Часть 2 (2/2)

Дома Хёнджин кладёт ветки на подоконник, оставляя их оттаивать. И пока Сынмин в магазине следует составленному им списку покупок, сам он находит первую зацепку за свою адекватность. В своём шкафу он обнаруживает подарки для всех родных, купленные неделю назад. Кроссовки, которые Сынмин уже давно себе хотел, тоже здесь, значит, Хёнджин не сошёл с ума. Скорее всего.

Когда Ким возвращается с магазина, Хёнджин уже сделал подобие ёлки. Он гармонично набил ветками какой-то ящик и поставил их у телевизора, запах от них уже распространился по гостиной. Вымытые фрукты в тарелке он ставит рядом на низкий столик. Печенье осталось еще с утра, так как им всё равно было не до него. А ещё Хёнджин отмечает, что Сынмин взял две бутылки шампанского, вместо одной, как было по списку.

С остальными приготовлениями они справляются к половине одиннадцатого вечера. Сынмин за это время получил бесконечное количество раз по рукам за то, что постоянно таскал мандарины, и в итоге ему пришлось еще раз ехать в магазин. Готовили они вместе, но совсем не много, только чтобы стол не казался пустым. За полчаса до двенадцати Хёнджин положил под «ёлку» запакованный подарок для Сынмина.

Сидя за столом они практически не разговаривают. Сынмин открывает первую бутылку шампанского и разливает по бокалам алкогольный напиток. Будильник, установленный Хваном, звенит, оповещая о том, что уже полночь. Хёнджин ждёт, когда за окном начнёт греметь салют, но лишь через время вспоминает, что фейерверков не будет, ведь они их не купили. Для Сынмина всё это чувствуется так, будто они вдвоём решили отметить день Дня. Но ещё более странным и, наверное, волнительным вечер для него кажется потому, что он совсем недавно кое-что запланировал на эту дату.

— Не хочешь распаковать свой подарок? — робко спрашивает Хёнджин, отвлекая Сынмина от мыслей. Он кивает на коробку под хвойными ветками и сам приносит ему её.

Ким аккуратно снимает обёртку, натыкаясь на знакомую эмблему на коробке. Он практически неверяще открывает её, сразу же переводя взгляд на слабо улыбающегося Хёнджина. Пусть он и не получит подарка в этом году, но зато Сынмин счастлив.

— Когда ты успел заказать их?

Хёнджин многозначительно молчит, в то время как Сынмин достаёт обувь, рассматривая каждый ботинок. Он и правда не мог ожидать чего-то такого, тем более в самый обычным день. Хотя Сынмин уверен, что для него этот день в году уже никогда не станет обычным. Он медлит со словами и действиями, ведь в эту ночь должна решиться его судьба — либо он станет самым счастливым человеком на земле, либо его мир рухнет.

Хёнджин расставляет руки в стороны, когда видит, как Сынмин колеблется, и тот с большим рвением обнимает его. Одной рукой он зарывается в блондинистые волосы, а вторую опускает в карман своего кардигана.

— А ты хочешь подарок? — тихо бурчит куда-то в шею Хёнджину и немного отодвигается, доставая из кармана маленький свёрток. — Я, конечно, покупал тебе его не на Рождество, но дарить всё равно собирался сегодня.

— И по какому же тогда поводу? — Хёнджин удивлённо принимает подарок. Это не самое удачное Рождество, которое он помнит, но оно определенно становится лучшим и всё благодаря человеку, что сейчас сидит рядом.

Сынмин не отвечает до тех пор, пока крышка не оказывается снята, взгляд Хвана обращается к сияющему браслету, лежащему на красной бархатной подложке. Они оба замирают: Хёнджин не знает, что сказать, а Сынмин ждёт какой-либо реакции.

— Я… Хёнджин… — Сынмин на мгновение прикрывает глаза, громко сглатывая скопившуюся от волнения слюну. — Ты не хотел бы стать моим партнёром?.. На всю жизнь.

Образовавшаяся тишина добавляет и так зашкаливающего напряжения в воздух. Сынмин уже жалеет, что решился на это. Испортил жизнь себе тем, что начал чувствовать симпатию к лучшему другу, и Хёнджину тем, что заставил его делать такой глупый выбор. Сынмин понимает, насколько сейчас Хёнджину будет трудно отказать ему. Они бесспорно близки, но о чём вообще думал Ким, когда планировал признаться сегодня, а тем более предлагать такое другу.

— Тебе не обязательно отвечать мне положительно. Я приму любой твой ответ…

Хёнджин же молчит просто потому, что в его голове не осталось мыслей даже о Рождестве. Он очень поражён, правда. Это предложение стало слишком неожиданным. Хенджин даже не понимает, можно ли его приравнять к признанию в любви, но по отсутствие попыток Сынмина как-то объясниться и оправдаться, видимо, можно. Если честно, то Хван никогда раньше не задумывался о чем подобном. Конечно, в голове возникали мысли найти себе девушку, хотелось иногда отношений и нежности. Но не с Сынмином. Точнее Сынмин никогда не рассматривался как кто-то больший, чем просто лучший друг.

Тишина значительно нагнетает, но Хёнджину слишком трудно что-либо ответить. Нельзя просто необдуманно отказаться, но и согласиться… Он напрягает свой мозг, пытаясь быстро сгенерировать правильный ответ, но в голове лишь мелькают их совместные моменты — хорошие и плохие. Всё, на что хватает Хёнджина, это взять браслет из коробки и отдать его Сынмину, следом протягивая своё запястье. Эта секундная заминка Кима, наводит на Хёнджина мысли, что он сделал неправильный выбор, но всё-таки это лучше, чем оставить вопрос незакрытым.

Сынмин аккуратно застёгивает браслет, он, конечно, не знает, что этим пытался сказать Хван, но предполагает, что ничего. Что ж, он хотя бы не послал его, это уже хорошо. Ким наблюдает, как Хёнджин берёт оба бокала с шампанским и протягивает один ему.

— Выпьем за Рождество? — звучит неловко. Следом за словами, не дожидаясь ответа, Хёнджин выпивает всё содержимое залпом. Сынмин делает то же самое.

Глоток за глотком шампанское проваливается в желудок, в котором нет ничего, кроме мандаринов. Хёнджин забирает бокал и убирает их обратно на стол. Он придвигается ближе к Сынмину, обвивая ладонями его шею. Сынмин не смеет двигаться, когда Хёнджин приближается его к лицу, не смеет дышать, когда между их губами остаётся не более двух сантиметров. Он закрывает глаза, но ожидаемая близость не наступает — Хёнджин содрогается и, отворачиваясь, чихает. Потом ещё раз и ещё.

— Ты в порядке? — слышит он от обеспокоенного Сынмина и наконец перестаёт чихать. Он чувствует легкое прикосновение к своим щекам и открывает глаза.

Сынмин сидит всё также сидит рядом, но уже какой-то не такой. Лишь спустя несколько секунд до Хёнджина доходит, что они не в гостиной, а в его комнате. Сквозь шторы пробивается яркое дневное солнце. Взгляд цепляется за цепочку со звездочками, что висит на гардине, потом за свитер Сынмина — это тот самый, который Хёнджин подарил ему год назад на Рождество. Он с ёлочками.

Игнорируя Кима, Хёнджин быстро встаёт с кровати, направляясь в гостиную. Он осматривается: около телевизора стоит их большое рождественское дерево, венок из хвойных веток на двери и всё остальное, всё на своих местах. Только сейчас в нос ударяет запах имбирного печенья. Заходя на кухню, Хёнджин обнаруживает, что оно еще в духовке.

— Хёнджин? Всё нормально? — Сынмин заходит в комнатку сразу же за ним.

— Да, — Хёнджин закрывает глаза и облегченно выдыхает. — Всё просто прекрасно.

Он не ждёт долго, сразу же подходит к Сынмину, когда тот садится на стул. Хёнджин приземляется ему на колени, чтобы было удобнее обнимать, и заключает лицо Кима в свои ладони, поглаживая щеки большими пальцами. Он начинает наклоняться вперед, прежде чем поднимает взгляд с губ Сынмина. Тогда то он и натыкается на широко раскрытые в удивлении глаза друга.

Хёнджин мгновенно отстраняется и встаёт на собственные ноги. Только сейчас до него доходит, что это всё был сон. Всё. Долгий и ужасный сон. Хван тихо прокашливается и отворачивается от Сынмина. Духовка пищит, уведомляя о готовности печенья.

— Сегодня Рождество, — чуть хриплым голосом произносит Хёнджин, доставая противень и ставя его на стол. — Давай будем готовить вместе.

Находиться рядом с Сынмином неловко. В голове постоянно всплывает их нереальный разговор, их почти случившийся поцелуй. Вот приспичило же Хёнджину чихнуть в самый неподходящий момент. Не то чтобы он мечтал поцеловаться с Кимом, но сон многое поменял в его мировоззрении. Хёнджин засматривается на Сынмина и думает о том, что, возможно, они были бы хорошей парой. Быть со своим лучшим другом, которого знаешь от и до, лучше, чем начать встречаться с кем-то другим, а потом понять, что ошибся с выбором. Так ведь? Почему подобные мысли не покидают Хёнджина на протяжении всего дня?

Сынмин не спрашивает у Хёнджина, что не так, но его постоянные неоднозначные взгляды явно смущают. У Кима складывается впечатление, что он забыл о чём-то важном, и друг пытается телепатически помочь вспомнить об этом. Ещё и странное поведение Хёнджина утром сбивает с толку — нет, они, конечно, очень близки, но он сел к нему на колени? Он сел к Сынмину на колени и хотел… Ну уж нет, Сынмин предпочитает думать, что это была неудавшаяся шутка, ибо с чего Хёнджину целовать его, они же друзья? Как же много вопросов и ни одного ответа…

Время близится к полночи, поэтому Хёнджин предлагает положить подарки под ёлку. Выходя в гостиную, он расстроенно подмечает, что подарок для него по размеру даже больше, чем коробка с кроссовками для Сынмина. Что ж, ну зато с Рождеством всё в порядке, ещё буквально двадцать минут и все переживания пройдут.

— Откроешь шампанское?

Сынмин протягивает Хёнджину штопор и бутылку, а сам уходит на кухню за бокалами, которые они не успели принести. На большом экране телевизора меняются цифры, приближая двадцать пятое декабря. Последние секунды этого дня проходят в тишине, которую разрезает только звон удара двух бокалов друг о друга. Хёнджин не приступает к еде, а встаёт, беря свой подарок в руки и передавая Сынмину его. Хван с трепетом наблюдает за тем, как Сынмин распаковывает коробку и сразу же понимает, что это такое. Ким прикрывает раскрывшийся в приятном шоке рот ладонью, посылая короткие благодарности другу и доставая кроссовки из коробки. Он рассматривает их не так долго, как хотелось бы, ведь Хёнджин ещё не открыл свой подарок.

Коробка, что сейчас в руках Хёнджина, оказалась достаточно тяжёлой. Он и предположить не может, что в ней находится, поэтому решает не медлить больше. Глаза его сильно расширяются, когда он снимает крышку — коробка доверху наполнена разными сладостями. Его любимыми сладостями. Но самое главное, что заставляет его замереть, это маленький белый футляр. Настолько знакомый, что сердце начинает биться слишком громко. Хёнджин открывает вторую коробочку — дежавю — красная подложка с блестящим от света в комнате браслетом.

— Заранее хочу извиниться, — произносит Сынмин, и Хёнджин смотрит теперь на него. — Я знаю, это так неожиданно и, возможно, глупо, но… Хёнджин, ты не против стать моим партнёром?

Хёнджин совершенно точно не верит в происходящее. Он словно в бреду достаёт браслет и протягивает его Киму, подставляя своё запястье. Как только взволнованный Сынмин отпускает прохладный металл, Хёнджин приближается к нему, обхватывая шею ладонями, и тянется к чужим губам. Но неприятные ощущения в носу отвлекают его, и Хван, отворачиваясь, чихает несколько раз подряд.

— Ну, не-е-ет, — стонет он, не решаясь открыть глаза.

— Хёнджин, всё хорошо? Сегодня утром ты тоже чихал… Ты простудился? Как себя чувствуешь? — голос Сынмина здесь, совсем рядом, наяву.

Горячие пальцы касаются подбородка, Ким поворачивает голову Хёнджина на себя, натыкаясь на его чуть покрасневшие от трения глаза. Ему хватает пары секунд, чтобы заметить это, пока Хёнджин окидывает взглядом гостиную. После губы Сынмина всё-таки оказываются заключены в пленительном поцелуе. Хёнджин держится за плечи Кима, боясь, что и в этот раз что-то помешает им. Сынмин первым делает лёгкие движения, хотя он, на самом деле, шокирован таким ответом. Он не надеялся даже на то, что Хёнджин скажет ему хоть что-то сегодня, но это…

Последнее, за что разум Хёнджина хватается, чтобы остаться в реальности, это гремящий за окном салют. Руки Сынмина, что обвивают его талию и притягивают ближе, оставляют мурашки везде, где касаются. Поцелуй углубляется, когда Хёнджин аккуратно перемещается на чужие бёдра и запускает пальцы под домашнюю футболку Сынмина. Губы горят так же, как лёгкие от недостатка кислорода. Хёнджин лишь после нескольких попыток отстраняется окончательно, ещё раз оглядываясь и убеждаясь в правдивости происходящего. Он тихо смеётся, когда снова смотрит на Сынмина — волосы растрёпаны, щеки покраснели, губы опухли, а в глазах любовь, обожание и нежность. Хван уверен, что он выглядит абсолютно идентично.

— Я согласен быть твоим партнёром, если ты обещаешь встречать каждое Рождество со мной и делать его волшебным.

— Обещаю, — незамедлительно отвечает Сынмин и оставляет нежный поцелуй на носу Хёнджина, прижимаясь своим лбом к его. — Ты мне нравишься, Хёнджин.