Глава 31. "Смертная женщина" (1/2)

Кажется, утром следующего дня мы безмолвно признали, что события прошлого вечера стоит отложить в обсуждении. По крайней мере, так думала я, улавливая, что Геральд стал реже появляться дома. Да, возникли доля горечи и непонятное чувство вины от того, что, возможно, стоило всё обсудить сразу, а я по привычке спустила на тормозах то, что только начало пробуждаться. «Или, судя по всему, пробуждалось только во мне…» — я мотала головой, стараясь отложить ситуацию до поры, и погружалась в домашние заботы.

Единственное, пожалуй, что мы обговорили, что я могу посещать ещё и бар Пифии, если совершенно нечем заняться в стенах кондо. Разумеется, в компании с ребёнком. Собственно, этому я и уделила максимум свободного времени. Наши своеобразные занятия с Пиф приносили результат всё более отчётливый. И ни единого раза не было погружения в кошмары. Вывод напрашивался только один: когда эмоции при расходе сил были подконтрольны, то и всплесков тёмной части не происходило. Словно стабильное состояние каким-то образом управляло доступом в мой разум и в мою душу.

И тем не менее время сливалось. Я периодически с тревогой перебирала собранный для побега рюкзак, заменяя в нём какие-то вещи, которые уже наверняка были малы Гидеону. Ребёнок всё чаще недоумевал оттого, что демона почти никогда не видно дома. Удивлённый взгляд, сжимающаяся на пальцах детская ладонь, взгляд в глаза, забрасывающий образ Геральда в моё сознание, и совершенно отчаянный вопрос: «Где?». Я не знала ответа… Его досуг скрашивала Хоуп, мой — Шерри и Пиф. На этом, судя по всему, наши жизни замкнулись минимум до тех пор, пока Геральд не разберётся в себе.

Я в очередной раз засиживалась допоздна за рисунками, уложив ребёнка, чтобы поймать неуловимого «сожителя», когда это всё-таки удалось. В гостиной около двух часов после полуночи отчётливо щёлкнул замок входной двери и раздалось не слишком довольное бормотание. Кажется, он увидел льющийся из кухни свет и всё же понял, что избегать разговора две с лишним недели было глупо и бесполезно. Рано или поздно всё равно придётся задать вопросы и услышать ответы. Обоим.

Я подняла уставший взгляд от экрана ноутбука, глядя на Геральда, прислонившегося плечом к арке входа.

— Чего не спим? — зевнув, поинтересовался он.

— Работаю и жду тебя, — я чуть улыбнулась. — Голоден?

— Не особо. Но от чая не отказался бы… — Геральд хмыкнул, отстегнув ремень с амуницией и рацией, отложив его на один из стульев, после чего потянулся за чайником.

Качнув головой, я торопливо сохранила наработки и закрыла ноутбук, сдвигая его в сторону. В очередной раз усмехнувшись, демон поднял руки в жесте капитуляции, отдавая мне инициативу. Уже на моменте засыпания заварки, я поняла, что обычно был кофе… В любое время дня и ночи. Предпочтения сменились слишком внезапно. «Или что-то происходит… Вот только что именно?..» — удивлённо поинтересовался внутренний голос.

В помещении была полная тишина, не считая звука вскипающего на конфорке чайника. На языке крутилось не меньше десятка вопросов. Я не знала, с какого из них стоит начать, но понимала, что с такими темпами уйду спать, так ни черта и не выяснив.

Наконец, нервы сдали.

— Прости за тот вечер… — тихо проговорила я.

— За что? — недоумённо поинтересовался Геральд. — Виктория, ты… Не перестаёшь удивлять. Я со стыда сгораю, не зная, как объяснить собственную трусость и готовность сдаться, а извиняешься почему-то ты.

Я вздохнула:

— Мне кажется, это стоило обговорить сразу… А не спустя столько времени. Я… — потерев лицо ладонями, я нервно рассмеялась. — Я не должна быть причиной того, что ты не появляешься дома даже в выходные и…

— Стоп-стоп-стоп!.. — демон поднялся с места, подходя ко мне и разворачивая к себе за плечо. — Что за бред? Причём здесь ты? Я разве не сказал после возвращения с пляжа, что у меня началось обучение, чтобы получить должность выше?..

Вперившись в бирюзовые, уже усмехающиеся от понимания глаза Геральда, я чувствовала, что начинаю закипать. Плечо вывернула из его ладони совершенно спокойно, отворачиваясь к плите и стоящей рядом кружке. Сказать, что я была зла — ничего не сказать.

— Судя по всему, из-за «обилия событий» ты запамятовал это упомянуть. — процедила я, заливая заварку кипятком. — Сколько сахара?

— Вики…

— Что? — я сцепила зубы, понимая, что любые его слова сейчас могут привести к тому, что меня разорвёт от негодования.

За спиной прозвучал вздох, и меня в очередной раз развернули за плечи. Я отвела взгляд в сторону, опустив голову, но упрямо поддел пальцами лицо, поворачивая к себе. Руки чесались неодолимо от того, чтобы вцепиться в отвороты полицейской рубашки и потрясти его как следует. Больше полумесяца я придумывала себе не пойми что, опасаясь, что полезла на рожон, чтобы не дать ему уйти по приказу Миндера.

Усмешка с его лица испарилась. Был предельно серьёзен… Хотелось безумно податься вперёд, как в прошлый раз. И не знаю, с какой целью больше: в очередной раз доказать ему, что я способна вытерпеть боль от него, причинённую словами в прошлом, или же доказать себе самой, что это то, чего я ждала невероятно долго? «Только боялась озвучить из страха… Самого элементарного страха: всякий, кто дорог мне, кого я люблю… Обречён…» — я упрямо смотрела в голубые глаза с бирюзовым отливом, ожидая продолжения.

Геральд осторожно подался вперёд сам, обхватив ладонями моё лицо, и целомудренно тронув губами мой лоб.

— Прости. Пожалуйста, прости.

Я вздохнула, опустив голову и сделав короткий шаг вперёд, уткнувшись лбом в его плечо:

— У меня просто нет слов…

— Это тоже не так уж плохо, можно не обсуждать произошедшее двумя неделями ранее… — хохотнул демон.

— Ни черта не смешно,— я поджала губы, всё же отступая и заливая заварку кипятком. — Ваш чай, мистер Хантер…

Геральд приподнял бровь.

— Вообще-то уже Дарквуд, — поправил он меня: мы ведь меняли документы, когда оказались в Чикаго. Перехватив мой посерьёзневший взгляд, он взял кружку, уходя за стол. — Хорошо, юмор в сторону пока. С чего начнём?

— Н-не знаю. Я испугалась, когда появился Миндер. И растерялась от резкости его тона. Потому не смогла внятно дать отказ сразу. Тебя это огорчило и… — протараторив это, я смутилась, закрыв лицо руками и прислонившись поясницей к кухонному шкафчику. — И я не знала, что делать… Вот и…

Снова наигранное удивление, мешающееся с иронией и попыткой шутить.

— То есть дальнейшее было просто потому, что ты «не знала, что делать»? — уловив, что я на шутки не настроена, он вздохнул. — Ладно. Ты права. Я вспылил. И, к своему стыду, вспылил больше из-за того, что ничего не мог возразить. Он был полностью прав. Я не успел полноценно связаться с сопротивлением, когда прибыл в столицу. Только обрывки информации, что есть какие-то сподвижки, разговоры о побеге, что ведётся наблюдение только за башней Мальбонте, и то, что он был достаточно сильно травмирован, чтобы не полезть к ребёнку, — демон дёрнул подбородком, опустив глаза. — Всё это действительно стало невероятным стечением обстоятельств. Весьма удачным для тебя, ребёнка и, как оказалось, для меня тоже. После ухода из школы, кажется, я готов был влезть во что угодно, только бы всё закончилось поскорее. Ни единой цели, ни единой причины жить. Плыл по течению без права забыться, вспоминая… Всё же вспоминая твои слова, произнесённые в моём кабинете.

Я прикрыла глаза, чувствуя стыд за то, что тогда наговорила. «А стоит ли стыдиться правды?..» — усмехнулось подсознание, напомнив о стакане, разбившемся о стену в дюймах от моей головы. Нет… Того запала не было уже достаточно давно. Цепочка разговоров в Миннеаполисе расставила всё по местам, когда мы оба были на пике напряжения, не зная, чем закончится каждый последующий день. Разбиты были оба, пытаясь латать раны друг друга, затыкать дыры, свистящие в том, что прежде было душой всем, что могло хоть немного дать возможность жить дальше. Здесь… Среди смертных. В мире, от которого он отвык сотни, если не тысячи лет назад с учётом бессмертия. В мире, который оказался для меня многократно приятнее, чем скверна, в которой тонут небожители.

Желание извиниться отпало. Едва разлепив губы, я проговорила:

— Мы оба ошибались. Каждый по-своему. Сейчас глупо ворошить прошлое. У нас… У нас действительно удивительное «настоящее». Пусть и достигнутое чудом, — я вздохнула, сверля взглядом его макушку, озвучивая вопрос, который стоило задать ещё вечером после визита Миндера: — Почему ты меня не отшил после поцелуя? Почему ответил?..

Геральд сморщился:

— Не хочу об этом…

— Придётся, — поджав губы, я отвернулась, чтобы заварить чай и себе, раз уж пошли такие «душевные разговоры». — Твои «не хочу» звучат примерно так же, как у Гидеона, когда я пытаюсь в него запихнуть пюре из брокколи и цветной капусты.

— Ты понимаешь, что это даже на слух невкусно?.. — осведомился чёртов шутник, чем вызвал мой очередной недовольный вздох. — Окей, Уокер… Ответ прост: не только ты обращалась к Пифеорике, чтобы найти точку отсчёта. Место, с которого всё начало рушиться. Я сделал это несколько раньше. Не хотел, но осознавал, что окончательно запутался и больше ни черта не понимал из того, что со мной творилось, — Геральд сделал глоток чая и сморщился оттого, что кипяток обжёг губы. — Их оказались сотни… Сотни ошибок, вплоть до самой банальной: я не остановил Кроули, когда он отдал приказ о полной мобилизации школы. Даже Ребекка была категорически против такого шага, настаивая на том, что не обладающие боевым талантом и хоть какой-то физической подготовкой должны остаться в замке. А Мисселина… мирный талант управления плодородием земли. Какой из неё боец?.. Был… И я опять же не настоял на том, чтобы она не лезла в этот ад.

Я сглотнула, не рискуя оборачиваться, понимая, что сейчас вскрываю только зажившие нарывы на своём сердце ржавым шилом. И всё же позволяла выговориться, глупо надеясь, что этой темы мы касаемся в последний раз. «Хотя, кому я лгу?.. У него в душе утрата Мисселины… А моя сейчас и вовсе напоминает решето. В котором я сознательно делаю всё больше дыр», — проглотив горечь, подумала я.

— Мне жаль…

Геральд вздохнул:

— Я это понимаю, Уокер. И понимаю, что своими обвинениями тогда причинил тебе боль не меньшую, чем прочие. Простить это сложно, но я надеюсь, что когда-то получу своё прощение. Именно поэтому, кажется, не меньше твоего растерялся от… — он чуть усмехнулся, — от «последствий вечера». Умиротворение целого дня, приятное потрясение от того, кем меня окрестил Гидеон. Следом Миндер… И всё покатилось нахрен. Ровно до… поцелуя.

Очередной прилив румянца на своих щеках я ощутила до такой степени, что чай в кружке показался ледяным. Прорвалась нервная усмешка.

— То есть слова ничего не значили?.. — не оборачиваясь, кажется, видела, как он знакомо закатил глаза. — Хорошо, я не буду…

Пара едва уловимых шагов позади — и на предплечья, не сжимая и не сдавливая, легли тёплые ладони. По спине поползли мурашки. Не от страха, а от очередного перехода к тактильному контакту, который не вызывал у меня паники, а у него — отвращения. В затылок уткнулся лоб Геральда, и тёплые ладони чуть погладили, заставляя снова судорожно втянуть носом воздух и вцепиться в кружку обеими руками из опасений спятить окончательно.

Вздох, колыхнувший мои волосы.

— Значение имеет всё. Слова, поступки… Даже мысли, Вики. Всё это заставляет чувствовать себя снова наполненным, а не пустым до свиста ветра там, где когда-то было цельное сердце, верящее в такую ерунду, казалось бы, как любовь, — он усмехнулся, отводя волосы с одного моего плеча и почти задевая губами мочку моего уха, чуть слышно проговорил: — Не стоит торопиться. В этом ты тоже была права… Время всё расставит по местам. Быть может, через несколько месяцев или лет ты всё же захочешь, чтобы рядом с тобой и мальчишкой был кто-то другой…

— Не захочу, — упрямо ответила я, разворачиваясь, чтобы видеть его глаза. — И это не так просто… Дьявол… Геральд, ты был первым, кого я увидела здесь. Первым, кто защищал и старался беречь. Первым и, пожалуй, последим, кто не ненавидел меня за поступки матери. Первым, кого я не боялась… И если изначально были запреты, продиктованные субординацией «учитель-ученик», то потом… Потом знание, что твоё сердце было занято. Задолго до меня. А ещё дальше… — я поджала губы. — Уже рассказывала. Меня убеждали, что любить я не умею. Я верила. Нет. Заставляла себя верить, понимая, что моя любовь убивает. Пусть чужими руками, по чужому приказу, но все, кто становился мне дорог, гибли. Признаться хотя бы себе в открытую, что я всё же любила, — подписать смертный приговор. Твой…

Закончить не дал, порывисто притянув за затылок к своим губам. Не стремясь давить, к чему-то принуждать. Словно копируя первый поцелуй, больше лаская своими губами мои. Едва ощутимо проскальзывающий в прикосновениях горячий язык, спокойное дыхание, касающееся моего лица, поглаживающее наравне с пальцами, путающимися в волосах на затылке.

Я не знала, было ли это нелепой попыткой заставить меня умолкнуть или ответом на то, что всё это замечалось, но никогда не получило бы хода… не будь мы свободны, пусть и такой жестокой ценой. Утратив почти всех, кто был дорог, всех, кого мы любили… «Обрести друг друга?» — озадаченно поинтересовался внутренний голос, когда ладони скользнули вверх по мужской груди. Желание притянуть ближе, раствориться окончательно, дойти до уже достигнутого ранее барьера и чуть шагнуть дальше, убеждая себя, что мне… нестрашно.

«Господи, как же это… сказочно…» — пролетело в мозгу, чувствуя правой ладонью отчаянно грохочущее в груди Геральда сердце. Хотелось улыбнуться, но тогда был риск, что всё прервётся, а останавливаться почему-то подобно смерти. И мне безумно хочется, чтобы эти минуты стали вечными. И глупый вопрос внутри самой себя: как далеко готова я зайти дальше?..

Впрочем, скользнувшие по пояснице ладони, слегка поддевшие домашнюю футболку и коснувшиеся оголённого участка кожи, решили за меня. Всё же дёрнулась, хоть и не начала вырываться. Поцелуй оборвался, заставляя меня судорожно замереть, тяжело дыша, перебарывая волну страха от очередного воспоминания о кошмарной ночи в попытке зачать ребёнка под зельем. Похожее, почти бережное прикосновение — и следом немыслимый ад, заставляющий на утро ненавидеть своё тело за боль, которую нет сил перетерпеть.

Голос сорвался на шёпот:

— Прости…

— Всё в порядке, — футболка вернулась на место, и ладони спешно легли на мои плечи. Геральд чуть улыбнулся: — Для меня важно понимать, что сейчас ты не выворачиваешься только из моих рук. Остальное… Со временем, Виктория. И только если этого захочешь ты сама. Ложись спать.

Прикосновение тёплых губ ко лбу во второй раз. Затем к глазам, щекам, носу, осторожный короткий поцелуй, тронувший мои губы. Я таяла, но всё же нашла в себе силы попросить:

— Гидеон… Он…

— Ближайший выходной. Обещаю. Выберем пустырь, чтобы научить его летать, — я удивлённо вскинула глаза, глядя в усмехающуюся от моей реакции бирюзу. — Среди бессмертных полётам детей учат мужчины. Кто я, чтобы отказывать в этом самому Наследнику трона бессмертных?.. Тем более после того доверия, что он мне оказал.

Я окончательно смутилась, чувствуя, что к щекам приливает отчаянный румянец.

— Не знаю, что…

— Спать, Виктория… — посмеиваясь, ответил Геральд, подтолкнув меня в лопатки в сторону нашей с сыном спальни. — Тебе нужен отдых.

Жизнь снова вошла в знакомое русло. Мирное и спокойное. Настолько, насколько она может быть у беглецов, оглядывающихся после каждого сделанного шага. Работа, быт, сын… С Геральдом всё шло неторопливо, постепенно. Мы словно пытались привыкнуть друг к другу. Когда-то успешно, когда-то не слишком. Когда происходили «столкновения», брали паузу, чтобы всё взвесить и обдумать. Собственно, долго злиться не выходило… По одной единственной причине. «Причина» после наших тихих мышиных разборок повадилась ночами сбегать из нашей спальни и прятаться под кроватью Геральда или ещё где-то в квартире. Когда два кретина с вытаращенными глазами начинали бегать вокруг, пытаясь найти Гидеона, скандалы затихали сами собой.

Утром бодрый ребёнок лазил на коленки то ко мне, то к демону, основательно не выспавшимся, уже более внятно и разборчиво вещая, что «мы его огорчаем». Приходилось покаянно вздыхать и стараться «не огорчать». После таких «номеров» уже закрадывалось сомнение о том, кто кого растит и воспитывает. Впрочем, выход мы нашли. После очередного «примирительного побега», когда даже не было скандала, а сказывалась усталость обоих, найденный на ковре под кроватью Геральда ребёнок был просто укрыт одеялом и оставлен там до утра. Утром был бунт с обидами и недовольствами, но побеги прекратились. Правда, обида оказалась стойкой и характер непоседливый полукровка начал демонстрировать чаще, хоть и не фатально.

Близилась знаковая для меня дата. Даже две, но о последней я старалась не думать, хотя отпраздновать её тоже не мешало бы. Как минимум нашей маленькой «семье». Первой и самой важной был первый день рождения сына, второй… Второй был день побега. Ровно полгода в мире смертных, первую половину из которых прожили словно на бочке с динамитом, а во второй — пытались заставить себя поверить, что безопасность не всегда выдумка.

— Гулять? — Гидеон любопытно покосился на зеркало в лифте, отражающее нас двоих.

— Нет, за покупками. Потом занесём всё домой, пообедаем и после полудня пойдём на площадку, — ответила я, поправляя его футболку, норовящую забиться под резинку шортов.

— Ла-а-адно… — разочаровано протянул сын. Подумал и уточнил: — К Хоуп?

Едва не расхохотавшись, я взъерошила его волосы на макушке:

— Если Хоуп будет на площадке — почему бы и нет?..

Лифт открылся, выпуская нас на подземную парковку кондо. Я на всякий случай проверила наличие кошелька в кармане. Всё было на месте. Просто суетилась больше, чем это требовалось. Поездки в супермаркет вдвоём превращались в гонку любопытства. Гидеону хотелось попробовать всё, взять новые книги, найти какие-нибудь замысловатые игрушки, коими именно эта сеть не могла похвастаться… Словом, удалось договориться, что покупалась одна сладость на выбор, давалась порционно и строго после «полезного», как овощные пюре именовал Геральд.

Уже почти дойдя до автомобиля, я вытащила из кармана льняных брюк брелок с ключами и собиралась нажать на кнопку снятия сигнализации, когда из второго лифта вышла Шерри с Хоуп, которую держала под подмышкой. Девчушка хохотала и извивалась, словно уж на скороде. Судя по всему, щекотали в лифте.

— Оу… Доброе утро! Вы тоже за покупками? — осведомилась шатенка.

— Привет. Да. Нужно подготовиться… к паре тихих семейных праздников, — я чуть улыбнулась.

Шерри внимательно посмотрела на меня, потом на Гидеона и широко улыбнулась:

— Кажется, голубоглазый красавчик уже почти взрослым стал! — она закусила губу, махнув рукой в сторону своего внедорожника. — Поехали вместе? Вчетвером будет определённо веселее. Только кресло нужно переустановить.

— Не проблема, — я поставила сына на ноги, открыла свою машину и после некоторых манипуляций вытащила детское кресло, направляясь к уже распахнутой двери тёмно-синего «Форда Эксплорер». — Спасибо за предложение.

Гидеона пришлось ловить, чтобы усадить рядом с Хоуп. Сын весь извертелся от присутствия подружки. Дети быстро позабыли о нашем существовании, и мы захлопнули задние двери, закончив возиться с ремнями безопасности. Я уже собиралась забраться на пассажирское сидение, когда Шерри чуть качнула головой, кивнув в сторону от автомобиля, чтобы поговорить без лишнего внимания.

Я вздохнула и с любопытством побрела «на разговор».

— В каком смысле «тихих семейных праздников»? — недоумённо поинтересовалась соседка. — Вы не собираетесь отмечать праздник Гидеона нормально?..

— Не то, чтобы… Просто не думаю, что стоит сейчас устраивать что-то грандиозное, — я закусила губу, нервно взглянув на Шерри. — Зря, да?..

— Ещё бы! Это же его первый день рождения! Вспомни, что у бессмертных творится. Я до побега вообще не думала, что этот праздник чего-то стоит. А теперь?.. Дни рождения Элайджи никогда не проходили тихо и «по-семейному». Хоуп вообще в октябре предстоит такая вечеринка, которую в Аду не закатывали! — шатенка гневно всплеснула руками. — Вот ещё! Лишать ребёнка радости? Ты с ума сошла…

Поёжившись, я виновато взглянула на детей, беседующих в салоне автомобиля. Начинало доходить, что я действительно, возможно, не учитывала этих деталей. Всё-таки обитание среди бессмертных отпечаток наложило. Там из праздников были только «общие» знаменательные даты. Каких-то персональных праздников не существовало вовсе. «И ведь даже представление Гидеона подданным состоялось именно в «общий» праздник. Не какой-то отдельный знаменательный день…» — подумала я.

Вспоминались слова Мальбонте, когда он ещё был в трезвом рассудке и мы обсуждали в редкие моменты общего благодушного состояния всё подряд ещё до смерти Дино. Он считал, что, отмечая подобные праздники для детей бессмертных, им прививали эгоизм. С годами праздник терял смысл. Когда впереди вечная жизнь, с оговоркой, что бессмертного не казнят, этот день превращался в череду похожих и утрачивал свой смысл.

«Но мне хочется, чтобы сын понимал, что это его праздник. День, который как минимум для меня стал самым важным в жизни…» — я кивнула своим мыслям и повернулась к притопывающей в ожидании ответа Шерри.

— Ты права. Но я понятия не имею, что можно сделать…

— Ищешь проблему там, где её нет. Памятуя, что без своего сожителя ты территорию кондоминиума не покидаешь, а мы не знаем, будет ли он занят в тот день, всё можно устроить здесь же, — отмахнулась соседка.

Я удивлённо приподняла брови, оглядевшись.

— В гараже?.. — кажется, Шерри готова была покрутить пальцем у виска после этой реплики, и я рассмеялась. — Шутка. Думаешь, можно будет устроить барбекю на террасе?

— Зачем?.. В западной части, рядом с прудом, есть беседка с лавками и столиком. Украсить — дело получаса. Торт купить тоже не проблема, озаботиться угощениями для детей тоже недолгое занятие. Фрукты, сладости, может, какие-то канапе с закусками, соки, лимонад, — она загибала пальцы, посмеиваясь и глядя в моё растерянное лицо. — Сколько у нас времени?..

— Четыре дня. В пятницу… — я снова оглянулась на автомобиль. — Думаешь, я успею?