Ошибка, приведшая к ревности (2/2)

На него снова не обращали внимание, все едкие комментарии и попытки устроить дебош пресекались одним лишь взглядом. Тоша был не настолько наглый и смелый, чтобы совсем игнорировать замечания отца. В какой-то момент он просто сдался. Нет, не смирился, Аня по-прежнему раздражала, на папу он по-прежнему обижался, а теперь в душе ещё и злость зарождалась, смешиваясь с уже бушующей гаммой чувств и ощущений. Не смирился, но решил подождать до поры до времени и придумать ещё что-нибудь и может все-таки наконец задеть чувства женщины. А то чего это она все папино внимание забирает себе?

Заметив, что ребенок наконец-то подуспокоился и вроде больше не собирался истерить без повода, Арсений предложил пойти в кафе. Аня с радостью согласилась, Антон ответил безразличным «угу» и лишь кидал странные взгляды в сторону женщины. Попов все также не понимал, что вообще происходит. Впрочем сейчас эмоции от встречи с подругой были слишком сильны и перекрывали все остальное. Ну мало ли что на Антона нашло? Они обсудят это, но позже. А сейчас же мужчина смеялся над очередным рассказом собеседницы. И совсем не замечал, что мальчик от коктейля из досады, обиды и злости, что разливался в его душе, закусил губу чуть ли не до крови и с какой-то ненавистью поглядывал на эту незванную гостью. Папа говорил, что она откуда-то приехала, но мальчик подумал, что лучше бы не приезжала. Тогда бы папа не забыл о том, что у него вообще-то есть Антоша, которому тоже хочется с мужчиной пообщаться.

В кафе было шумно. Туда-сюда сновали официанты, принося клиентам кофе, чай и различные сладости. Слышались разговоры, на фоне играла тихая музыка. Запах свежей выпечки разносился по всему помещению, словно дразня находящихся в ожидании посетителей. Мягкие удобные диванчики, деревянные столики, плетённые люстры над каждым, — все это создавало максимально дружелюбную атмосферу, которой хотелось наслаждаться. И наверное один лишь Антон из всех людей сидел угрюмый и хмурый.

— …Ну мы с ним гуляли какое-то время. А потом я поняла, что говорить с этим человеком нет никакого желания, — Аня без остановки что-то рассказывала, Арсений внимательно слушал и лишь Антоша тихонько бесился и сам толком не понимал почему именно он это делает. В этой женщине его раздражало все: то как она улыбалась, то как поглядывала на него со снисходительностью, то как она смеялась. Но больше всего раздражало то, что она постоянно говорила. Все время говорила.

— Вот и молчали бы тогда! — в сердцах воскликнул мальчик, не сильно думая что именно он говорит. Он сидел подтянув под себя ноги, обутые в кроссовки, и устроив их на диванчике. О чистоте обивки он не беспокоился вовсе. О какой уж тут чистоте думать, если женщина, что сидит напротив сильно раздражает одним только своим присутствием? Очень сильно раздражает. Раздражает настолько, что хочется язвить, дерзить и вообще сделать что угодно только бы она ушла куда-нибудь и желательно не возвращалась.

— Антон прекрати! — неожиданно громко крикнул мужчина, который кажется не на шутку разозлился, — Ты как себя ведёшь?! Сядь нормально. И вообще что это за дерзость?! — Антоша даже растерялся. Папа редко когда позволял повысить на него голос, а тут. Будто мало того, что папе нет до него совсем никакого дела, потому что разговоры с этой противной, по мнению мальчишки, Аней были гораздо интереснее. Жгучая обида отравляла своим присутствием детскую душу. Было больно от того, что с ним так поступают, его целый день не слушают. Да Тоши тут как будто и вовсе нет! Ах нет, простите, он тут есть, но видят его почему-то только когда он начинает плохо себя вести. И где спрашивается справедливость? Слёзы начали скапливаться в уголках глаз и мальчишка подскочил с диванчика.

— Куда собрался? — тут же спросил у него Арсений, одарив строгим взглядом. И от этой строгости становилось только хуже. Ну неужели папа совсем ничего не понимает? Неужели Антон ему правда больше не нужен? Хотя зачем ему Антон, если рядом сидит давняя подруга? Она старше, с ней он знаком дольше, с ней веселее. А Тоша… Ну что Тоша? Он есть. Так, ходит за этими двумя в качестве декорации, просто дополнение, ненужный груз!

Понятное дело, что ребенок все воспринимал через призму собственной злости на папу и огорчения. И конечно же Арсений даже догадаться не мог, что за мысли сейчас посещают эту кудрявую головушку. Ох если бы он только догадался. Но мужчина действительно был чересчур увлечен встречей с подругой, да и он даже предположить не мог, что его ребенок реагирует подобным образом на это пренебрежение своей персоной. А мальчишка видел в действиях старшего именно пренебрежение. Ему хотелось плакать, кричать, размахивать руками и топать ногами. Да, совсем по-детски, ну и что? Антоша и не считал себя взрослым. Он маленький и хочет, чтобы папа был только с ним. Вот только папа почему-то совсем не понимает этого желания. Но, конечно же, капризничать и вести себя совсем уж отвратительным образом Антон не стал. Он хоть и маленький, но не глупый, понимает, что толку от этого будет мало, а мужчина лишь сильнее разозлится.

— В туалет я иду, — буркнул ребенок, стараясь из последних сил сдержать рвущиеся наружу слезы. Дожидаться ответа от старшего он не стал, просто ушел, хотя скорее даже убежал, в нужную сторону.

Дойдя до нужного помещения, мальчик подошёл к раковине и включил воду. Сдерживать собственные эмоции уже было невозможно, а потому слезинки одна за другой срывались с ресниц и катились вниз по щекам. Ребенок вытирал лицо ладошками, совсем позабыв о включенной воде. А она все текла и текла, также как текли слезы из детских зелёных глаз. Досада, грусть и даже злость перемешивались в детской душе, рождая какую-то непонятную самому мальчишке эмоцию. Она была странной, неведомой ранее. Паразитом скручивалась в глубине души, как червячок, который выедает сердцевину у яблока. Антоша не знал, что это, не знал почему подобное возникло. Он вроде бы и понимал, что папа просто давно не виделся с Аней, а потому и уделял ей так много времени. Понимал. Но этот гадкий червячок внутри все равно твердил Тоше, что мужчина его разлюбил, что он ему больше не нужен. И этот же червячок, совсем как чертёнок, что сидит на плече, вынуждал мальчика делать все, чтобы задеть обидчицу побольнее. Антон и сам понимал, что ведёт себя совсем некрасиво, но разве взрослые вели себя красиво с ним? Почему тогда он должен слушаться, если никто не слушает его? Со своими эмоциями совладать было трудно, но, спустя какое-то время, мальчишке все же удалось избавиться от непрошенной истерики. Он уже более уверенно посмотрел на себя в зеркало, разглядывая чуть покрасневшие глаза и ещё не высохшие дорожки от слез на щеках. Мальчик решил, что раз игнорируют его, то и он будет игнорировать старших в ответ. Да он даже смотреть в сторону мужчины не будет, все равно того больше интересует Аня. Кивнув самому себе, он плеснул в лицо водой, состроил самое обиженное личико из возможных и покинул помещение.

Арсений совершенно не понимал, что происходит. Его ребенок вел себя крайне странно, то грубил и не слушался, то отчего-то вдруг стал молчаливым и не реагировал вообще ни на что. Он отказался от чая и пироженного, отодвинув от себя тарелку и при этом, опять же, не проронив ни звука. На мужчину он не смотрел, зато отчего-то недовольно посматривал в сторону сидевшей напротив Ани. Никак не прокомментировал мальчик и предложение женщины разойтись по домам, потому что ей уже пора. В машине Антон сидел весь какой-то понурый, смотрел в окно и иногда начинал сопеть, словно обиженный ёжик. Арс лишь тихонько вздохнул, но решил пока никак не реагировать на это. Быть может Тоша просто решил сегодня повредничать, демонстрируя характер.

Арс припарковал автомобиль около отеля, в котором остановилась Аня. Она и мужчина вышли из авто, но никуда не отходили, остановились прямо тут, на парковке. Мальчик остался сидеть в машине. Он по-прежнему был обижен, руки были скрещены на груди, а в их сторону он даже не смотрел. Арсений все также не понимал, что с его ребенком происходит и почему он целый день ведёт себя подобным образом. И ведь с утра все было хорошо, настроение было отличным, так откуда вдруг взялось это желание грубить и капризничать?

— Ты извини его, — кивнув в сторону видневшейся через окно авто мальчишеской кудрявой головы, сказал мужчина, — Я правда не знаю, что на Антона нашло, он конечно шалит иногда, но подобного себе не позволял. А тут, — Арс развел руками, как бы признавая свою растерянность и беспомощность. Он правда не знал, что в такой ситуации делать.

— Неужели ты правда до сих пор не понял? — женщина совершенно не выглядела обиженной, наоборот, она улыбалась, чуть насмешливо глядя в голубые глаза давнего друга. Растерянное лицо Попова вызвало у нее лишь тихий смех. — Арсюш, ну Антон же просто ревнует, неужели сам не догадался? Мальчику просто не нравится, что его папа, — она легонько ткнула мужчину в плечо, — Решил все свое внимание уделить не ему. — и вот тут все встало на свои места.

Действительно, это же так очевидно, почему он сам не догадался? Хотя, на самом деле, Арсений и подумать не мог, что Антоша вдруг вздумает его ревновать к подруге. Ведь ничего подобного не происходило, когда они были вместе с Серёжей или Пашей. С другой стороны, Попов ведь раньше и не позволял себе полностью переключить внимание со своего ребенка на друзей, да и сами мужчины всячески пытались вовлечь малыша в разговор. Выходит, что сейчас в Тошиной ревности виноват он сам? И вправду ведь даже не слушал его, полностью переключив внимание на Аню. Конечно, они с ней давно не виделись, но разве он имел право чуть ли не полностью игнорировать Антона и только и делать что ругать его? Конечно не имел. Мог бы просто спокойно поговорить, спросить в чем причина. Неужели так сложно было потратить пять минут на своего же ребенка? И ведь сам отмечал, что поначалу мальчишка вел себя вполне приветливо и дружелюбно, а потом что-то изменилось. Да вот только мужчина лишь сейчас понял, что капризничать Тоша начал после того, как он не в первый раз пропустил какой-то вопрос мимо ушей. Его ребенок просто тоже хотел немного внимания. И хотеть родительского внимания — это совершенно нормальное желание для десятилетнего мальчика. А вот то, что Арсений не соизволил ему это внимание уделить, настолько сильно увлекшись беседой, уже нехорошо. Сейчас то он конечно это понял, но ведь понять стоило раньше, а ещё лучше вообще такого не допускать. И после этого он ещё и удивляется, что мальчишка обижается. Ещё бы не обижался. Его целый день самым наглым образом игнорировали, замечая только неподобающее поведение. Мужчине стоило бы догадаться сразу, что желание пообщаться с подругой детства будет слишком сильно и вообще не брать в таком случае Антошу с собой. Ребенок ведь спокойно мог провести полдня дома, поиграть во что-то, выйти погулять в конце концов, а уже вечер они бы провели в месте. И не было бы ни ревности, ни испорченного настроения. Дело по сути даже не в том, что он не смог уделить время мальчику, хотя это конечно тоже плохо, а в том, как именно это воспринял ребенок. Ведь в его глазах это выглядело как? Папа, который вроде как сам предложил пойти погулять, не нашел минутки, чтобы ответить на интересующие мальчика вопросы, зато нашел время для болтовни с совершенно незнакомой для Антона женщиной. Взрослые не всегда адекватно на подобное пренебрежение реагируют, что уж говорить о десятилетнем мальчишке? Мальчишке, который видит в нем, в Арсении, человека, что непременно будет рядом, поддержит, защитит. И что делает этот человек? А вот именно, что ничего, даже не смотрит в его сторону.

Осознание собственной ошибки с головой накрыло мужчину. Казалось сердце пропустило удар и душа скрутилась в болезненный тугой узел. Виноват. Сам во всем виноват и это чувство вины начинает медленно пожирать изнутри. Кусочек за кусочком. Клетку за клеткой, пока окончательно не заменит собой все остальные эмоции. Какая уж тут может быть радость от встречи, если вина перед собственным ребенком горечью оседает в сердце? Конечно, многие скажут, что сама ситуация не нова, что такое могло произойти с каждым, что по сути ничего критичного ведь и не случилось, ребенок так и вовсе вскоре забудет все обиды. Быть может, они даже в чем-то будут правы, но вот только Арсений никогда не признает их правоты. Потому что он не должен был допускать подобного. Но допустил. Ошибка. Просто обычная ошибка. Людям ведь так свойственно ошибаться, даже в мелочах, в конце концов на то они и люди. Ошибаются — значит живут. Да вот только эта мелочь ведь может стоить мужчине всех доверительных отношений выстроенных с ребенком. Ведь, что если он не простит? Перестанет доверять, думая, что чужие люди папу интересуют гораздо больше, чем он сам? Что если просто закроется в себе и перестанет вообще как либо с ним контактировать? Возможно, мужчина действительно преувеличивал, и вряд-ли бы Тоша из-за одной только ситуации стал бы отказываться от общения с ним. Но ведь от этого не легче. Он собственноручно вызвал у своего маленького чуда чувство обиды и ревности. И все просто из-за того, что Арсений не подумал наперед, не предвидел ни собственной реакции, ни реакции Антоши. Сам виноват, самому теперь и разбираться с собственной глупостью.

— Попов, прекрати немедленно делать это, — видимо на лице мужчины слишком явно отразились эмоции. Аня почему-то смотрела на него с лёгким упрёком, суровостью даже.

— Делать что? — несколько растерянно поинтересовался Арс. В его голосе звучала горечь и грусть, контролировать которые мужчина был не в состоянии.

— Себя винить, дурачок ты, — она покачала головой, не отрывая взгляда от лица друга, — Не забывай, что я отучилась на психолога, пусть и не работаю по специальности. У тебя же на лице все написано. Послушай меня, Арсюш, от того, что ты сейчас будешь сам себя обвинять легче никому не станет. Просто поговори с мальчиком, объясни, что ты всегда с ним рядом, чтобы не случилось. Объясни, что даже чисто физически ты не всегда можешь уделять время ему одному, но это совершенно не значит, что ты его не любишь. — безусловно в ее словах была огромная доля правды. Да разве ж это так просто — понимать, что совершил ошибку и не корить себя за это? Особенно когда эта ошибка напрямую касается чувств его сына. — К тому же, — снова заговорила Аня, — Если уж совсем честно, то в ревности твоего ребенка есть и моя вина тоже. — Арсений удивлённо посмотрел в ее глаза. Она то тут причем? — Человеку со специальностью психолог, стоило бы сразу догадаться отчего все эти капризы. Но я, каюсь, поначалу решила, что у Антона просто такой характер. Но ты сам говоришь, что обычно он так себя не ведёт. В общем, догадайся я раньше, мы могли бы избежать ссоры. Но получилось как получилось, тут уже ничего не попишешь.

— Вот ты тут точно не причем, — уверенно заявил Попов, стараясь переубедить женщину. Он совсем не хотел чтобы ещё и она в чем-то себя винила. В конце концов, Антон его ребенок, Аня и не должна была ни до чего догадываться, а вот он должен был. — Это не твоя вина, и не вина Тоши, он просто маленький мальчишка, у которого эмоции бьют ключом. Я должен был предвидеть подобное. И я этого не сделал. Хорош отец, ничего не скажешь, — как-то обречённо пробормотал он, даже не заметив как подруга закатила глаза, явно недовольная тем, что ее слова не оказали никакого воздействия.

— Арс, родителями не рождаются, ими становятся, — словно разговаривая с маленьким ребенком, а не со взрослым мужчиной, произнесла она, — Учатся, понимаешь? Также как учатся рисовать или играть на музыкальном инструменте. И никто не застрахован от ошибок. Это нормально. Вам просто нужно поговорить, объясниться и все. Ничего ведь сложного, не правда ли?

— Знаешь, — на выдохе сказал Арсений, — Наверное ты права.

— Конечно я права, — улыбнулась и хитро взглянула в голубые глаза напротив, — Я же психолог. Пусть и несостоявшийся, — она подмигнула и тихо рассмеялась, — Ладно, я пойду. Увидимся ещё, — Аня обняла его на прощание и двинулась ко входу в отель. Арс же, пусть по прежнему чувствовал себя виноватым, все-таки понял, что в словах женщины есть огромный смысл. Им с ребенком стоит все обсудить, а ещё мужчина понял, что ему нужно извиниться. Так будет правильно.

***</p>

Конечно поговорить можно было бы и по дороге, но вот только мальчишка всем своим видом показывал, что общаться он не намерен. Антоша лишь смотрел в окошко, не обращая на родителя вообще никакого внимания. Арсений подумал, что этого колючего ёжика срочно нужно обнять, а сделать это находясь в дороге несколько проблематично, потому и решил завести разговор когда они доберутся до дома. Глядишь и Антон чуть-чуть успокоиться и сам мужчина хоть как-то сумеет совладать с этим чувством вины, что до сих пор не отпускало. Хотя последнее вряд-ли пройдет до тех пор, пока он не извинится перед Антошей.

До дома они добрались спустя пятнадцать минут. Арсений уже собирался заблокировать машину, когда ребенок резко подошёл к нему, сунул руку в карман его кофты и выудил оттуда ключи от квартиры. Видимо ранее он видел, как мужчина их туда убрал. Попов и слова сказать не успел, а мальчишка уже умчался в сторону подъезда. Мужчина лишь тихонько вздохнул, наблюдая как за ребенком закрылась дверь подъезда, а потом все-таки заблокировал авто. Что же, наверное подобной реакции следовало ожидать. Тоша был обижен, причем обижен кажется сильно. Эту ситуацию следовало как можно скорее исправлять. Уверенным шагом, он двинулся вслед за мальчиком. Тот правда уже успел убежать сильно вперёд, а потому догнать его мужчине не удалось.

Дверь в квартиру была нараспашку. Антон не изменяет своим привычкам и, как обычно, даже не прикрывает ее за собой. Посреди коридора были разбросаны кроссовки мальчишки, скинутые явно в спешке, а ключи валялись на тумбочке. Арс разулся, убрал обувь, и свою, и мальчика, на место и прошел вглубь квартиры. Конечно же ребенка он не обнаружил ни в гостиной, ни в кухне. Ванна тоже была пуста. Выходило, что Антоша скрылся в своей комнате, по-прежнему не желая идти на контакт. Подойдя к нужной двери, Арсений тихонько постучал. Нарушать личное пространство мальчишки без его ведома совсем не хотелось.

— Тош, я зайду? — слегка приоткрыв дверь и не решаясь переступить порог без разрешения, тихим голосом спросил мужчина.

— Как хочешь, — буркнул мальчик в ответ.

Он сидел на кровати, отвернувшись спиной к двери, так что Арсений не мог видеть эмоций на его лице. Зато он отчётливо слышал в мальчишечьем голосе обиду и эта обида разрывала сердце на части. Попов подошёл к нему и осторожно опустился на край кровати, положив одну руку на плечо ребенка.

— Поговорим? — предложил он.

— Иди с Аней своей разговаривай, — мальчик дёрнул плечом, сбрасывая чужую руку. Он все также сидел спиной, не имея ни малейшего желания даже смотреть в сторону старшего.

— Зайчонок, — фокусник провел рукой по детской спине, осторожно поглаживая. Снова сбрасывать руку Антон не стал, что уже было неплохим знаком. — Иди сюда, мой маленький, — действуя уже смелее, мужчина обхватил руками мальчика, заключая в объятия. Сопротивления со стороны младшего не последовало, он просто в этих объятиях развернулся и доверчиво уткнулся личиком в папино плечо.

Тихий всхлип разрезал тишину, установившуюся на долю мгновений. Плечи ребенка слегка подрагивали, для Арсения стало очевидным, что малыш расплакался. И ведь это он виноват в том, что зелёные глаза Антоши сейчас были полны слез. От осознания этого факта и от тихих, едва слышных всхлипов человечка, что, несмотря на обиду, все равно так доверчиво прижимался к нему, мужчине хотелось кричать. Сердце разрывалось на части. Ну вот что он натворил? Как он вообще мог довести свое маленькое чудо до слез?

— Прости меня пожалуйста, — тихонько шепнул и ласково поцеловал мальчика в макушку, — Я не должен был просто не обращать на тебя внимание. Я поступил неправильно. Ещё и накричал на тебя, вместо того, чтобы спокойно все обсудить, — Антоша прислушивался. Обида все ещё сидела где-то в глубине его детской души, но она потихоньку начинала отступать.

Если честно, мальчик думал, что папа снова будет ругаться из-за его плохого поведения, но оказалось, что он пришел совсем не за этим. И он извиняется, действительно извиняется. Злиться на папу уже совсем не получалось. Да и как можно злиться если в его объятиях так тепло, а голос мужчины наполнен такой заботой и раскаянием, какие и представить невозможно? Нет. Сердиться и обижаться Тоша больше не хотел.

— Мой хороший, я очень хочу чтобы ты понял, что я всегда рядом с тобой. Я понимаю, что не должен был игнорировать тебя, но, Тош, даже если так получилось это совершенно не означает, что ты мне не дорог и что я не люблю тебя, — мальчик поднял голову, заглядывая в лицо Арсения. Зелёные глаза все ещё блестели от слёз. — Я тебя очень люблю, Антош. Больше всего и всех на свете, понимаешь? — ребенок кивнул.

На губах мальчика даже появилась едва заметная улыбка, что не могло не радовать Попова. На самом деле дети гораздо быстрее забывают обиды. Они наивны и очень доверчивы. И это доверие нужно оберегать и ценить. Детское доверие, особенно по отношению к родителями, — это наверное чуть ли не самый ценный клад, который только можно отыскать.

— Поэтому не нужно меня ревновать, — продолжил мужчина. Антон не совсем знал, что такое «ревновать», но догадывался, что так папа описал все те чувства, что сам мальчик испытывал. И он решил, что наверное это правильное понятие. Папа ведь уже взрослый, столько всего знает. Значит знает и как называются разные эмоции, так что причин не доверять его словам не было. — Ты пойми, что никого дороже тебя в моей жизни нет. Я очень сильно постараюсь больше не допускать подобных ситуаций, малыш. Правда постараюсь. Но если вдруг у меня не получится, скажи мне об этом прямым текстом. Прямо в лоб скажи что-нибудь по типу «ты совсем не замечаешь меня, мне это не нравится». Только не нужно срываться и грубить другим, Антош. Я ведь виноват, а не они. Так что ты мне об этом и говори, хорошо?

— А ты и тетя Аня обижаетесь на меня? — наконец-то подал голос и мальчишка, — За то, как я себя вел? И за то, что нагрубил ей? — сейчас, когда все огорчения исчезли, ребенок и сам понял, что своей грубостью мог и расстроить женщину, которая вообще-то ничего плохого ему не сделала. А уж смысла в истерике в парке так и вовсе не было, это был лишь мимолётный каприз, который воплотил в жизнь Антон, просто чтобы привлечь хоть какое-то внимание. Глупо наверное, что он вообще подумал, что папа мог его разлюбить, но теперь ведь ничего не изменишь.

— Нет, Тоша, я не обижаюсь, — Арсений провел рукой по голове мальчика, от чего непослушные волосы растрепались и теперь торчали во все стороны. — И тетя Аня тоже не обижается.

— Это хорошо, — задумчиво сказал Антон, — Но давай ты все равно передашь ей, что я извиняюсь. Сможешь?

— Смогу, солнце, — удивительный ребенок. Мужчина ведь даже не собирался настаивать на извинениях перед Аней, а Антоша и сам об этом подумал. И вот как Арсений вообще посмел этого чудика расстроить? Огорчить этого искреннего мальчишку — это же настоящее преступление, которое он, Попов, неосознанно совершил. Но чего уж теперь? Успокаивало только то, что мальчик уже кажется даже не злился, а на его личике так и вовсе улыбка стала ещё шире.

— Тош, а ты меня то простишь? — тихонько спросил мужчина, явно опасаясь услышать ответ.

— Прощу, — просто ответил мальчик и на душе у старшего потеплело, — Пап, — тут же добавил он, заглядывая в голубые глаза старшего, — А купишь мне шоколадку?

— Хитрюга, — Арсений улыбался, его простили. Вот так легко и просто. Наверное так прощать умеют только дети. От этого становилось так тепло где-то внутри, там где билось сердце, — Мало тебе всех тех сладостей, что у нас постоянно водятся? — чуть иронично поинтересовался мужчина, глядя на этого чудесного маленького человечка.

— Ну пожалуйста, — в зелёненьких глазках не осталось слез, зато там сияли огоньки хитрости. Какой же он милый когда такой: растрёпанный, с горящими зелёными глазами-изумрудами и улыбкой. Как же чудесна эта детская улыбка.

— Ладно уж, куплю, — рассмеявшись, ответил фокусник. Со стороны мальчика тут же раздалось громкое «ура» и он только крепче прижался к мужчине. Смех старшего казалось стал только громче. Какой же у него Антошка ещё маленький и наивный, но безумно милый. Он все простит, вы главное шоколадку ему купите.