Глава 2. Мыльный пузырь. (1/2)

«— Слышал, что Рита начала встречаться с Эндрюс? — хищная ухмылка и звонкий, мерзкий смех.

— С ней? Рита? — начинают давиться дымом и хохочут, злорадно, не веря словам. — Ей пригодился личный холоп? Примерный, холоп верный, м? — и смех, словно лавина. Оскаленные клыки и глаза, что горят тупой ревностью».</p>

***

Клиа.

Дэстанская школа среди прочих не отличалась внешним обликом: красивая, в два этажа из красного кирпича. С рядами блестящих на солнце стёкол. Перед центральным входом водружено несколько кирпичных столбов, что вписывались, как нельзя лучше во внешний вид. Пока Клиа рассматривала новую школу, где учиться ей осталось всего лишь год, но тем не менее, её пихнули в сторону, презрительно крикнув:

— На дороге не стой, кегля для боулинга.

Группа подростков прошла мимо, не оглянувшись на неё, и Клиа, кажется, снова услышала это самое имя в перешёптываниях: Рита. Общее помешательство на этом имени сводило с ума. Клиа и до этого, когда только подходила, замечала заинтересованные взгляды со стороны, у учеников, что находились на улице, под прохладным ветром. Но имя, снова это же имя в обращениях и разговорах о ней, что и второй месяц подряд. В голове Клиа начало что-то сходиться, пока незначительно, но это наталкивало на определённые умозаключения. Августовский день выдался хуже прочих: небо заволокло тучами, температура снизилась.

Внутри, в холле, уже чувствовалось липкое ощущение грязного интереса. Ученики, что стояли у шкафчиков в холле, постоянно пялились и деваться от их взглядов было некуда. Отвратные, изучающие, вопросительные и все, как один, презрительные.

— Чего? Рита? — Клиа вздрогнула от ладони, что хлопнула по плечу, и остановилась от этого жеста, встретившись с яркими, радостными глазами. Не прошло и мгновения, как запал ученика пропал и он отдёрнул руку, резко обернулся, нервно глянув по сторонам, и пошёл дальше, заметно ускорив шаг.

— Мистер Уилсон, мы поговорим с Вами после уроков, будьте добры остаться. — серьезный голос директора перебил напряжённую атмосферу, но парень и не думал обернуться, скорее скрывшись за поворотом. — Мисс Мёрфи, доброе утро.

Директор был мужчиной в теле, альфой, от которого не замечалось запаха феромонов — слишком популярно стало пользоваться блокаторами. Он подошёл к Клиа с доброжелательной улыбкой на лице, но, казалось, это было совершенно лишним. Улыбаться совсем не хотелось. Всё навязчивее ей думалось, что рассказы мачехи и брата о школе не больше, чем привлечение внимания, ведь не успев зайти в здание, Клиа уже столкнулась со сложностями принятия в новом месте. Адаптироваться где-то у неё выходило запросто, но эта давящая обстановка, выставляющая Клиа как бы лишней, убирающая из пузыря этого социума, была удушливой, единственной такой, где Клиа никак не хотели принять.

— Мисс Мёрфи, держите, это ключ от вашего шкафчика в холле и ключ от шкафчика в спортивном зале, не потеряйте. — Клиа пропускает момент, когда директор представляется, забывшись в мыслях, берёт ключи и кивает нарочито быстро, устремляя взгляд за спину директора, желая убраться с всеобщего обозрения скорее.

— Где я могу найти кабинет социологии?

— Пройдите дальше, по лестнице наверх и найдите кабинет сто двадцать первый.

— Спасибо.

Кивает и уходит скорее по описанному директором маршруту. Идёт мимо плакатов на информационном стенде, мимо других учеников, что плетутся дальше по коридору, занимают лестницу и Клиа находит место в этом переходе, среди других. Поднимается наверх и глазами ищет нужный кабинет. Обходит лестницу, идёт дальше, смотря на нумерацию кабинетов, разглядывает светлый, приветливый интерьер коридора и думает о том, что всё могло сложиться лучше, не будь ученики такими, будто бы повёрнутыми на ком-то. Разыскивает кабинет и дёргает за его ручку уже когда подают звонок на первый урок.

В классе людей не так и много, человек одиннадцать, Клиа занимает пустую парту и достает большую тетрадь с ручкой. Монотонный голос учителя не может отвлечь от мыслей и Клиа то и дело замечает, как на неё косятся одноклассники по предмету, перешёптываются, обсуждают её. Ей противно. Она только приехала и ничего не натворила, чтобы к ней было столь пристальное внимание. Учитель отворачивается к доске и маркером пишет схематично то, о чем рассказывал с начала урока и то, что точно прослушали все, кто сидят здесь. Клиа на парту прилетает небольшой бумажный комок и её руки останавливается от написания, замирая.

Лишний раз не поднимая головы, разворачивает смятую записку и видит несколько предложений, после прочтения которых закусывает губу.

«Зря ты приехала сюда, нам не нужна Рита номер два. Перестань мелькать и вести себя, как она, это мерзко, иначе тоже дорвёшься».

Убирает бумажку в страницы тетради и принимается переписывать схему с доски, как ни в чём не бывало. Её хотят запугать, её запугивают уже около двух месяцев, но на Клиа это не оказывает влияния, пока что точно. Безличные угрозы, ничего более, такое лишь действует на нервы. На уроке более не происходит ничего, записка была первой и последней и, видимо, после никакой реакции, все успокоились, что так нужно было Клиа.

Со звонком школа оживает и Клиа выходит одна из последних из кабинета. После перемены у неё литература и Клиа знает, что сейчас здесь читают «Гроздья гнева» Джона Стейнбека, вечная классика, к которой Клиа относится нейтрально, предпочитая ей что-то более эпатажное. Холод к классике, возможно, передался ей от бывшей учительницы литературы, матери, которая школе предпочла работу «более благодарную» на компанию, переобучившись. Клиа ищет туалет и когда заходит в него, также находя его светлым, просторным и без лишних людей, то радуется. Точнее, выдыхает, успокоившись. Тут лишь одна девушка, но она кажется очень занятой, копаясь в телефоне. Клиа кладёт рюкзак на столешницу, смотрит на себя в зеркало, понимая, как успела устать от людей вокруг, от этой школы и атмосферы вражеской.

— Привет, — Клиа поворачивается на голос девушки, что была рядом. Брюнетка ей улыбается, как-то приободряюще, с немым сожалением.

— Привет, — о чём можно говорить Клиа не представляет, у неё, кажется, уже нет настроения, но ответить приходится.

— Меня Гаяна зовут.

— Клиа.

— Знаешь, Клиа, — Гаяна кивает ей, убрав чёрную прядь за ухо. — Ты не обращай внимания на тупое повёрнутое сборище. Правда, это...

— Не обращаю, — Клиа перебивает разговорчивую омегу, что, очевидно, хочет извиниться за всех учеников этой школы.

— Тебя хотели после школы дождаться и запугать, но ты будешь со мной, я не хочу, чтобы тебе причинили какой-то вред те отморозки.

— Они только говорят, не думаю, что какое-то рукоприкладство будет. — Клиа была лишь внешне абсолютно спокойна, внутри уже что-то сжалось, какой-то комочек страха появился и не хочет уходить, и Клиа знает, что он будет ровно до момента, пока она без происшествий не доберётся до дома.

— Ты их не знаешь, — Гаяна подходит, мягко берёт за локоть. — Ты красивая, я не хочу, чтобы тебя как-то покалечили. — начинает перебирать мягкие медовые пряди в пальцах и Клиа смотрит на неё, закусив губу.

— Значит...

— Значит пойдём домой после школы вместе? — Гаяна настойчива и она не смотрится подозрительно. По крайней мере она не называет Клиа именем Рита, за это уже можно поблагодарить.

— Хорошо, — Клиа кивает, соглашаясь. — Пойдём сегодня вместе.

— Скоро звонок на урок, у тебя какой сейчас? Давай провожу?

— Литература, — они берут рюкзаки и выходят из туалета. Гаяна идёт рядом, приветливая, другая. Клиа думается, что Гаяна — лучшее из всего, что есть в этой школе.

— У меня по средам биология второго уровня.

— У меня тоже, значит будем на биологии вместе, — Гаяна улыбается и берёт Клиа под локоть. Вместе они сходят с лестницы. Говорят про Дэстани, про школу и литературу. Клиа узнаёт, что Гаяна читать не любитель, для неё это страшнейшая пытка и уроки по литературе проходят для неё с трудом, каждый раз.

Они прогуливаются по коридору и останавливаются у одного из кабинетов, прямо перед которым, на другой стороне коридора расположены очередные панорамные окна. На улице красиво, всё ещё зелено, а листья опадать не спешат. Клиа стоит рядом с Гаяной, что подпирает стену плечом. Разговоры текут неспешно и они даже не очень хотят расходиться после звонка. Делают это лишь через несколько минут и Клиа растворяется в уроке литературы.

Они читают отрывки, обсуждают их и учитель, мисс Торрес, хвалит Клиа, говоря остаться после урока на разговор. Клиа не против, слегка заинтригованная, и после звонка к её парте подходит мисс Торрес.

— Клиа, тебе было бы интересно помочь в организации литературной недели? Допустим, провести спикинг на литературные темы или обсудить какую-то книгу, вызвать дискуссию?

Клиа впала в замешательство и учитель, увидев это, добавила:

— Ты можешь подумать и сказать мне в среду, перед уроком.

— Да... конечно.

Неспешно Клиа собралась и вышла в шумный коридор. Около кабинета её ждала Гаяна, как и ранее, подпирая стену.

— Что-то случилось? — Гаяна дружелюбно поинтересовалась, но Клиа лишь отмахнулась, даже не натянув улыбку.

— Нет, всё в порядке.

Не отходя от кабинета, девушки снова завязали диалог, но Клиа, хоть и говорила с Гаяной, но мыслями была не здесь, загруженная тем, о чём её попросили. В Австрийской школе тоже была похожая неделя, и Клиа прекрасно там выступала, оказывая помощь учителям, занимала учеников на переменах и утопала в овациях, после продолжительного спикинга, но здесь всё было другим. Не находилось сомнений, что это мероприятие так же было хорошим развлечением, но Клиа бы не ошиблась, назвав себя лишней на нём. По неведомой причине её презирали и разочаровывались в ней со дня её приезда сюда и она сомневалась, что что-то всерьёз могло измениться после пламенного спикинга.

Гаяна пламенно-недовольно говорила о проекте, который задали по физике, не успели они в школу вернуться и вдруг её уставшее и раздражённое в один момент лицо изменилось, став шокированным. Она зыркнула за спину Кли, которая тут же вздрогнула:

— Рита? — у Кли мурашки по спине пробежали от этого имени. Она взглянула через плечо в серые глаза с неестественно узкими-узкими зрачками. Лицо никакое, без лишней эмоции, сухое и взгляд тяжёлый, исподлобья. — Блядь, — темноволосая отрывает руку от плеча, словно ошпарившись, и разворачивается, удаляясь от девушек. — Всякая хуйня по «приходу» мерещится.

Взгляд Гаяны снова стал раздражённым.