4 (2/2)

Когда де Даммартен узнал, что в его отсутствие Уильям беседовал с агентом ФБР, он буквально вышел из себя.

«В следующий раз сначала советуйся со мной, мой дорогой Уильям, – осуждающе поджимал губы Арман. – Ты же знаешь, что каждое слово, сказанное твоим замечательным ртом, может быть использовано против тебя…»

Он имел в виду, «против нас». Арман всегда думал только о себе.

Как оставаться привлекательным атрибутом нарцисса, предметом роскоши, которым он хвастается перед всеми, и при этом не вызвать гнев и подозрение? Уильям пользовался отсутствием Армана во время командировок, на работе без надзора чувствовал себя комфортно и свободно, выучил все способы выполнить требуемые от него обязательства, и при этом сохранить время на что-то личное.

Времени было не так много… Но оно было. Терапия, наконец, давала свои плоды – и Уильям становился все смелее и увереннее.

– Есть новости по делу страшного злодея?

Нет, он определенно не хочет уходить… Аллекс улыбнулся, на щеках появились ямочки, он кивнул очередному гостю, на подносе оставалось всего несколько бокалов.

– К сожалению, – покачал он головой с театральным вздохом, – этого я вам сказать не могу.

– Понимаю, – отозвался Густавссон.

– Но я могу сказать что-нибудь другое, – спохватился агент Серрет. – Например, – он снова растянул губы и тряхнул волосами, – о том, что у вас в бокале.

Уильям знал, что у него в бокале – он пил эльзасский рислинг, – но природная любознательность взяла свое. Он опустошил бокал на глазах у Серрета, покрутил им, держа за ножку, как дирижер палочкой.

– Да, расскажите.

Армана не было поблизости, пока можно продолжать… Уильям взял новый напиток, но не стал пить. Кажется, он чересчур много смотрит на собеседника, чересчур открыто, не может не замечать четкие линии скул, рисунок ушной раковины, мягкие каштановые локоны, упругими полукольцами изгибающиеся у шеи.

– Это рислинг из Эльзаса, немецкий стиль с французского виноградника класса Гран Крю, – говорил Аллекс, а Густавссон смотрел на него внимательно поверх поднесенного к носу бокала, даже серо-голубые глаза не мигали – как у инопланетного кота. – Забавно, что производитель не признает классификацию виноградников и даже не помещает этот почетный факт на этикетку…

Уильям ощущал не ароматику вина, а парфюмерную композицию дешевого геля для душа, которым пользовался агент Серрет. Дезодорант был без отдушки, как и в прошлый раз их встречи, а то, что он сперва принял за средство для укладки оказалось просто водой, которой тот смочил волосы, заставив пряди сложиться волнами.

– Знания о винах тоже обязательны для агента?

Густавссон чуть прищурился, лукаво улыбнулся. Аллекс пожал плечом, поднос накренился, он тут же спохватился и ловко выровнял его, очаровательно изобразил изумление и испуг.

– Нет, не обязательны. Я просто работал барменом пока учился в Академии, мне пришлось знать.

Так вот почему дезодорант без отдушки – привычка! В барах и ресторанах официантам и остальному персоналу нельзя пользоваться ни духами, ни другими сильно ароматизированными средствами.

Уильям кивнул. Агент Серрет вовсе не так прост! Пока он выдумывал, что бы еще такое спросить, чтобы заполнить повисшую паузу, на горизонте мелькнул силуэт де Даммартена.

– Не буду вас больше отвлекать, агент Серрет, – промолвил Густавссон, отступая, огибая юношу по периферии. – Был рад поговорить с вами. До свидания.

– Я тоже, – ответил Аллекс, – был рад, до свидания, мистер Густавссон.

Золотоволосый артист, как загадочная сирена, вскоре затерялся в толпе, агент Серрет выдохнул, сдувая волосы со лба, на пару секунд замерев в раздумьях.

Когда он отправился на кухню за новой партией бокалов, он увидел Густавссона в компании с золотоволосым мужчиной, очень похожим на него внешне, но только с более правильными чертами лица. Гордая осанка, взгляд сверху вниз, ироничная, но холодная усмешка на губах…

Рука мужчины скользнула по лопаткам Густавссона неуловимым движением, и если бы Аллекс в тот момент на них пристально не таращился, даже он бы не заметил, что означало это прикосновение. Густавссон поднимает на него глаза, хлопает ресницами, робко улыбается…

Аллекс почему-то считал, что Арман де Даммартен, его отчим, намного старше – этому франту было от силы тридцать пять.

Или он ему не отчим, а опекун, покровитель… Кто их разберет, этих чудаков высшего общества, и что у них на уме? Выходит, его беседа с Аллексом была лишь развлечением, от скуки, пресытившись пустым трепом с гостями, он решил поболтать с переодетым в официанта агентом ФБР.

А чего он хотел? Все смотрят сквозь него, он всего лишь кукла в белой рубашке с черной бабочкой, в тесных штанах. В костюме, который накануне ему принес Уилл, было невероятно душно и непривычно, он ощущал себя мальчишкой из бойз-бенда.

Идея отправить Серрета на прием к доктору Лектеру принадлежала Кроуфорду… Клоуну – маскарады, Аллекс не возражал. Он был готов поспорить, доктор Лектер тоже был в курсе происходящего, Уилл консультировался с ним по поводу деталей расследования, и всего раз агент Серрет общался с ним лично.

Впечатление сложилось неоднозначное, от Ганнибала Лектера у него был мороз по коже, и если бы он был животным, у него бы шерсть вставала дыбом. Психиатр был умен, тактичен, остроумен – в своих странных шутках, которые были смешны ему одному, – но как будто бы пустым внутри.

Аллексу были слишком знакомы эти ассоциации, слишком неприятны… Но он не стал ничего говорить ни Уиллу Грэму, ни кому-либо еще. Его отношения с отцом – его лично дело, приводить их как аргумент в своих подозрениях о неискренности доктора Лектера было бы абсурдным.

Доктор Лектер, к примеру, с обожанием глядел на Уилла – это несвойственно нарциссам. Уилл, как всегда, закрывшись от любых внешних стимулов, будто не замечал жадного взгляда темных глаз, вкрадчивого мягкого тембра, чуть склоненной головы, настроенного только на него одного приемника… Доктор Лектер не нарцисс и не психопат, не серийный убийца – он просто сам себе на уме, как и все одаренные и талантливые люди… Это просто Аллексу везде начинают мерещиться монстры и демоны, жрущие представителей рода человеческого, он просто устал.

Может ли быть Сердцеедом, допустим, Густавссон – его же он не подозревает?

Густавссон слишком хрупкий на вид, он не подходил под портрет убийцы… Густавссон вообще выделяется из всей публики званого ужина. Он слишком… живой для этих ходячих мертвецов в шелковых костюмах, масках социального грима на лицах, бриллиантах и пафосных речах.

Или Аллексу кажется… Что Густавссон тут тогда делает, если он не такой, как они?

Нет, ему определенно следует отдохнуть – но, скорее всего, это удастся сделать не скоро.