Глава 27. "Наследие крови" (1/2)

Я сидела во внутреннем дворе кондо, наблюдая за Гидеоном, открывшим для себя песок и все его свойства. Было забавным наблюдать, как он просто сидит в стороне, отдельно от прочих детей, ещё непривычный к тому, что бывают другие. Улыбался робко, как-то на своём, детском языке благодарил за игрушки, которыми все охотно делились, не позволяя ему заскучать. Вообще, поначалу было видно напряжение, когда его обступили со всех сторон ребята от года до пяти. Мальчики и девочки, смуглокожие и светлые, как и он. Кажется, сын растерялся от такого многообразия и заголосил во всю силу лёгких, чтобы его побыстрее забрали обратно.

Но это было в первую прогулку. Сейчас же он просто наблюдал за всеми со стороны, не решаясь приблизиться и пересыпая песок в ладонях, рассматривая мелкие кристаллики с пристальным любопытством. Я обратила внимание, как к нему подползла девочка едва ли старше, чем он сам. Просто молча села рядом, занимаясь тем же. Дети настороженно улыбнулись друг другу. Наконец тишина, стоящая в углу песочницы, прервалась тихим невнятным лепетом попытки общения. Следом хохот, ещё через какое-то время. Кажется, первую подружку он уже нашёл. Дело за малым — влиться в остальную компанию.

Моя скамейка была в отдалении. Я расположилась на ней с альбомом и простым карандашом, для разминки делая миниатюры портретов детей, стараясь уловить как можно больше деталей в этой подвижности. Сейчас внимание переключилось почти полностью на новую знакомую Гидеона. Перелистнув страницу, я разметила лицо и начала проработку черт, почти выпав из реальности. Девочка была симпатичная. Блондинистые вьющиеся волосы, собранные в аккуратный хвостик, большие карие глаза с длинными ресницами, чуть вздёрнутый нос, кукольно-пухлые губы и такая же, как у моего маленького полукровки, острая нехватка молочных зубов.

Улыбнувшись в очередной раз, я начала проработку деталей внешности, штрихуя тени, подчёркивая естественные черты девочки, лёгкий пушок вьющихся волосков вокруг лба…

— Вы не против, если я составлю компанию? — прозвучало над головой.

Едва не выронив альбом от неожиданности, я вскинула голову, встречаясь взглядом с молодой шатенкой, держащей в руках объёмистую кружку чая. Молодая, привлекательная, сероглазая и одетая в спортивный костюм. Я замечала её уже не первую неделю после того, как мы перебрались в Чикаго, бегающую на рассвете вокруг кондо, чтобы поддержать форму.

Нервно улыбнувшись, я кивнула:

— Не против, разумеется. Присаживайтесь… — захлопнув альбом, я взглянула на сына, который по примеру девочки уже увлечённо копался в песке, заполняя им разноцветные формы.

«Судя по всему, социализация началась не с первого раза, но вполне успешно. Впрочем, главное результат… Сегодня ещё стоит попробовать научить говорить…» — на автомате пролетело в голове, когда я чуть сдвинулась в сторону, закрыла альбом и положила его на колени. Женщина устроилась на скамейке, потягивая чай и глядя на детей.

— Первый? — она с улыбкой кивнула на Гидеона.

— Третий, — спокойно ответила я, чувствуя, что простой вопрос задел больное, едва затянувшееся в душе увечье.

Шатенка побледнела, отставив кружку.

— Простите… Простите ради всего святого. Просто… — она потянула носом воздух, — Господи, сейчас любые слова будут глупостью, и мне невероятно стыдно. Просто… Я вижу, как вы с ним возитесь. Большинство матерей так дрожит над первым ребёнком. Вот и… Чёрт, как же неловко!

Я подавила нервную дрожь и выжала усталую улыбку, чувствуя действительно волны стыда, которые исходили от моей неожиданной собеседницы. Гидеон, кажется, уловив моё напряжение, поднял голову, глядя словно сквозь других обитателей песочницы в нашу сторону. Словно пытался просканировать шатенку на предмет опасности. Десяток секунд — и не найдя угрозы, вернулся к своей маленькой собеседнице, удивлённо застывшей от перемены его настроения.

— Всё в порядке. Просто так сложились обстоятельства, — я опустила голову, посмотрев на то, как пальцы судорожно сжались на ребре альбома. Пришлось приложить усилия, чтобы разжать руки. — Уже прошло достаточно времени… После тех событий.

— Сожалею, — женщина вздохнула, протягивая мне тонкую ладонь с обручальным кольцом на безымянном пальце. — Меня зовут Шерри, а эту юную мисс, — она чуть кивнула подбородком в сторону новоиспечённой подружки Гидеона, — Хоуп.

Приподняв брови, я взглянула на свою спутницу.

— Ваша дочь?

— Именно, — она продолжала держать протянутую ладонь, ничуть не обидевшись из-за моего ступора.

— Ох, что со мной… — я снова улыбнулась, чувствуя лёгкий укол вины, и ответила на пожатие, — Виктория. Виктория У… Блейк. Рада знакомству.

Шерри оценила оговорку, переводя взгляд на площадку и делая глоток своего чая.

— Тоже скрываетесь? — я нервно кивнула. — И мы…

— А… — я открыла и закрыла рот, не зная, стоит ли лезть в такие дебри.

— Отец Хоуп — смертный. Я забеременела первым ребёнком на задании пятнадцать лет назад и сбежала, — шатенка озорно улыбнулась. — Прежде считала сказки смертных о любви с первого взгляда такой чушью… И вот — угораздило. А ваш муж?.. Тот голубоглазый брюнет…

Я нервно поёжилась от слова «муж». В голове плохо укладывалось, что здесь под эту характеристику попадает Геральд, а не Мальбонте. Отрезвило уточнение о голубых глазах. Всё же хрипло рассмеявшись, я опустила голову:

— Мы не женаты.

— Оу… — Шерри прикрыла глаза подрагивающей рукой и издала истерический смешок, — Сегодня я мастер создания неловких ситуаций, судя по всему. Ещё раз простите…

— Ничего, — я отложила альбом в сторону, глядя, как сын не в первый раз пытается подняться самостоятельно на ноги. — Как они быстро растут…

— Невероятно быстро, — шатенка усмехнулась. — Хоуп уже наводит в квартире свои порядки и периодически обновляет мой гардероб фломастерами. Художник-любитель… Кстати, я обратила внимание, что вы что-то рисовали. Я могу взглянуть?

Я кивнула, открыв альбом и подвинув к Шерри. Обычно — в случае просмотра набросков рисунка любителем — раздаются восторженные вздохи, но она смотрела внимательно и придирчиво. Сравнивала миниатюры с играющими детьми. В общем, всё — вплоть до мимики. Несколько перевёрнутых страниц в начале альбома, где я делала наброски Гидеона дома. Спящего, занятого конструктором, с прорезывателем зубов во рту. На одном из рисунков он болтался головой вниз в руках Геральда, удерживаемый за ноги. Кажется, в момент, когда я смотрела на рисунок, слышала восторженный визг сына, испытавшего новые ощущения.

Шерри ещё раз пролистала наброски и отложила альбом, взглянув на меня в упор.

— Вы никогда не думали обучиться рисованию и получить специальность художника? Невероятно хорошие работы.

— У меня есть образование в сфере анимации, — я чуть улыбнулась и отрицательно качнула головой, отказываясь развивать тему. — Прошу, для вашей безопасности давайте не будем продолжать этот разговор.

Она спокойно и понимающе кивнула:

— В таком случае, второй вопрос: у вас есть в наличии ноутбук и графический планшет?

Я отрицательно качнула головой и указала ладонью на альбом.

— Только это. Мы лишь недавно перебрались, и сейчас есть более насущные проблемы, кроме покупки девайсов, которые не принесут дохода ближайшее время.

— Ну, это весьма спорный вопрос. А пользоваться ими вы умеете? — я настороженно кивнула, и Шерри широко улыбнулась. — Вот что, у меня есть старый ноутбук, и я поищу в офисе у Фреда какой-нибудь рабочий планшет. Он работает в издательстве, и недавно у них уволился художник-оформитель внутренних иллюстраций, работающий с детскими книгами. Создайте небольшое портфолио, и, думаю…

— Но у меня сын, и я не думаю, что…

— Офис? Нет-нет… Туда не понадобится часто приезжать. Только при необходимости согласования серьёзных проектов. Основная часть работы происходит на дому. Фред — это мой муж. Я покажу ему рисунки, и, думаю, это поможет вам выйти на новую ступень, — Шерри снова улыбнулась. Делая глоток остывшего чая. — Вы знаете, этот мир достаточно приветлив, как оказалось. Меня всегда злила человеческая природа. И вот… Я здесь. Я мать и, пожалуй, считаю себя счастливым человеком.

Удивлённо приподняв брови, я тихо поинтересовалась:

— Вы ангел?

На мгновение полыхнувшие огнём глаза подсказали, что я ошиблась. Но шатенка не разозлилась, лишь улыбнулась ещё шире:

— Не совсем… Приятного дня, Виктория, рада была познакомиться. Технику я принесу завтра в первой половине дня, если вы не против, — она махнула мне рукой, забрала из песочницы Хоуп и направилась ко входу в кондо.

Гидеон негодующе смотрел им вслед, понимая, что общение закончилось, толком не начавшись. Я усмехнулась и пошла за ним, взглянув на наручные часы. Время близилось к полудню. Стоило вернуться домой, приготовить обед, покормить ребёнка и хотя бы попытаться уложить на дневной сон. После переезда в более шумный кондо это стало куда более сложным. Нам повезло несколько больше, чем прочим. Единственный сосед сверху работал почти постоянно. Признаться, я его даже не встречала за эти пару недель ни единого раза. Зато в остальных квартирах могла играть музыка или шёл ремонт. Понимала, что это нормально, но невольно с тоской вспоминала квартиру, которую мы арендовали у Джеферсона, где было тихо двадцать четыре на семь.

Сын, оказавшись на руках, обиженно уткнулся носом в мои волосы, жалуясь на то, что подружку забрали. Мне стало немного смешно. Пришлось спокойно объяснить, что у них могут быть дела. Словно он уже что-то понимал. Впрочем, интонации он различал прекрасно и быстро успокоился. В квартире я отложила альбом на журнальный столик и отвела его умыться и отчистить от песка руки. Жизнь казалась… обычной. И мне это нравилось. Действительно нравилось, что сейчас удалось перевести дух и закрепиться на новом месте.

Единственное, что меня беспокоило, пожалуй, это работа Геральда…

Уже через пару дней после того, как мы оказались в Чикаго, он устроился работать в местное отделение полиции. Я снова закатывала глаза, пытаясь объяснить, что в случае каких-то ранений его очень быстро вычислят из-за регенерации, на что демон только отмахивался, ссылаясь на то, что не собирается лезть под пули и ножи. Другой работы особенно не было. К офису он не привык, преподавательская стезя до сих пор вызывала истерический смех, устраиваться разнорабочим считал ниже своего достоинства. Зато в полицейском участке освоился прекрасно и быстро.

Усадив ребёнка на стул для кормления в кухне, я взялась за готовку, разговаривая с ним, пытаясь вывести на контакт. Смотрелось немного забавно, когда снятый амулет материализовал двуцветные крылья. Сын начинал ёрзать, пытаясь удобнее устроиться с ними. В отличие от Геральда, кажется, предпочитал их как можно дольше прятать, но этого делать не стоило. В моей памяти всё ещё тревожно метался рассказ Торендо о том, что детей, которых оставляли на земле, лишали крыльев. В раннем возрасте, как я знала, это было не травматичным, поскольку кости ещё были не развиты.

Сын что-то проворчал, стукнув непроливайкой по придерживающему пластиковому столику для кормления.

Я улыбнулась:

— Ещё час, и можно будет почитать книгу. Ты ведь любишь сказки? — довольный вопль в ответ. — Вот и славно.

Слово «сказки» вызывало у него почти сразу восторг. Что удивительно: в квартире был телевизор, но стоило его включить, пусть даже на канале для детей, Гидеон начинал плакать, зажмуривал глаза и закрывал ладонями уши. Геральд, ознакомившись с техникой, сморщился и сообщил, что для слуха бессмертных слишком ощутим фоновой шум, который в нервах отдаётся как скольжение ластика по мокрому стеклу. Телевизор мы больше не включали, предпочитая делать вид, что его нет вовсе. Я от него отвыкла за время бессмертия, хоть и не улавливала шума, как они.

Зато дома появился уже с десяток книг для детей, и ещё пара по воспитанию уже лично для меня, от вида которых Геральд только скептически фыркал. Я снова закатывала глаза, и на этом наша полемика затихала. Собственно, жильё начало наполняться в большей мере для моего удобства. Из-за опасений попасться и привести кого-то из стражей, я оставалась дома большую часть времени и даже выслушала гневную тираду с просьбой не маяться дурью в поисках работы. Нет, это не было унизительным, но я привыкла работать, хоть сейчас и понимала, что демона могут дёрнуть в участок в любое время дня и ночи и ребёнка оставить будет не с кем.

Вспомнился недавний разговор с улыбчивой соседкой. Я нервно закусила губу, прикидывая, а не было ли побегов к смертным, незаметных или тех, о которых умолчали с тех пор, как к правлению пришёл Маль? Шерри оказалась здесь не из-за смены вектора правления, она выбрала свою любовь и будущее взамен бессмертных небес. Выходит, есть и беглые, которые ушли добровольно. Вот только почему Геральд не упоминал их, когда строил для себя какой-то расплывчатый план по возвращению к бессмертным, когда время придёт?

Руки что-то шинковали, пассировали, добавляли в кастрюли. Всё доведено до автоматизма, и я порой ловлю себя на мысли, что меня это не раздражает почти. Не раздражает быт. После цитадели, где всем занималась прислуга, это было чем-то, способным меня в очередной раз убедить, что жизнь не остановилась с момента возвращения к смертным. Я жива…

Ребёнок что-то недовольно проворчал. Я отложила нож, сполоснула руки и обернулась, устало рассмеявшись. Прикорм был равномерно размазан по Гидеону и всему столику. Впрочем, судя по всему, голод утолил, поскольку к груди не тянулся. Убавив огонь под посудой, в очередной раз умыла и отнесла в спальню. Дом, кажется, словно по волшебству затих, и сын следом. Голубые глаза закрылись, он привычно улёгся на спине, вытянувшись и раскрыв крылья, проваливаясь в послеобеденный сон.

Я собиралась было вернуться к готовке, но внезапный стук в дверь заставил вздрогнуть. У Геральда были ключи, и едва ли он вернётся раньше вечера. Шерри планировала заглянуть только завтра. А значит, выбор визитёров ограничивался до всего одного человека…

Нервно одёрнув футболку, я шагнула к двери, через глазок убедившись, что не ошиблась. Щёлкнули замок и цепочка-ограничитель.

— Привет, — Пиф буднично улыбнулась, махнув парой пакетов с логотипом какого-то фастфуда в руке. — Решила, что стоит всё же реализовать задумку и побеседовать, но с пустыми руками приходить не хотелось. Пришлось импровизировать…

— Добрый день, — я чуть улыбнулась, отступая, чтобы она могла войти. — Я как раз готовлю, и вы…

— Ты, — поправила «официантка» и усмехнулась. — Здесь весь этот официоз совершенно лишний.

Она вошла, оглядываясь по сторонам, словно думая, что мы уже обжили квартиру на свой вкус, но мы старались не набирать лишнего из того, что придётся оставить в случае побега. На губах появилась усмешка, и оракул прошла в кухню, сгрузив перекус на обеденный стол. Взгляд, скрытый тёмными очками, сместился на вымазанный детский стул.

Я покраснела, хватаясь за тряпку.

— Сейчас уберу, простите… То есть… Прости. Просто он только пообедал, и я не успела…

— Не суетись. Я всё понимаю, — она устроилась за столом, распаковав один из пакетов и извлекая из него бургер и напиток в высоком стакане с усмешкой. — Одна из причин, почему мне понравилось у смертных. Грешки уже не имеют значения, когда вернуться нет шанса. Так что за чревоугодие меня никто не накажет…

Удивлённо приподняв брови, я поинтересовалась:

— Мне казалось, что бессмертные терпеть не могут всё земное…

— Они просто не провели здесь столько времени, как большинство. Как я, например. И не жили здесь прежде, как ты, — один из пакетов был благосклонно подвинут ко мне. — Присоединяйся, если хочешь.

Улыбнувшись, я согласно кивнула, перемешала содержимое кастрюль и сковородок, накрыла всё крышками и села чуть наискось, чтобы видеть вход в спальню. Пифия снова улыбнулась, тоже посмотрев в сторонку комнаты. Мне было безумно неуютно знать, что её лишили обычного зрения. Да, она видит, хоть я и не понимаю каким именно образом. Но воспоминания о провалившихся пустых глазницах, кажется, будут преследовать меня вечно.

Уловив, что уже неприлично долго смотрю на свою гостью, я дрогнула и опустила глаза к столу.

— Прости… Я просто не представляю, какая это боль…