Глава 14 (1/2)

3 декабря </p>

Гермиона стояла и смотрела в окно, разглядывая изменчивую погоду. Она видела как с неба пошёл снег. Множество маленьких точек, с красивым названием снежинки. Они даже не долетали до земли, а мгновенно таяли в воздухе.

Сегодня был пасмурный день. И небо было грязно-серого цвета, и, посмотрев на него, Гермиона испытала тоску по дому. Именно сегодня был такой день, когда она забывала все свои обещания и становилась той, прежней Гермионой, которой хотелось домой, которой хотелось быть слабой и совершать множество ошибок. Да потому что они были из самой глубины её сердца. Зажмурив глаза, она простояла так какое-то время и, открыв их, снова посмотрела сквозь стекло: снега больше не было.

О снежинках остались лишь воспоминания.

Декабрь во Франции был капризным, и нельзя было угадать погоду. Даже синоптики часто меняли своё мнение по несколько раз в день. Но девушку это не смущало, ведь она не была избалованна погодой. В её родном Лондоне погода часто была некомфортной, слишком часто. А в Марселе солнца было больше, если не брать в расчёт того, что происходило сегодня... Этот день был исключением.

— А давай мы сегодня придумаем что-нибудь увлекательное, — она услышала этот звенящий голос и почувствовала, как девичьи руки обняли её за талию.

Гермиона улыбнулась.

Лаванда стала её антистрессом. Эта девчонка всегда говорила, не умолкая даже во время еды. Её разговоры были лёгкими, словно ненавязчивое жужчание полевых жуков. Она её не раздражала. Напротив, она выводила её из коматозного состояния и заставляла задуматься о чём-то другом, погрузиться в ту жизнь, которая была сейчас, и не думать о прошлом. Не копаться в себе и не наклеивать тысячи пластырей на свое раненное сердце. Раньше такие, как Лаванда, раздражали её. Казалось, что в них живёт только пустота, но сейчас ей нравились подобные люди. Разве могут не нравиться бабочки?

— Привет, — тихо ответила Гермиона.

— Ты приходишь настолько рано, что мне даже тебя жаль.

— Мне нужно было кое-что уладить с профессором Болье.

— Ой, даже не хочу слушать. Твоё рвение к учёбы оно болезненно, не находишь?

— Нет, мне нравится учиться.

— Это диагноз, определённо. Ты зарылась в книгах. Но у меня есть идея, не морщись. Я хочу съездить в Париж.

— Думаю, там отвратительная погода.

— Не надо думать, пожалуйста. И сегодня погода не лучше, — Лаванда приподнялась на мысочках туфель и посмотрела в окно. — И мне кажется, что скоро лучи солнца прорвутся сквозь эти серые облака и станет веселее. Хотелось бы, а то сегодня латынь, ненавижу, не понимаю.

— А мне нравится. Лаванда, послушай: в нашей профессии латынь необходима. Это сродни...

— Стоп.

Резко прервала свою речь Гермиона и, посмотрев на девушку, увидела, что её взгляд определённо куда-то устремлëн, а её лицо изменилось, стало более серьёзным. Переведя взгляд на Гермиону, она издала странный звук.

— Что?

— Ты знаешь, он постоянно смотрит на тебя, в спину и так смотрит, что я готова провалиться сквозь землю. Он меня пугает.

— Кто? — спросила Гермиона и, развернувшись, встретилась с его взглядом.

Это была правда. Он действительно всегда смотрел на неё. И стоило только Гермионе повернуться в его сторону, как их взгляды встречались. Это продолжалось с самого первого дня. Как только она поступила в университет и как только познакомилась со своими однокурсниками. С тех пор её взгляд встречался с его постоянно.

— Он меня пугает, — повторила Лаванда громче. — Я слышала, что про него говорят.

— Я не хочу слушать сплетни.

— Возможно это не сплетни, и ты новая жертва....

— Будущего медицинского маньяка, — добавила за неё Гермиона и сощурилась, а Лаванда пожала плечами.

— Мне не нравится, когда ты так говоришь. Эти твои шутки...

— Ну, а твои доводы? Что в нём может быть опасного? Теодор — наш одногрупник.

— Он странный. Всегда молчит, ни с кем не общается. А какие у него речи...

— А я думаю, что из него получится хороший врач.

— Хороший патологоанатом, — шепотом сказала Лаванда.

— Что? — Гермиона удивилась.

— А ты не знала? Мне Патрик сказал, что это его цель. Он хочет стать патологоанатом. Ну, кто в нормальном уме хочет стать человеком, ковыряющимся в трупе?

— Лаванда, это медицинская профессия и без них не возможно...

— Я не хочу это слышать.

— Привет.

Они обе услышали голос, и, обернувшись, Лаванда прошептала:

— Ну зачем ты с ней общаешься? Она не в себе.

— Не говори так. Я сама выбираю себе друзей и если тебе что-то не нравится... — Гермиона не видела взгляда Лаванды, но была уверена, что та закатила глаза.

Девочки часто ссорились, но эти ссоры были лёгкими, как те снежинки, которые не успевали долететь до земли.

— Привет, Полумна.

— Скажи мне, а почему ты в шапке? — ворчливо спросила Лаванда. — Разве тебе не говорили родители, что в помещение не вежливо оставаться в головном уборе.

— О, — улыбнувшись, девушка коснулась своей странной шапки ладонью правой руки. — Знаешь, мне иногда кажется, что эта шапка приносит мне удачу. Например, я становлюсь не такой рассеянной и не забываю ключи от дома, мне не приходится возвращаться по три раза домой.

— Вот я про это, — Лаванда всплеснула руками.

— О, посмотри, Теодор постоянно так на тебя смотрит. Может быть он хочет с тобой поговорить?

— Даже она заметила, что он постоянно на тебя смотрит. В спину!

— Наверное он хочет меня убить.

— Нет, ты ему просто нравишься. Ладно, пойдёмте, мы опоздаем, — Полумна развернулась и, широко мазнув рукой, пошла вперёд.

Лаванда, обернувшись, посмотрела на Гермиону и сказала:

— Не, ну что-то в ней есть.

— Определённо, — ответила Гермиона.

Засмеявшись, девушка пошла вперёд, а Гермиона, обернувшись, снова встретилась с его взглядом и даже на расстоянии она могла разлечить в этой синеве странное влечение. Ей хотелось преодолеть это расстояние и подойти к нему ближе. Хотелось с ним поговорить. Но она этого не сделала и, отвернувшись, пошла вперёд, следуя за своими новыми подругами, новыми знаниями и жизнью, которую определила себе сама.

***</p>

Гермиона вошла в их небольшую квартиру, ту, что Седрику дружественно предоставили. Было темно и тихо. Запах корицы витал в воздухе. Девушка включила несколько торшеров и, сняв громоздкую обувь, размяла пальцы ног.

Она знала, что он дома, чувствовала по запаху его присутствие. Они оба были всегда заняты и от этого виделись редко, мало разговаривали. Но при этом ей было важно знать, что он дома. Так она чувствовала себя в безопасности. Седрик приносил ей покой.

Гермиона много училась, а он много работал, и всё это время они практически не проводили вместе. Только иногда читали друг другу вслух. Он в основном что-то лёгкое и доброе, и Гермиона всегда засыпала под его тихий, приятный голос.

Приняв душ и избавившись от прилипчивой прохлады, она выпила тёплый чай, свежезаваренный им и, устроившись поудобнее, открыла ноутбук.

Девушка погрузилась в проект. Ей нужно было выполнить его к завтрашнему утру, а ещё она хотела успеть немного почитать. Когда она занималась с учёбой, то не замечала часов, а время всегда летело со скоростью света, и порой Гермиона не замечала этого. Она засыпала в неудобной позе в любом месте, в том, в которому находилась. И совершенно не испытывала никакого неудобства. Так случилось и сейчас.

Когда девушка открыла глаза, то почувствовала неприятное жжение в области шеи и, выпрямив лопатки, потянулась, разводя руки в стороны.

Когда зрение стало чётче, она внимательно посмотрела на время: на экране монитора было около часа ночи. Вздохнув, она сохранила проект и закрыла крышку ноутбука.

Несколько секунд колебаний, борьбы со своими мыслями, и потом она всё-таки пошла к лестнице. Девушка старалась ступать невесомо. Ей хотелось лишь посмотреть спит он или нет.

Часто она зачитывалась допоздна, а иногда засыпала и вовсе под утро; после двух часов сна и холодного душа, Гермиона уходила в университет. И все эти месяцы именно он приходил и отбирал у неё ноутбук, складывал книги и говорил, что ей нужно спать.

«Сон необходимая часть, а иначе ты рассыплешься на молекулы. Гермиона, так нельзя! Здоровье сложно восстановить. Ты же врач и ты должна это знать», — совсем недавно сказал он.

И сейчас она старалась отплатить ему тем же. Её внезапная забота была искренней. И как только её глаза увидели, который сейчас час, она сразу подумала о том, что делает он.

Когда ступеньки закончились, она оглянулась назад, словно сомневалась в чём-то, а потом, подойдя к двери его кабинета, заглянула. Темнота. Седрика там не было. И она, девушка, уже хотела развернуться, чтобы спуститься и тоже отдохнуть, как увидела свет из приоткрытой двери его спальни.

Подойдя, она протянула руку и задержала её на несколько секунд в воздухе, а потом распахнула дверь.

Седрик стоял у встроенного шкафа спиной к ней и вешал свои брюки. Человек он был педантичный и бережно относился к своей одежде.

Гермиона сделала шаг назад, но руку от ручки двери не одёрнула. Седрик в это время расстегнул рубашку и, сняв её, повесил на вешалку. Её рука дрогнула и дверь скрипнула.

Повернувшись, он улыбнулся, и от этого Гермионе стало теплее, и страх, который всегда появлялся ниоткуда, стих.

— Доброй ночи, — сказала она. — Извини, я просто уснула. Когда проснулась, вспомнила о тебе. Пришла сказать, что сон необходим.

— Да, но это ведь я должен был это сказать.

— Беру правильные советы, — девушка улыбнулась.

Она скользнула по нему взглядом и почувствовала что-то странное, то, чего не должно было происходить. Ей так казалось.

«Красивый», — первая мысль, которая снова вызвала тот самый колючий страх, который постоянно возникал из ниоткуда, всё портил, и Гермиона ненавидела его всей своей покалеченной душой. А может ей казалось, что покалеченной?

— Ладно, ты извини, я вторглась в твоё пространство. Пойду, наверное, вниз.

— Это могло быть твоё пространство. Я говорил, что ты можешь располагаться в спальне, а я смогу разместиться там внизу.

— Нет, я же тебе тоже говорила, — возмутилась Гермиона. — Кухня всегда должна быть в доступности. Мне так комфортно. Пришла, поела и занимаюсь своим делом. Ты же знаешь, я могу уснуть на полу, на столе...

— Под столом, — добавил Седрик.

— Именно! И холодильник — мой друг.

— Я это понял, — он улыбнулся. — Но есть на ночь вредно, и ты, как врач...

— Я ещё не врач, всего лишь студентка. Я учусь, усердно, но всё-таки учусь.

— Я понял.

— Ладно, спокойной ночи, — девушка развернулась и в этот момент услышала его фразу.