1 (2/2)

– Вы не возражаете, если я начну?

– Нет, конечно, спрашивайте, – спокойно отозвался собеседник.

Тонкопалые кисти расставляли чашки и блюдца, гость наблюдал. Густавссон сидел на пуфе прямо и ровно, как по струнке, идеально вписывался в обстановку, как очередная диковинная вещица, Аллекс же не мог найти удобное положение, перекрестил ступни, затем подогнул ногу, вторая в колене начинала самопроизвольно подрыгивать, выдавая непоседливую натуру.

Они были как порядок и хаос, в одной комнате, объединенные одной задачей – на удачу Аллекса, ненадолго.

– Из кабинета доктора Лектера были украдены некоторые его записи, – молвил агент Серрет, – с личными данными пациентов. Все детали я вам сообщить не могу, но важно то, что содержимое этих записей, причины происшествия или личность вора могут быть связаны с расследованием другого, очень серьезного преступления.

– Какого?

Густавссон придерживал крышку чайника, изящно поднимая носик над чашкой, струйка лилась и звенела, пузырилась растущей лужицей на дне емкости. Ресницы совершили взмах, на Аллекса не отрываясь смотрели серо-голубые глаза.

Коленка перестала дергаться, агент Серрет заговорщически улыбнулся, чуть наклонился к столику, рассматривая бледное фактурное лицо.

– Вы слышали о «Сердцееде»?

О нем все слышали… Те, кто читают газеты, смотрят новости, слушают сплетни – но Аллекс, дабы не сойти с ума от усталости и скуки, впервые за весь день поймал долгожданный шанс развеять напряжение и подурачиться.

Густавссон изображал невинность, хлопая прекрасными очами – но задал вопрос не из наивности и даже не из праздного любопытства… Это было приглашение на диалог.

– Да, – отозвался тот, золотоволосая голова чуть склонилась набок, и он вернул чайник на место.

– Значит, вы понимаете, насколько все серьезно, – сказал Аллекс. – Четыре жертвы найдены, а сколько еще может быть…

Уильям Густавссон взял чашку в руки, гость повторил за ним. После Аллекс задавал тому дежурные вопросы – что он делал в день кражи, что в его конфиденциальных беседах, зафиксированных доктором Лектером, может быть связанного с каннибализмом, женоненавистничеством, ритуальными жертвоприношениями, людьми, которые высказывались или действовали подозрительно или странно…

Аллекс не заметил, как пролетело время, как чай закончился, как закончились вопросы. Густавссон смотрел на него открыто, отвечал спокойно, улыбался на его шутки – на обе две – и в финале беседы спросил, много ли заметок психиатра попало в посторонние руки.

Агент Серрет не дал точную цифру, но объяснил, что небольшое количество подтверждает предположение следствия о неслучайности выбранных тетрадей – в кабинете доктора Лектера данные нескольких десятков его пациентов, прошлых и нынешних, за многие годы работы. Безусловно, подобно каждому врачу, он шифрует свои записи… Но злоумышленник наверняка знал об этом.

Аллекс поставил чашку на стол, желудок протяжно взвыл возгласом голодной собаки, в повисшей паузе между репликами вой был отчетливо слышен.

– Мне пора, – забавно пуча глаза и улыбаясь, не скрывая казуса, произнес юноша. – Спасибо за помощь, мистер Густавссон.

Он взял планшет под мышку, поднялся с кушетки, молодой мужчина последовал его примеру.

Когда Аллекс вышел на крыльцо, уже попрощавшись и отдав визитку – на случай, если Уильям Густавссон что-нибудь вспомнит, – тот окликнул его из двери.

– Агент Серрет!

Аллекс обернулся, занес ногу над ступенью, вечерний ветер холодным порывом растрепал копну каштановых волос.

– Может быть, странный вопрос, но… почему люди убивают, намеренно идут на убийство – в ситуациях, когда есть иной выбор?

Ступня агента Серрета вернулась на крыльцо, молодое лицо с россыпью веснушек приняло сначала удивленное, затем задумчивое и даже немного печальное выражение.

Аллекс ответил честно.

– Для некоторых убийство является единственным способом почувствовать контроль – над ситуацией, над человеком, над чем угодно. Причина – всегда отчаяние. Ну и нарушенная логика – когда в картине мира считается совершенно обыкновенным вырвать человеку сердце и сожрать его.

– Спасибо.

– Не за что, – кивнул Аллекс, наблюдая, как створка медленно затворяется, и золотоволосая голова исчезает в кукольном домике.

Он легко сбежал по лестнице, ветер забирался под распахнутую куртку, желудок по-прежнему урчал и требовал ужина, но на душе почему-то было спокойно и даже радостно.

Среди пустоголовых богачей есть небезнадежные… Густавссон оказался вознаграждением за тяжелый день дурацких опросов, косых взглядов и бессмысленной беготни по адресам клиентов доктора Лектера.

Жаль, что они вряд ли снова увидятся. «С ним было… – Аллекс пытался подобрать подходящее слово во внутреннем монологе. – Приятно…»

Он прекрасно понимал, что всего лишь посмотрел красивую картинку – как по телевизору, – с идеально выбиритыми лицами, отутюженными рубашками под цвет глаз, вкусным чаем и непринужденной беседой. Пора возвращаться в прозаичную реальность – где есть и бедность, и боль, и уродство, и смерть, и убийство.

Аллекс был рад, что не всем следует знать, насколько мир может быть безумным в истреблении себя же самого. Он любил свою работу – и принимал разные ее стороны, от нудного общения со свидетелями до оперативного задержания, с перестрелками и замесом.