1 (1/2)

Очередное высокое крыльцо, кирпичный фасад дома с многоуровневыми квартирами, резная дверь и звонок, издающий типичный, пафосный и раскатистый звук колокола. Они, что, все сговорились? Это уже седьмой, к счастью, последний в списке адрес, по которому был один и тот же сигнал – выходит, местные богачи совсем обделены фантазией и подражают друг другу.

Аллекс вздохнул, охватил взглядом квадраты окон, переступил с ноги на ногу, похлопывая себя по бедру планшетом с прикрепленными к нему листами. Он втайне надеялся, что в квартире никого не окажется – и тогда он, наконец, сделает перерыв на обед… Он был уставший и жутко голодный.

Надо хотя бы посмотреть, кто проживает в кукольном домике… Аллексу требовалась обычно пара секунд, чтобы получить нужную информацию, он умел читать по диагонали, заглядывал в планшет только перед визитом – как правило, уже на подходе. Он импровизировал – потому что знал, что запланированное заранее все равно придется переигрывать.

За дверью послышались шаги, легкие, ритмичные. Его будущий собеседник – какой-то артист… Аллекс не разбирался ни в фильмах, ни в кинозвездах, ни в певцах, ни в музыкантах, его не интересовала медийная жизнь – а сегодня, как назло, ему попадались одни высокомерные аристократы, каждый причудливее предыдущего.

Один из них даже осуждающе косился на пыльные ботинки Аллекса с отбитыми носами, когда тот ступал по антикварному ковру ручной работы… Если тип из списка под номером семь будет таким же придурком – а вероятность этого велика, – он просто… А что сделает? Ему придется расспросить его – такая работа.

Не так он себе представлял первую рабочую неделю в новом отделе, в новой команде на новом расследовании. Его опять отправили выполнять то, что другие сочли бы занудным делом – а он мог бы приносить реальную пользу!

Створка отворилась, перед ним предстал молодой мужчина, с золотыми волосами, бледным и худощавым фактурным лицом. Аллекс мгновенно вынырнул из омута мыслей, почему-то встрепенулся, и ему показалось, осенний солнечный блик пробежался по стеклам и фасаду, краски стали ярче.

Скорее всего, это эффект от сочетания оттенков – шевелюры и серо-голубой рубашки, идеально отутюженной, на узких плечах, подходящей под цвет глаз.

Аллекс был наблюдательным, иногда чересчур. Он по привычке впитал весь облик напротив целиком, вгрузил в память каждую деталь, отметил идеально выбритый подбородок – отчего хозяин выглядел совсем молодо, – астеническое телосложение с узкими запястьями, выразительные брови и длинные ресницы со светлыми кончиками.

Ресницы совершили взмах, Аллекс еще не успел рта раскрыть, чтобы сообщить о цели своего визита, как золотоволосый артист произнес:

– К сожалению, мистера де Даммартена нет дома, но я могу передать ему, что вы приходили.

Аллекс моргнул, покачал головой.

– Мистер Уильям Густавссон? – обратился он к нему. – Агент Аллекс Серрет, ФБР. Мне нужно задать вам несколько вопросов, это не займет много времени.

Аллекс полез в карман, достал и продемонстрировал документы, прижимая планшет к ребрам под мышкой, куртка топорщилась на боку, прикрывая кобуру. На миг по лицу Густавссона словно промелькнула тень, однако оно тут же приняло дружелюбно-нейтральное выражение, такое же, как мгновение назад.

– Можете не беспокоиться, вопросы будут не про вас, а про доктора Ганнибала Лектера. Он ваш терапевт.

Естественно, Густавссон знал, что Лектер его терапевт… Психотерапевт. Он к нему по два раза в неделю ходит. Аллекс за сегодняшний день привык, что пациенты доктора Лектера пугаются жетона, самого упоминания ФБР, не могут определиться, как с ним разговаривать – глядя сверху вниз, как они обычно смотрели бы на невзрачно одетого парня в обшарпанных ботинках, слишком юного, чтобы быть агентом, или снизу вверх, подобострастно, лишь бы Аллекс не пронюхал об их делишках…

До делишек и мелких пакостей богатых клиентов успешных психиатров Аллексу Серрету не было никакого интереса. В центре его внимания были убийцы, особенно серийные, особенно те, что спокойно бродили по улицам Балтимора и совершали очередное жестокое и жуткое злодеяние.

Пока он ходит по квартирам и опрашивает возможных – но маловероятных – свидетелей, его новая команда отправилась на повторный осмотр места последнего преступления, потому что на специального агента Уилла Грэма снизошло очередное озарение.

– Да, конечно, – отозвался Густавссон. – Прошу, проходите.

Аллекс переступил порог кукольного домика, последовал внутрь по светлому коридору, вдоль широкого зеркала в золотой раме, предметов интерьера, подходящих по стилю к музею, а не к современной городской квартире… В отражении краем глаза он увидел себя: диссонансное пятно куртки цвета хаки, взлохмаченные каштановые волосы – образ, кажущийся абсолютно не к месту, будто из другой вселенной, очутившийся не по плану в аристократическом гнезде.

– Могу я предложить вам чай, кофе?

Уильям Густавссон, двадцати пяти лет от роду, живет со своим отчимом в шикарной трехэтажной квартире в элитном районе. Он профессиональный певец, никогда не привлекался ни за какие правонарушения, о нем и его прошлом почти ничего не известно, несмотря на публичность его персоны. Густавссон – пациент Лектера уже четыре года, ни разу не пропускал сессии и даже не опаздывал… Последнее Аллекс предположил по портрету, сформированному буквально за несколько секунд наблюдения за золотоволосым артистом, ему не нужно было прилагать усилия, чтобы подмечать такие мелочи.

Прическа Густавссона – волосок к волоску, пряди расчесаны и аккуратно уложены набок; туфли блестят, как новые, рубашка и брюки шиты по индивидуальному заказу, каждая складка легкой ткани как деталь, как штришок на произведении искусства; прямой стан и узкая талия, плавные движения, как у кота – того, что с большими ушами, поджарым телом, длинными костлявыми ногами и без шерсти…

Густавссон был намного красивей странного кота, и Аллекс почему-то таращился на него и не сразу ответил на вопрос.

– Чай, пожалуйста.

– Черный, зеленый, белый, красный…

Зачем так сложно? Надо было просить кофе – или вообще ничего не просить… Аллекс уже пожалел, что не приступил к делу сразу. Он, вероятно, настолько устал, что потерял бдительность – и повелся на этот несчастный чай.

– Черный. Без лимона, без бергамота, без сахара, без всего, но с горячей водой… Спасибо.

Густавссон улыбнулся чуть шире, снисходительно и понимающе. Аллекс вздохнул.

Они все еще стояли посреди просторного гостиного зала, с креслами с хитро выгнутыми ножками, мраморной рамкой наличника камина, уютными атрибутами, составляющими кошмар регулярной уборки для клининговой службы.

– Присаживайтесь, – указал молодой мужчина в сторону кушетки, пуфа и кофейного столика, – я принесу чай.

«Идиот, – ругал себя мысленно Аллекс, оглядываясь по сторонам, сидя на шелковом сидении для императорских особ, когда Густавссон скрылся в широком проеме арки, очевидно, в направлении кухни, – лучше бы отказался от всего и начал работать! Он же сейчас только чай будет заваривать полчаса, с церемониалом и паузами!»

Однако золотоволосый артист, вопреки ожиданиям Аллекса, явился вскоре, с белоснежным фарфоровым сервизом на серебряном подносе.