8. Глава Вторая. Make Love, Not Killing Game. Часть Восьмая (2/2)

— Так не доставайся же ты никому!

В следующее мгновение появившаяся неизвестно откуда Моника буквально силком, за шкирку оттащила бывшую подругу по интересам прочь от огромного существа:

— Идиотка, тебе что, особое предупреждение всегда выдавать нужно?!

Потому что тут становилось слишком опасно. И, внезапно, уже не из-за монстра, терроризирующего несчастный корабль, а из-за одной вконец разгневанной фурии, требующей сатисфакции. Ируме было плевать на все нормы и правила. Похоже, в теперешнем (?) состоянии её даже не особо заботило, может ли она причинить вред кому-нибудь из так называемых «друзей» в процессе своих страшных действий.

Миу уже вытащила на свет божий обнаруженный компанией вчера в капитанской рубке ящик, набитый петардами и фейерверками. А теперь подожгла несколько фитилей, предварительно направив «снаряды» в сторону главного неприятеля и заткнув уши:

— Угандошу уёбка.

Разумным ли оказался подобный подход? Ну…

Размышлять об этом теперь возможности не было. Потому что уже в следующий миг один из столь прекрасных, как ранее показалось Юри, глаз морского существа из-за контакта с петардой превратился в тёмно-синее (внезапно!) кровавое месиво. Находящимся рядом девушкам, да и всем остальным, от греха подальше, не оставалось ничего прочего, кроме как тут же прыгнуть на землю, прикрывая руками головы. В итоге и тихоня, и Моника, как самые ближние к новоявленной жертве, тут же оказались перепачканы её внутренностями. Опять.

А далее над ними началось шумо- и светопредставление среди белого дня, по силе и яркости напоминающее всем знающим и не знающим и Китайский Новый Год, и День Независимости, и Девятое Мая, и любой японский фестиваль в одном флаконе.

— Ебать как красиво… — пробормотала Ирума, утирая скупую слезу. — Жалко, сейчас не ночь на дворе.

Правда вот, все остальные, а главное, демон из подводных глубин едва ли бы с ней согласились. Ослеплённая и бездыханная, а также частично выпотрошенная из-за прямых попаданий и взрывов, тварь распласталась на палубе. Она явно уже не торопилась вставать. Да и жертву свою, наконец, отпустила.

Электроник, чьи волосы и даже одежда, судя по всему, от близости к «очагу трагедии» уже слегка подгорели и перепачкались в монстре, сидел возле поверженного великана и, потерянно раскрыв рот, глазами по пять копеек сверлил свою… ну, так скажем, спасительницу:

— Я там едва не погиб! Ты что вообще сейчас сделала?! — наконец, сердито спросил он.

— Спасла свою любимую женщину, — самодовольно фыркнула та. — Очевидно же.

— Но я не вижу здесь другой девушки, — Сыроежкин даже огляделся, на всякий случай. Кажется, все остальные от места происшествия уже благополучно отползли, целые и невредимые.

— А я не вижу здесь мужика, — Ирума не оглядывалась. Она, немного с обидой, смотрела прямо на собеседника. — Пидорасина, за украденную у меня мечту детства я с тебя потом ещё отдельно спрошу.

— Эм-м?..

***</p>

Когда всё самое страшное кончилось, народ опять позволил себе осторожно повылезать из-за укрытий и, не без затаённого страха, изучить свои ряды на предмет павших.

Здесь самым очевидным и, похоже, единственным пострадавшим со стороны обитателей корабля оказался Рантаро. Его тело по-прежнему лежало, не двигаясь, лицом вниз. Нога молодого человека, та самая, за которую его схватил ныне покойный монстр, была неестественно вывернута.

— О, божечки мои… — закрыв лицо руками, чуть слышно пробормотала Саёри. Она первой озвучила всеобщий немой вопрос сквозь свои слёзы. — Он умер?

— К сожалению… нет, — спустя не очень долгую паузу, угрюмо ответил сам «труп».

— А почему ты тогда не откликался, пока я звала тебя? — сердито ответила девушка, сложив руки на груди.

— Решил прикорнуть ненадолго.

Не говорить же этой юной впечатлительной даме, что он, судя по всему, просто отключился от болевого шока? Потому что нога Амами… кажется, она была сломана. Превозмогая себя, парень перевернулся лицом к взволнованной публике. Немного подумав и по-прежнему морщась от крайне неприятных ощущений, он всё же спросил:

— Как оно?

— Хуёво. Твою вторую половину мы пока не нашли, — усмехнулась Ирума.

— Очень смешно, — отозвалась взволнованная Саёри. — Но нога! Она явно… чуть-чуть не в порядке, — неловко закончила девушка, сводя и разводя указательные пальцы обеих рук. — У нас, эм-м, здесь есть медсестра?

— Ну-у… может, я смогла бы? — неуверенно спросила Юри. — Крови здесь нет. Значит, перелом был внутренний. И…

— Отъебись. Знаем мы твой типаж. Зазеваешься — перережет глотку скальпелем и не поморщится, — презрительно сказала Ирума. — Дай мне сюда! — Она оттолкнула тихоню прочь.

— Ты и в первой помощи шаришь? — восхищённо поинтересовался Сыроежкин, стоящий рядом.

— Относительно, — буркнула собеседница. — Талантливый человек должен быть талантлив во всём, — она уселась возле Амами, подвернув штанину парня и пристально глядя на место трамы. — Сейчас мы эту хуйню тебе вправим, не ссы.

— Согласно правилам безопасности, — вдруг поучительно начала Оля, — человеку без соответствующего образования и в кустарных условиях не следует проводить подобные…

— Ты хочешь вместо меня, Самая Умная?

— Ладно-ладно, — примирительно улыбнулась вожатая, уже отступая за спину стоящей поблизости Кан. Ольга кокетливо прикрыла ладошкой свой рот. — Молчу-молчу.

— Та-ак, ёбана, — Ирума, между тем, вернулась к своему подопытному. Она убедительно взглянула Рантаро прямо в глаза, деловито вздохнула. — Я сделаю это быстро! Но боль будет пиздец адская. Тебе стоит подготовиться и закусить что-нибудь. А лучше ещё и выпить, — усмехнулась она.

— Это, кстати, чистая правда, — задумчиво добавила Джехи. — Ещё в двадцатом веке и в более раннее время крепкий алкоголь частенько использовался в качестве анестетика за неимением оного. Замена, разумеется, невесть какая, но если тебе надо было вырвать, положим, ноющий зуб — глоточек виски, и в бой! — Она улыбнулась. — Так что можем принести, пока мы не начали. Для храбрости.

Встревоженный взгляд Рантаро весьма потеплел:

— Миу, ты не могла бы доставить сюда мой любимый бурбон? Он находится у меня в каюте, в тумбочке.

Ирума подалась к нему ещё ближе, немного наклонив голову. На потемневшем лице у изобретательницы расцветала тёплая, нежная, любящая садистская улыбка:

— Слышь, а расскажи поподробнее, как мне найти его? Я в этих объяснениях обычно дико туплю.

— Да что там объяснять? — Искренне не понял недовольный Амами. — Спускаешься вниз и-И-А-А-А-А-А!!!

Что-то в ноге её горе-пациента хрустнуло под молниеносным воздействием Миу. Снаружи теперь травмированная конечность Рантаро могла не столь разительно отличаться от здоровой. Только распухла заметно, и потемнела, наливаясь жутковатой гематомой, в месте перелома — чуть ниже колена.

— Ох, извини, я передумала! Бабы, мы такие.

***</p>

За всей этой суетой над больным и хлопотами из-за незваного гостя никто на корабле и не заметил, как медленно вступил в свои права тёплый, ласковый вечер. Розовеющее неловким румянцем мирное небо около горизонта стягивали тяжёлые облака. По сравнению с парой последних дней, ветер тоже начинал подниматься, но был всё ещё тёплым и даже приятным. Извечный, набивший уже оскомину вопрос «что день грядущий нам готовит?» время от времени вновь мрачной тенью поднимался в головах обитателей этого лайнера, но… перед смертью не надышишься, а на сегодня без того получилось слишком много хлопот, чтоб волноваться ещё и о завтра.

Дверь в каюту Рантаро негромко открылась.

Из-за своей новенькой травмы Амами должен будет пребывать в состоянии покоя ещё бог знает, сколько времени. Больную ногу пока тревожить нельзя, ни в коем случае. Это по своим ощущениям он прекрасно понял и сам, но каждый из заботливых сожителей-спутников не преминул напомнить то же самое ещё минимум раз этак пять, пока его силком тащили до комнаты (ведь изначально тот собирался дойти к себе сам).

Ещё примерно столько же Рантаро об этом слышал, пока его сердобольные соседи весьма неумело и болезненно пытались наложить ему шину, чтоб зафиксировать место перелома. Всё это дело усугублялось ещё и тем, что происходило под чуткими руководствами вожатой и изобретательницы, а те друг друга на дух не переносили, и, пока каждая упорно отстаивала своё единственно верное мнение, покрывая на чём свет стоит оппонентку, повязку приходилось делать и накладывать не один чёртов раз.

Да, по итогу между дамами воцарилось шаткое подобие перемирия. Но это в самом конце. А вот многочисленные нервные клетки всего состава, потерянные во время основного процесса, восстановлению, увы, не подлежали. Ещё кто-то из его горе-помощников, Амами не помнил, кто именно, обещал найти или соорудить костыль для бедолаги в скорейшем времени, однако на протяжении последующей пары-тройки часов никто к больному пока больше не заходил. Чему тот был несказанно рад: ибо в его случае уж если не физическое состояние, то психика точно восстанавливалась быстрее один на один с собой.

— Пока ребята заняты там наверху — они хотят скорее разделать и засолить бедненького Мистера Осьминожку, чтоб мясо не пропадало, — чуть-чуть неловко заговорила неожиданно пришедшая к другу «в гости» Саёри. — Все совсем позабыли про ужин! Я вот сама пока сходила и… решила тебе тоже покушать собрать. Чтоб выздоравливал поскорее.

Покрытая предательским румянцем едва ли не с ног до головы, девушка улыбчиво глядела на него. В руках она держала переполненный различными лакомствами едва ли не до краёв поднос, добытый на кухне:

— Я не знала, что именно тебе нравится, поэтому решила собрать всего понемногу.

— Спасибо, — немного поражённый подобной заботой к нему, Амами постарался скрыть нахлынувшее внезапно лёгкое раздражение. Ему было весьма непривычно в кои то веки чувствовать себя НАСТОЛЬКО незащищённым. А также Амами оказалась довольно противна сама мысль, что ОН теперь будет нуждаться в чьей-то помощи. Постоянно. Не в силах нормально выполнить даже самые простецкие действия! Чего уж там говорить о выживании в этой проклятой игре. Да его нынешнее положение — всё равно, что красноречивая записка пёстрыми буквами, прилепленная к спине: «Я — лёгкая добыча. Убей меня и получи приз». — Оставь на тумбочке. Я пока не голодный.

Конечно, если выбирать из всех прочих, то именно эту наивную девушку Рантаро стал бы подозревать в каких-либо тёмных намерениях меньше всего. Саёри слишком доверчива и проста, чтоб строить кому-нибудь подлые козни.

А вот ей вполне кто-то нечистый на душу может всадить нож в спину, воспользовавшись открытостью доброй и слабой девочки.

Амами, который обычно на протяжении уже довольно долгого времени, проведённого на убийственных играх, старался ни к кому не привязываться, с неожиданной для себя горечью вдруг осознал: если с этой потешной глупышкой что-нибудь произойдёт, может так статься, ему даже будет её не хватать. Немного.

«Какое это позабытое, странное чувство…»

Всем своим мрачным видом Рантаро сейчас без слов показывал, что был бы весьма признателен, если б его снова оставили в покое. Обычно до людей доходило на раз-два. Даже до тех, что проявляли к нему небывалую симпатию и готовы были вешаться прямо на шею, постоянно преследуя в поисках общения с ним, искренне или ради получения некой выгоды. За время убийственных игр Амами и таких, и таких повстречал. Многих из них он уже благополучно пережил и забыл.

Но эта девушка была словно с другой планеты. Иначе говоря, земные невербальные знаки едва ли до неё доходили. Вместо того, чтобы просто уйти, Саёри, вся лучась счастьем, осторожно уселась на край кровати:

— А я уже прочитала те книжки, о которых ты говорил! — похвасталась вдруг она.

— Ну, и… тогда, как оно? — признаться, это её заявление оказалось внезапным и сбивающим с толку даже для него.

— Пока мне всё нравится! Очень. Правда! — восторженно поделилась простушка, забавно качая ногами. — Вот только… то странное дело, где они положение одного тела через наличие и характер повреждений другого доказывали, мне показалось немножко мудрёным и надуманным. Но, в целом, всё ещё довольно здорово.

Рантаро невольно задумался: подобных этому моментов ни в одной рекомендованной им самим книге он не припомнил. Не значит ли это… что, в попытках познакомиться с местной литературой, Саёри пошла ещё дальше? Амами не ожидал.

— Э, да у нас тут настоящий детектив подрастает! — пошутил он. — Будешь теперь вместо меня все загадки разгадывать, пока я тут… — молодой человек неопределённо кивнул на свою больную ногу. — …прохлаждаюсь во временном отпуске.

— Что? Ой, нет! — Саёри потешно замахала руками перед своим лицом. — Нет-нет-нет!

Рантаро вновь едва подавил улыбку.

— И всё-таки, тебе сейчас для выздоровления, в первую очередь, следует кушать! Не вздумай перечить, — дабы уйти с неприятной ей темы, девушка решила взять бразды правления в свои руки и, резво схватив с подноса первую попавшуюся булочку, попыталась запихнуть её в рот больному. — Ешь.

— Я не хочу.

— Кушай, тебе говорят! Не заставляй меня волноваться.

Амами постарался вывернуться, но без особых успехов. Он нечаянно потревожил больную ногу, и на лицо вернулась болезненная гримаса.

— Ой! Прости! Я не хотела! — испуганно отскочила Саёри, в который уже раз заливаясь краской. Она вдруг стала потешно кланяться. — Извини! Извини! Извини!

…А после, донельзя смущённая, убежала, оставив за собой распахнутую дверь.

«И всё-таки, какое поразительное ощущение…»

Амами уставился вслед беглянке, задумчиво почёсывая голову.

«Я будто знаю тебя всю мою жизнь».