая температура, но в целом настрой был боевой. Тоша был намерен осуществить операцию под кодовым названием «спасение себя от страшной участи». Ну и что если название было слишком длинным? Зато оно четко передавало всю суть. Осторожно, как самый настоящий шпион, мальчик дошел до входной двери. Он старался делать свои шаги максимально тихими, чтобы их точно не расслышал мужчина, который находился на кухне и кажется варил куриный бульон, о котором говорил ещё утром. Он открыл дверь с тихим щелчком и также осторожно прикрыл ее за собой. Казалось бы операция почти выполнена, оставалось дойти до лифта и выйти на улицу, как вдруг за спиной раздался знакомый голос:

— Антон? Ты чего тут делаешь? — Паша был явно удивлен, не ожидал увидеть тут мальчишку.

А вот Антон сначала опешил, потом его глаза наполнились ужасом, ведь он увидел врачебный чемоданчик в руках мужчины. А дальше ребенок, недолго думая, рванул к лестнице на всей скорости несясь вниз по ступенькам. Он перепрыгивал порой одну, а порой и две ступеньки, носки скользили по кафельному полу и казалось его только чудом не впечатывало в стены на поворотах. Сердце колотилось в бешеном ритме, а голове билась лишь одна мысль: «там наверху остался врач». И от этого врача нужно было бежать как можно дальше, как можно быстрее. Уровень адреналина в крови явно возрос. Мальчишка бежал изо всех сил, пробегая этаж за этажом. Пятнадцатый, четырнадцать, тринадцатый. И как только не запутался в собственных ногах? Двенадцатый, одиннадцатый. Одного Антоша не учел — при больном горле особо не побегаешь. Десятый этаж стал последним, мальчик зашелся в довольно сильном кашле, из-за чего просто не смог продолжать бежать, дыхания не хватало. Антоша постоял чуть-чуть, прокашлялся, отдышался, хотел даже уже продолжать побег, когда по лестнице спустился папа. Кажется очень-очень разозленный папа.

— Ой, — тихонько пискнул мальчик, явно испугавшись. Глаза мужчины казалось метали молнии и ничего хорошего не предвещали. Тоша попятился, да вот только за спиной оказалась стена, а потому бежать было совершено точно некуда.

— Марш домой! — Арсений явно из последних сил сдерживался, чтобы не сорваться на крик.

Он совсем не понимал как этому ребенку вообще в голову могла прийти такая идея. Страх страхом, но это же не повод убегать, да так, что одни пятки сверкают. Ведь голова на плечах есть. Только вот думать ей Антоша кажется не пробовал. Ну это же нужно было такую дурость выдумать. Побежал, больной, в пижаме и в одних носках! У мужчины казалось злости не хватало на этого маленького негодника. Вот это конечно контраст: вчера вечером мальчик едва ли мог встать с кровати и был крайне ослаблен, да и выглядел болезнено, а сейчас нате вам. Бегает как ни в чем не бывало и даже кашель его не смущает. Откуда спрашивается силы взялись на такие действия, если с утра Антон съел едва ли две ложки каши?

Антоша понуро плелся обратно в сторону квартиры. Какой-то неправильный у него план получился. Хотел убежать от врача, а в итоге мало того, что убежать не получилось и с врачом теперь уже точно придется встретиться, так ещё и папа кажется очень сильно злится. Пашу мальчик заметил по-прежнему стоящим у их квартиры.